«Весной я болен, всю весну я болен…»

 
Весной я болен, всю весну я болен.
Звенит капель, синь неба за окном,
А я лежу, всем миром недоволен,
Кой-как лечусь тяжелым липким сном.
 
 
Как будто в омут, в бесконечный омут,
Я опускаюсь в это забытьё,
И мысли тонут, медленно, но тонут,
Остановив кружение своё.
 
 
Ещё плывут сквозь сон обрывки строчек,
Ещё ползут какие-то слова,
Но, опускаясь в бездну чёрной ночи,
Лежит бессильно на подушке голова.
 
 
Я забываю, что живу на свете,
Из жизни время улетает прочь.
Не вижу я, что небосвод уж светел
И день сменил исчезнувшую ночь.
 
 
Я сплю и сплю. И вижу сновиденья:
Вот ты бежишь, смеясь, меня дразня…
Проснулся вдруг, и кончились виденья —
Исчезла ты. Зачем проснулся я?..
 

«С грустью вижу я признаки старости…»

 
С грустью вижу я признаки старости,
Что приходит ко мне, не таясь,
Складкой горечи и усталости,
Лёгким инеем серебрясь.
 
 
Я не сгорбился, не с клюкой хожу,
В волосах серебринок лишь чуть,
Но на мир теперь я не так гляжу —
Обособился жизни путь.
 
 
Запах трав ночных, звёзд колючий свет,
Полуночная трель соловья —
Всё пришло опять из ушедших лет,
Только сам уж не прежний я.
 
 
Вновь туман плывёт над рекой в рассвет,
Я один брожу по росе ночной…
Разлюбила ты, а надежды нет
Позабыть тебя и не жить тобой.
 
 
Время вихрем мчит прочь за годом год,
Иссушив родник, напоивший нас,
В сердце боль взлетит до звенящих нот,
Словно птицы крик в предрассветный час…
 

Размышление

(почти шутка)

 
Если вы знаете, так подскажите, —
Я попрошу вас полушутя, —
Коли вы с жизнью расстаться решите,
Как проводить на тот свет вам себя?
 
 
С телом душа расстаётся в мгновенья,
Ну а сама отправляется в рай,
Если, согласно благим устремленьям,
Голову вашу отпилит трамвай.
 
 
Можно с душой расставаться не сразу —
Выпить чуть-чуть, погрустить за столом
И, напустив в свою кухоньку газу,
Тихо уснуть самым праведным сном.
 
 
Если ж хотите, чтоб все говорили:
«Надо ж, его до чего довели!» —
Самая верная тропка к могиле
Очень короткая – в виде петли.
 
 
Пуля в висок – благородное средство
И практикуется сотни уж лет.
Раз – и конец. Как в романах из детства.
Только вот где же достать пистолет?
 
 
«Что ж, – говорите вы, – смерть в этом роде
Всем неплоха, но имеет изъян —
Только умрёшь ты, и скажут в народе:
„К чёрту готов лишь облезлый баран…“
 
 
Надо уйти незаметно, не выспренно,
Молча шагнув за последний предел,
Сделать всё так, чтобы, друг мой, об истине
Даже подумать никто не посмел.
 
 
Если устал ты бороться с судьбою,
Если не сладить с собою тебе,
Пусть катастрофа случится с тобою —
Случай несчастный поможет судьбе…»
 

«Нет, ты не вспомнишь, не протянешь руку…»

 
Нет, ты не вспомнишь, не протянешь руку,
Не назовёшь по имени во сне…
С каким трудом я перенес разлуку,
Чего же ждать ещё осталось мне?
 
 
Нет, нет, не бойся – я не потревожу
Души твоей признанием своим…
Лишь эти дни так явственно похожи
На те, в которые когда-то был любим…
 
 
Вот тот диван, где вместе мы сидели,
Где ты ко мне склонялась столько раз,
И свечи пламенем мерцающим горели,
И мы с тобою танцевали первый вальс…
 
 
Ну а в саду вновь вишни расцветают.
Но сад уныние, печаль в себе таит —
Здесь всё тебя, тебя напоминает,
И о тебе лишь всё мне говорит.
 
 
Печалью сам себя невольно раня,
Я по тебе тоскую в тишине,
С каким отчаяньем тебя зову: «Родная…»,
Но ты не вспомнишь, не придёшь ко мне…
 

«Зачем опять терплю я эту муку…»

 
Зачем опять терплю я эту муку,
Зачем же вновь пришёл я в этот дом?
С каким трудом я перенёс разлуку,
И встречу вынести с каким ещё трудом?
 
 
Зачем опять в глаза твои гляжу я,
И почему рука моя дрожит?
«Прошло, прошло всё…» – сам себе твержу я,
«Нет, не прошло…» – мне сердце говорит.
 
 
Я лепестки ромашки обрываю,
«Не любит, нет!» – твердит ромашка мне.
«Уйди, уйди!» – себя я заклинаю,
«Останься…» – сердце молит в тишине…
 
 
О сердце глупое, ну что ты понимаешь?
Ведь ты надеждой лишь одной живёшь.
Зачем напрасно сна меня лишаешь,
Покоя днём и ночью не даёшь?..
 
 
Ведь я же помню беленький конвертик
И в нём листок, всего один листок,
Листок письма… И не забыть до смерти
Мне в том письме последних пару строк.
 
 
И как тогда от них затрепетал я,
Как задрожал, платок свой теребя!
И ведь не зря же в Майори сбежал я,
Чтоб успокоиться и в руки взять себя.
 
 
Ну что за мысль! И как, слога чеканя,
Стоят слова, довольные собой, —
Две строчки: «Жду. Твой неизменно Ваня».
Ах, нет, точнее: «неизменно твой…»
 
 
Ну что ж, конечно, это несомненно,
Раз твой пока, так значит, неизменно,
А как изменит он тебе с другой,
Так значит, неизменный, но не твой.
 
 
Издёвка? Да, с улыбочкой косой…
 

«Ну что стонать? Взгляни – идёт калека…»

 
Ну что стонать? Взгляни – идёт калека,
Как крепко сжал в руке он свой костыль!
Ему ходить так до скончанья века,
Ногой и палкой разгребая пыль.
 
 
Но он не стонет, не кричит с порывом,
Что вот, мол, как обижен он судьбой!
Так почему же ты с таким надрывом,
С таким отчаяньем качаешь головой?
 
 
И почему же сердце так страдает
И так болит оно в ночной тиши?
Поверь, мой друг, никто не замечает
Костыль твоей поломанной души.
 
 
Взгляни сюда – вот в клетке обезьяна,
С какой тоской на мир она глядит…
Её душа, быть может, та же рана,
Что о свободе плачет и скорбит.
 
 
Но не согнуть ей жёстких прутьев стали,
Ей здесь уснуть навеки, не дыша…
Так почему ж глаза твои устали,
Ведь ты свободен, в клетке лишь душа.
 
 
Ну, полно, друг. Смотри – играет море,
Закат в полнеба дивной красоты,
Всё преходяще – и печаль, и горе,
Не вечен мир, и в нём не вечен ты…
 

«Заткнись, стенающая Лира!…»

 
Заткнись, стенающая Лира!
Кончай мне в душу проливать
Свою слезу! Нашла кумира!
Мне на тебя давно плевать.
Плевать на всё. Какое дело
Мне до того, что навсегда
Она, пусть робко и несмело,
Но скажет всё ж другому: «Да…»
Другому сжать позволит плечи
И разрешит себя обнять
В такой же белый рижский вечер…
Мне наплевать, на всё плевать!
Ты слышишь, нет? Так брось же пытки,
Умерь безжалостный свой пыл!
Уже давно за все ошибки
Я болью сердца заплатил.
За что ж ты рвёшь меня на части,
Оставь же мне хоть что-нибудь!
Ужели нет мне в жизни счастья,
Ужель страданий вечен путь?
Ах, чёрт с тобой. Опять не спится.
Опять тоска мешает спать.
Эх, как хотелось бы напиться,
Ну а напившись – поблевать.
Молчанье ночь хранит упорно,
Молчанье чёрной пустоты.
Тоска стоит с ножом у горла,
Тоска, тоска – до тошноты…
 

«Мне почему-то нудный серый дождь…»

 
Мне почему-то нудный серый дождь
Приятней солнца яркого сиянья,
Он целый день шуршит листвой, и всё ж
Не надоест унылое шуршанье.
 
 
Осенний дождик мутной пеленой
Завесил лето до декабрьской стужи…
Мне веселее, дождь, бродить с тобой
По бесконечным булькающим лужам.
 
 
Пустынна площадь, никого вокруг,
Туман над Волгой дали застилает,
Лишь я и дождь, мой молчаливый друг,
И мы, обнявшись, с дождиком шагаем…
 
 
Уже давно до нитки я промок,
Иду, бреду, не замечая лужи…
Осенний дождь – он очень одинок,
И никому на свете он не нужен.
 
 
Я знаю – дождь тебе совсем не мил,
Но ты ругать погоду подожди,
Меня ты вспомни – осень я любил,
И я любил, когда идут дожди…
 

«Быть может, помнишь, может быть, забыла…»

 
Быть может, помнишь, может быть, забыла —
Играла музыка чуть грустно и светло,
Мы танцевали. «Ты меня любила?» —
«Ах, всё, что было, – было так давно…
 
 
И о каких меж нами отношеньях
Ты можешь помнить или говорить?
Всё было только в детских сновиденьях,
А их, мой друг, давно пора забыть…»
 
 
«Да, всё прошло давно без лишних драм,
И всё, что было, – только показалось…
Но я не верю собственным глазам,
Во что же верить мне ещё осталось?»
 
 
«Прости меня, увы… Но что могу я
С собой поделать?..»
Время, не лети!
Минуту эту вечно сберегу я…
«Ну что ты, Таня… Ты меня прости…»
 
 
Ну, вот и всё. С надеждою простившись,
Целую руку с горькою любовью…
Пришло отчаянье и встало не спросившись
Угрюмым стражем молча в изголовье.
 
 
Почти смеясь, тебя я провожал,
Как беззаботный радостный бездельник,
Шутил вовсю… Никто тогда не знал,
Что стоил мне тот «чистый понедельник».
 
 
Ну что же, чувству воли я не дам,
Но ту минуту в сердце сберегу я.
И ты при встрече даже по глазам
Не догадаешься, когда тебе солгу я:
 
 
«Да, всё давно прошло без лишних драм,
А всё, что было, – только показалось…
Да было ль что? Всё выдумал я сам,
Воспоминаний даже не осталось…»
 

«Опустилась ночь за окном…»

 
Опустилась ночь за окном,
Темноту расстелив у двора,
Кто тревожным, кто радостным сном
Засыпает в ночи до утра.
 
 
Трое лишь в эту ночь не уснут,
У троих в эту ночь сна нет —
Двое радостной встречи ждут,
Третий просто лишь ждёт рассвет…
 
 
Между ними тысячи вёрст,
Но укрыла их ночь одна.
Двое слушают стук колёс,
А у третьего – тишина.
 
 
Для двоих счастья дни пролетят
И растают, как капли росы,
Сердца два будут биться в лад,
Третье – просто считать часы.
 
 
Будет ночь, и опять не спать,
И опять у троих сна нет,
Двое будут в разлуке страдать,
Третий просто лишь ждать рассвет…
 

«Болезнь пройдёт, и рана заживёт…»

…Время – убийца, а не лекарь…

О. Чухонцев

 
Болезнь пройдёт, и рана заживёт,
И проживу я минимум полвека.
Вон, лекарь-время медленно идёт
И обещает сделать человеком.
 
 
Чуть слышно шепчет ночи напролёт:
«Забудь её… Покой тебе полезней.
Пройдут года, и в сердце боль пройдёт,
Я унесу с собой твои болезни…»
 
 
«Ну что же, время, ты не подведёшь,
Ведь ты на свете, время, всех мудрее.
Вот только слишком медленно ползёшь,
Нельзя ль лечить хоть чуточку быстрее?»
 
 
«Ну, не тоскуй, я раны залечу,
Своей рукой сниму твою усталость.
И не ползу я – птицею лечу,
Не торопись, со мной приходит старость…
 
 
Болезнь пройдёт, и рана заживёт,
И проживешь ты, может быть, полвека,
Но только счастье больше не придёт —
С умершим сердцем ты, увы, калека…»
 
 
«Но как же так? Ведь жизнь не проживёшь
Без счастья, не страдая, не любя!
Я не хочу!» —
«Не хочешь? Ну так что ж,
Тогда с собой я унесу тебя…»
 

«Мне сегодня повеситься хочется…»

 
Мне сегодня повеситься хочется,
Потому что сегодня я пьян —
День рождения у друга, и просится
У меня из души хулиган.
 
 
Чтоб залиться мне горькою водкою,
Заглушить бы тоску, как могу,
Ночевать под дырявою лодкою
На холодном речном берегу.
 
 
Позабыть бы свой дом и без лишнего
Барахла хоть бродяжить уйти
Мне в отрепьях последнего нищего,
Не встречая тебя на пути.
 
 
Глупой птицей тоска моя носится
Над бескрайней равниной печали,
Мне сегодня повеситься хочется —
Снова с разумом я поскандалил.
 
 
Заморозить его б лютым холодом —
Он, скотина, бессовестно врёт!
Уморить бы безжалостно голодом,
Да и жить дураком без забот.
 
 
Тонкой ниточкой серпик от месяца
Одиноко в окошко глядит…
Ах, как хочется нынче повеситься,
Только гордость моя не велит.