«Обокрали! Меня обокрали!…»

 
Обокрали! Меня обокрали!
Мебель вынесли, книги, ковры,
Даже стены и те ободрали,
От обоев оставив махры.
Окна выбиты, двери – наружу!
Словно недруга злого казня,
Студит лютою зимнею стужей
Меня в комнатах голых сквозняк.
На полу комья грязи засохли…
Где ж тепло в этом доме, уют?
Даже мухи и те с горя сдохли,
По углам пауки лишь снуют.
Что ж мне делать? Молиться? Кому же?
У каких мне склониться икон?
И кому уж теперь будет нужен
Этот дом без дверей и окон?
Этот дом, где лишь голые стены
На семи прокажённых ветрах,
Где надежды мои неизменно
Рассыпались со временем в прах…
Но иной не имею я крыши,
И другой мне приют не знаком.
Значит, снова мне слушать, как дышит
В этих комнатах ночь сквозняком.
Значит, вновь из привычных скитаний
Мне себя в этот дом возвращать
И в постылых цепях ожиданий
Одиночеству дни посвящать…
 

Камни

 
Как мы слепы! И слеп наш рок,
И к нам неправедно жесток…
Из тьмы веками
Идём незрячи на огонь,
За счастьем тянем мы ладонь,
Но в ней – лишь камень…
 
 
И вот уж память в нас хранит
Былых утрат седой гранит,
Гранит скорбящий…
И чёрный мрамор горьких дум
Тревожит наш усталый ум
В ночи сквозящей…
 
 
Всё, что мы сделали не так,
Отпластовалось в известняк
Шершавой боли,
И давней собственной вины
Лежат базальта валуны
На нашем поле…
 
 
И суетой бегущих дней
Не заслонить нам тех камней,
Не смыть дождями,
В ночи не выплакать глазам,
Не источить ничьим слезам —
Нетленен камень…
 
 
И только белый гипс надежд,
Истаяв в пыль, сочится меж
Дрожащих пальцев,
И, оставляя слабый след,
Уходит прочь из наших лет
Нестойкий кальций…
 

Октябрины

 
Весь день холодное ненастье,
  туманно, сыро – октябрины…
И лес понурый, словно нищий
  с печали полною сумой…
За краем леса у оврага
  в дожде скукожились овины,
И близок вечер, и, наверно,
  уже давно пора домой.
 
 
Томим октябрьской непогодой,
  иззябнув за день от скитаний,
Себя усталостью наполнив,
  как пруд дождями, до краёв,
Я захотел костёр затеплить —
  вот весь предел моих желаний, —
Чтоб обогреться, обсушиться,
  лишь только надо малость дров.
 
 
Я на дрова набрёл случайно —
  среди осенней прели леса,
Сырой недвижности туманов,
  клоками виснущих с вершин,
Аморфной рухнувшею грудой
  под развалившимся навесом
Они, наверно, с четверть века
  лежали здесь во власти мшин.
 
 
Сложил костёр. Но труд напрасный —
  чуть тлело пламя, угасая…
Наверно, старые поленья
  намокли сильно от дождей,
Что шли из года в год упрямо,
  громами небо сотрясая,
Вбивая в слякоть бездорожья
  дороги наших прошлых дней.
 
 
А может быть, уж слишком стары
  в костре лежащие поленья,
Настолько стары, что ни грана
  не сохранилось в них тепла,
Предназначавшегося людям
  совсем иного поколенья,
Но не растраченного ими…
  И время выжгло всё дотла.
 
 
А может, немота тумана
  к земле всё ниже пламя клонит
В холодном сумраке предзимья,
  что грань меж днём и ночью стёр…
Ну что же, значит, не судьба мне
  тепло костра собрать в ладони,
Ведь поздно в осень очень трудно
  в сыром лесу разжечь костёр…
 

Февраль 1988

«Где-то за горами, за долами…»

 
Где-то за горами, за долами
Было лето, тихая река,
Где-то за бескрайними снегами
Плыли на закате облака.
 
 
Где-то за прошедшими веками
Наше время ссыпалось песком
И ушло неслышными шагами
По воде за нами босиком.
 
 
Да и мы давно ушли из лета —
Шаг за шагом дальше с каждым днём.
Затерялось это лето где-то.
Где? Теперь и сами не найдём.
 
 
И его искать не надо больше,
Дней ушедших нам не возвратить.
Становясь всё тоньше, тоньше, тоньше,
Рвётся нас связующая нить.
 
 
Только мы ни в чём не виноваты —
Это просто времени вьюга
Принесла нам новые утраты,
Принесла нам белые снега.
 
 
Так устроен мир наш изначально,
Жизнь ни дня на месте не стоит —
С кем-то мы прощаемся печально,
С кем-то встреча только предстоит.
 
 
Ни к чему теперь былое трогать,
Прошлые печали затая,
Пред тобой твоя лежит дорога,
И передо мной лежит моя.
 
 
Даже если встретимся мы где-то,
Давних лет уже не теребя,
Вместе мы не вспомним это лето —
Каждый его вспомнит про себя.
 
 
Ну так что ж, останемся друзьями.
(Хоть и явна ложь подобных фраз…)
Будем друг у друга лишь гостями,
Льдинкою прикрыв грустинку глаз.
 
 
Будем пить чаи, болтать о разном,
О каком-нибудь пустом кино,
Проводя часы в безделье праздном,
Если нам иного не дано.
 
 
Если всё, что было, – волны смыли,
Даже память занесло вьюгой!
Если мы давно уже забыли
Белых чаек крики над рекой.
 
 
Ну так что ж, останемся друзьями,
Ни к чему пришпоривать коня.
Этот путь мы выбираем сами,
Ничего в прошедшем не храня.
 
 
Ах, как часто жизнь всего лишь прочерк
Меж граничных вбитых в камень дат!
В чём-то жизнь сложнее, в чём-то проще,
В чем-то я неправ иль виноват.
 
 
Я устал от суеты общений,
От бездушья трафаретных слов,
Я устал от собственных сомнений,
Разговоров и обменов мнений,
От однообразья дней и снов.
 
 
Ничего. Пройдёт моя усталость,
Это просто жизни кутерьма.
Это просто что-то не связалось,
Может, слишком длинная зима.
 
 
В чём-то жизнь сложнее, в чём-то проще,
Но, увы, всему своя пора.
И всему итог подводит росчерк
Моего летящего пера…
 

«Век живи – век учись!…»

 
Век живи – век учись!
А помрёшь дураком —
Этой присказки смысл
Мне, увы, так знаком.
Сколько раз меня жизнь
Била мордой о стол,
Что другой бы, кажись,
Уж и сил не нашёл
Ни подняться, ни встать,
Ну а я, вертопрах,
Помянув «енту мать»,
Вновь уже на ногах.
Скинув тяжесть с горба,
Снова песни пою,
Мне судьба лишь гульба
На последнем краю.
Я надеждой не тщусь —
Всё идёт кувырком,
Век живу, век учусь,
А помру дураком…
 

«Какое счастье – не любить, не ждать…»

 
Какое счастье – не любить, не ждать
И не искать в чужих глазах ответа,
И без печали осень провожать,
И верить только в добрые приметы.
 
 
Какое счастье – встречи не искать
И не ловить с мольбой чужого взгляда,
Страниц былых не надо зря листать
И об утратах сожалеть не надо.
 
 
Какое счастье – сесть в пустой вагон,
Без сожалений с кем-то попрощаться
И слушать стук колёс, дороги стон,
И никуда уже не возвращаться.
 
 
Какое счастье – видеть облака
Незамутнённым влагой грусти взором,
Встречать рассвет и провожать закат,
И не спешить с последним приговором.
 
 
Наверно, это счастье было б полным,
Когда б мой чёлн не заливали волны
Вездешней одинокости души…
Когда б средь судеб и дорог сплетенья
Ко мне хоть раз пришло успокоенье
В какой-нибудь неведомой глуши…
 

«Извечно небо, тихий снегопад…»

 
Извечно небо, тихий снегопад
И шум дождя, что вдруг в ночи разбудит…
Всё это было сотни лет назад,
И через сотни лет всё это будет.
 
 
Извечен звёзд полночный хоровод
И облаков медлительных движенье,
Извечны песни вешних талых вод
И листьев жёлтых в осени круженье.
 
 
Всё это было, есть и будет впредь,
И каждый день веками повторится!
Лишь нас из жизни слепо вырвет смерть,
Сотрёт с холста бесследно наши лица.
 
 
Из тьмы приходит и идёт во мрак
За поколеньем снова поколенье,
Нам отведён в пространстве только шаг
И в бесконечном времени – мгновенье.
 
 
Но и за этот шаг, за краткий миг
В себя вбирает каждый по вселенной,
И всё, что ты вобрал и что постиг,
Тебе бессмертным кажется, нетленным!
 
 
Но мы уходим. Наши небеса
И наши звёзды гаснут вместе с нами.
И умолкают наши голоса,
И не тревожит мир нас даже снами.
 
 
Ещё лишь чуть нас в памяти хранят
Глаза детей… Но старческой слезою
Уже и их туманит время взгляд
И вслед ведет извечною стезёю.
 
 
И снова только тихий снегопад,
Как в первый день рождения Христова…
Всё это было сотни лет назад,
И через сотни лет всё будет снова…
 

XII. Зимняя ночь

Июнь 1988 – январь 1989

I сонет

 
Сойду со сцены в мягкий сумрак зала,
Пройду меж кресел в самый дальний ряд
И, развалясь бездумно и устало,
На сцену брошу равнодушный взгляд.
 
 
Там всё как прежде. С сотворенья мира,
От дней Адама и до наших дней
Играет каждый в драмах по Шекспиру
Набор судьбой назначенных ролей.
 
 
И каждый знает – прима и статист, —
Что для другого он и зритель, и артист
На этом вечном жизненном спектакле.
Лишь я своё на сцене отыграл,
А потому спустился молча в зал.
Но и со сцены виден зал.
Не так ли?
 

II сонет

 
Прошедшей любви не коснусь я строкою,
И песен о ней я уже не спою.
Ведь ты умерла, и в блаженном покое
Давно сберегаешь ты душу свою.
 
 
И ты не затеплишь холодной рукою
Угасшей свечи из забытых времён —
Я умер давно, и туманной рекою
Далёко отсюда мой прах унесён.
 
 
Но оба мы живы,
И вёсен разливы,
Как прежде, нам дарят напевы листвы.
Мы вышли из круга,
И лишь друг для друга
Давно и навеки мы стали мертвы.
 

III сонет

А. А.

 
Не мне, увы, дарить тебе цветы
С лугов душистых середины лета,
И прихотливыми катренами сонета
Не воспевать твоей мне красоты.
 
 
Не мне стремить вслед за тобой мечты,
К тебе спешить с другого края света,
Нас не умчит венчальная карета
Из повседневной нашей суеты.
 
 
Но мне ль судьбу корить
Хотя б единым словом,
Хотя б одним намёком на упрёк
За то, что жизни нить
В груди трепещет снова
И в мире, где есть ты, я вновь не одинок…
 

«Я вернусь сюда с осенним листопадом…»

 
Я вернусь сюда с осенним листопадом,
С бесконечным шелестом дождя.
Мне не надо летних снов, не надо,
Эти сны, увы, не для меня.
 
 
Может, что-то я оставил в этом лете,
Может, снова что-то потерял.
Только что? Никто мне не ответил.
Только где? Никто не указал.
 
 
Да и сам я вроде не заметил
Никаких особенных утрат,
Просто стало чуть скучней на свете,
Просто лету больше я не рад.
 
 
Мне не надо летних гроз, не надо
Волшебства луны в ночном саду,
И не мне июльским звездопадом
Сторожить упавшую звезду.
 
 
Мне свою печаль подарит осень
С приозёрным тонким тростником,
Ни о чём она меня не спросит
И не пожалеет ни о ком.
 
 
Будем вместе мы бродить по саду,
Будем слушать шелесты дождя.
Нам из лета ничего не надо,
Никого не будет с нами рядом,
Только осень,
     тихий дождь
         и я.