– «Я из…», – произношу, и слова как будто застревают в горле, слышится только невнятный звук. Странно, почему я не слышу себя. Водитель продолжает говорить: – «Знаешь, обычно люди, едучи со мной, много говорят. А ты какой-то другой. Или я тебе не нравлюсь визуально? Может, хотел бы, чтобы я был, ну, незнаю, женщиной с пышными формами?» Его вопрос сопровождается лёгким смехом.

– «Да нет, я просто не общителен», – пытаюсь объясниться, но под его пронзительным взглядом, тянущимся к моему, ощущаю себя уязвимым.

– «Да брось, тут что-то не так. Каждый, сидя на твоём месте, успевает рассказать мне всю жизнь, пока мы доезжаем до места. Со всеми деталями». Я насчитываю минуты, как грозы перед дождём, и, нащупав пачку сигарет и зажигалку, спрашиваю: – «Тут курить можно?»

– «Конечно, может, это тебя разговорит», – снова улыбается водитель. Я закуриваю, и дым, как предательская змея, извиваясь, медленно спускается на пол автомобиля, окутывая нас белой пеленой. Странное ощущение, почти магическое.

Но вдруг машина останавливается – не там, где мне нужно.

– «Выходи, дружище», – произносит водитель спокойным тоном.

– «Но мы не доехали…» – протягиваю, недоумевая, что происходит. Водитель поворачивается к мне, и его глаза, скрытые за очками, кажутся полными мудрости: – «По этому пути везут туда, откуда не возвращаются, и твоё время пока не пришло».

Я выхожу из такси, чувствуя, как ненадолго теряю контакт с реальностью, а затем спрашиваю: – «Сколько с меня?»

Водитель глядит на меня с безразличием: – «С мёртвого – две монеты, с живого денег не беру». Его слова толкают меня в смятение, и, пока я наблюдаю за тем, как седан трогается, словно лодка по глади реки, он вскоре исчезает вдали, оставив меня в растерянности.

Внезапно я просыпаюсь, и моё тело ломит от боли, как будто я вышел на бой, которого не знал.

– Послушай, Тим, – вдруг говорит голос из далека, его интонация наполнена печалью, – я не хочу тебя расстраивать, но то, что люди называют любовью, – это просто химическая реакция, принуждающая животных размножаться. Поначалу это сильное чувство, но потом оно медленно ослабевает, оставляя тебя в неудавшемся браке без единой копейки в кармане. Так было у меня, так будет и у твоих родителей.

Словно призыв к свершению, он продолжает: – Разорви порочный круг, будь выше этого, займись наукой.

Обрывок

Жить – значит рисковать всем. В противном случае ты всего лишь вялая кучка беспорядочно собранных молекул, плывущих по течению бескрайних просторов Вселенной. Жизнь, как сложная картина, требует смелости, чтобы пробовать новые цвета и линии. Иногда наука становится больше искусством, чем точной дисциплиной, но многие это не понимают, замирая перед строгими формулами и графиками.

– Что, если вирус мутировал и стал более вирулентным, и им можно заразиться так же легко, как простудой? – встревоженно произнесла она, всматриваясь в свои заметки, как будто там скрывался ответ на все вопросы.

– Вы наркоман? – резко спросил собеседник, задаваясь вопросом, откуда взялось это опасное предположение.

– Нет, я аллергик, но… – её голос задрожал, словно она сама не знала, куда дальше направится её мысль.

– Мама всегда говорила: «Когда-нибудь ты найдёшь своё призвание». Вряд ли она имела в виду уничтожение бродяг… – он усмехнулся, пытаясь разрядить напряжение.

– Как ты ничего не боишься? – спросила она, смотря на него широко раскрытыми глазами.

– Кто тебе сказал? – его улыбка исчезла, и на её месте возникло лёгкое беспокойство.

– А чего ты боишься? – она на мгновение задумалась, собираясь с мыслями.

– Например… Например, скорпионов. Э-э… Одиночества. Боюсь остаться одна, – её ответ прозвучал с неожиданной искренностью, будто она открывала ему свою душу.

– Ну а ты? – интересовалась она с легкой усмешкой.

– Всех этих тварей, – он пожал плечами, словно смиряясь с ужасающей мыслью. – А что, если внутри них люди? Пленники в теле, которое перестало их слушаться? Вдруг так будет со мной?

– С тобой так не будет, – уверенно ответила она, словно предостерегала о трудной дороге.

– Почему ты так уверена? – в его голосе мелькнуло сомнение.

– Скорее ад замёрзнет, чем номад умрет, – она бросила уверенный взгляд под светильник, отражая страсть жизни.

– Какой-то я у вас очень сильно великий, – он попытался подшутить, но был не уверен в себе.

– Да не то чтобы, но все в ахуе, – её голос звук стал теплее, тогда как нервозность прошла.

– И ты? – он спросил с вызовом, не ожидая, что услышит ответ.

– И я, – её кивок был полон понимания.

– Да брось! – усмехнулся он, не в силах скрыть замешательство.

– Да я бы сама, овладел тобой на этом грязном полу, – сказала она, её слова пронзили воздух, создавая резкое напряжение между ними.

– Фу, какая мерзость… – он пригладил волосы, не в силах сдержать смех и недоумение.

– Святой номад, – пробормотала она с ироничной усмешкой.

– Отнюдь! – ответил он.

– Так как? – она склонила голову, ожидая его ответа.

– Поверь, – он произнёс это с интонацией уверенности, но в его глазах проскользнуло смятение.

Ему до сих пор казалось, что где-то в мире есть рампа раздачи счастливой жизни, только его штуцер кривой и неправильно закручен; попасть к этой рампе ему никак не удаётся. Возможно, вы скажете, что не всё ещё потеряно, но…

Обрывок

Чёрный ловко разделывал курицу, его крепкая рука сжимала здоровенный тисак, как будто это был скальпель хирурга. Каждое движение было плавным и уверенным; внутренности птицы аккуратно отделялись от мяса, падая в отдельную миску, будто это было искусство, обрамляющее простую, но необходимую практику. Мы сидели толпой, грязные и уставшие путешественники, единственной целью которых было выжить в этом безбожном мире, где надежда порой казалась неуместной.

Чёрный был погружен в своё ремесло, его внимание сосредоточено на процессе, тогда как мы беззаветно болтали о всем и ни о чем. Он скоро разжег огонь, и над языками пламени начали появляться аппетитные куски жареного мяса, заполнив воздух intoxicating запахом.

Неожиданно одна из куриц, притороченных за лапы верёвкой к колышку, каким-то чудом освободилась и рванула прочь. Реакция Чёрного была мгновенной. Он схватил нож и метнул его с точностью метателя в цель. Птица рухнула на землю, словно исполняя предначертанный сценарий.

– Так всегда с жизнью, – произнёс он, провожая испуганный взглядом убегающую курицу, – если убегаешь, то тебя убивают, если остаёшься – тоже. Так было всегда.

– Легенда о «номаде» слышна во всех местах, где бы я ни был, – сказал я, глядя на него, когда он подошёл ко мне и протянул кусок свежезажаренного мяса на картоне.

– Это всего лишь легенда, – ответил я, размышляя о своих словах и их истинности.

– Знаешь, в легендах порой скрыта истина. – Чёрный пробудил во мне любопытство. – Это как игра теней, а в тенях всегда находится что-то более мудрое.

– И что же ты слышал? – поинтересовался я, поднося кусок мяса ко рту.

– Одни говорят, что ты заключил сделку с самим дьяволом, лишь бы покончить со всеми «плохими парнями», – произнёс он, его улыбка выдавала знакомое ощущение шутливой шутки, хотя в его глазах проскользнуло нечто большее.

– В наше время уже не было ни общественного транспорта, ни водоснабжения, ни управления, только выживание и легкие тени, отбрасываемые огнём нашего костра.

Обрывок

В последнее время мои мысли всё чаще заполняют сомнения о том, стоит ли продолжать мечтать о лучшем, о добром. Эти бесконечные скитания кажутся абсолютно бессмысленными, словно я блуждаю по пустым улицам, где каждый шаг ведёт лишь к новому разочарованию. Я не могу вкладываться в людей, тыкаясь в них, как обманутый вкладчик, старательно пытаясь извлечь хотя бы каплю надежды, только чтобы вновь почувствовать горечь потерь.

С каждым новым днём мне всё труднее смотреть на мир вокруг: он погружён в серую бездну, и я просто жажду уснуть, чтобы не проснуться и не пережить тех ощущений, которые даже не поддаются описанию. За ширмой хаоса, который окружает меня, скрывается неизменная истина – ложь, пронизывающая всё и всех. Я вижу, как люди вокруг, как и я, ведут двойную игру, притворяясь теми, кем не являются. Ощущение усталости нависло надо мной, как тёмная туча, и мои внутренние силы, иссякая с каждым мгновением, стают всё более хрупкими.

Всё, что у меня есть, с лёгкостью помещается в багажную сумку моего мотоцикла – фактически, это не более чем символическая оболочка, лишённая содержания. Я чувствую себя порванным на куски, оторванным от реальности, погрязшим по самую шею в тьме, грязи, крови и боли. Кто-то считает меня важным, другие – просто мимо проходящей тенью. Как мне уже когда-то говорилось, наше внутреннее «я» никому не нужно – от слова «совсем». Это утверждение, возможно, верно, но, черт возьми, я запутался в своих желаниях и страхах.

С одной стороны, в этом мире, который накрыл меня здесь и сейчас, мне хочется быть таким же, как все. Я стараюсь воспринимать окружающую реальность как данность и чувствовать себя таким, как остальные, не лучше и не хуже. Но в то же время одолевает глубокий страх, что снова что-то пойдёт не так, и я снова потеряю всё. Единственное, что останется – начать всё заново. Но мне этого не хочется. Я устал. Я пробовал много чего до этого момента, но больше не могу. Я понимаю, что моя способность делать хоть что-то для себя испарилась. Теперь я могу лишь заниматься тем, что будет лучше для всех остальных, потакая им самих себя. Хочу запихнуть своё «я» так далеко под плинтус, чтобы никто, даже я сам, не смог найти его, если захочет.

Когда-нибудь что-то может измениться – не для меня, а для них. Когда-нибудь они узнают, кто я на самом деле. Но к тому времени, это уже не будет иметь для меня никакого значения. Главное – это унести свои тайны и секреты с собой, не расправляя их перед кем-либо.

О, да, это, конечно, им не понравится. Кто-то просто выкинет надутое «мне не интересно», а кто-то будет разбит, раскрыв моё прошлое и настоящее. Некоторые проклянут меня и всё, что я представлял. Но к тому времени, черви уже будут обгладывать мои кости, и мне не придется слышать ни их упрёков, ни их сожалений.

Обрывки

Вспомнилось несколько ярких случаев из жизни, каждый из которых оставил свой след. Первая история разворачивалась в маленьком городке, который мы назовём «С…». Я уютно устроился в баре, потягивая напиток и наблюдая за окружающими. Вдруг ко мне подошла девушка. На вид ей было лет 22-23.

– Я тебя тут раньше не видела. Ты с области? – спросила она с улыбкой, ловко усаживаясь за столик.

– Нет, я просто проездом, – ответил я, взглянув на её открытое лицо.

– Куда направляешься? – продолжила она, казалось, искренне интересуясь.

– Далеко, не особенно интересно. А что, что-то хотела? – на всякий случай уточнил я.

– Да вот думаю, дай составлю компанию, а то я тут забилась в угол, выпивая одна, – призналась она, взглянув на меня с облегчением.

– Странно, но ладно, – добавил я, чувствуя, как разговор принимает неожиданный оборот.

– Ты куришь? – спросила девушка, и я кивнул в ответ.

– Давай перекурим? – предложила она.

– Ну ок, – согласился я, и мы встали, направляясь на парковку возле бара.

На свежем воздухе, окружённые звуками ночного города, мы закурили. Разговор не был глубоким, но мы искали общий язык. Она часто оглядывалась на машины на парковке.

– Какая твоя? – неожиданно спросила она.

– Что? – не совсем понимаю, о чём речь.

– Тачка… – пояснила она, слегка хмуря брови.

– У меня нет машины… – признался я, чувствуя, как общий тон беседы начинает меняться.

– Да ну, да ладно. По идее, у любого уважающего себя парня должна быть хотя бы одна тачка, – её слова прозвучали как упрёк.

– О, как. Значит, я не вписываюсь в рамки «любого уважающего себя», – ответил я, сдавшись.

Разговор зашёл в тупик, и вскоре у неё возникло желание куда-то «срочно» встать.

Вторая история была короче, но оставила свой отпечаток. Это произошло в городе под названием «Р……н». Спокойно беседуя с подругой, мы невольно затронули тему личных отношений и современного мира.

– Это всё хорошо, но ты знаешь, у них зарплата по 40 тысяч. Вот скажи, что такое 40 тысяч в наше время? – сказала она с недовольством.

Я задумался, но внешне остался спокойным, делая выводы на будущее.

– Ага… – произнёс я, не прокомментировав её слова.

С каждым новым знакомством я всё больше понимал, что что-то в нашем обществе не так. Я вовсе не собираюсь утверждать, что все женщины «алчные» и так далее; я говорю о том, что суть упирается в потребности. Кажется, это касается и мужчин, и женщин. В конечном счёте, всё в жизни сводится к рынку и вопросу: «А выгодно ли?»

Но мне до сих пор непонятно, как «выгода» может превосходить истинные человеческие ценности, как душа может отступить под натиском материального. Культ тела и стремление к роскоши – эти явления вызывают у меня недоумение. Почему стало нормой не просто тянуть лямку вдвое, как это было принято раньше, а заниматься лишь тем, что приносит блестящие результаты и моментальные выгоды? Заниматься любимым делом, которое приносит только средний доход, стало непрестижным, а люди, словно превращаясь в машины, ведут себя как менеджеры-продавцы, сосредоточенные исключительно на продажах.

Прошу прощения за повторение, но это касается обеих сторон – и мужчин, и женщин. Мы стали жертвами системы мгновенной выгоды. Хотя, как говорится, если есть спрос, будет и предложение. Этот мир, пропитанный равнодушием к человеческим потребностям, не устраивает меня.

Деньги не меняют людей, они лишь помогают раскрыть истинную суть – свои лучшие или худшие качества. Каждый знает, что за деньги можно купить туфли, но не счастье; еду, но не аппетит; постель, но не сон; лекарство, но не здоровье; слуг, но не настоящих друзей; развлечение, но не радость; учителей, но не ум. И сколько бы ни давали человеку денег, если ему не хватает разума, он быстро потеряет всё.

Для меня деньги – это просто инструмент, средство для достижения целей, но отнюдь не символ свободы или счастья. Так что же происходит, когда у меня появляется свободное время и в голове начинают возникать все эти странные мысли? Почему именно в такие моменты мне в голову лезет такой бред? Это вопрос, на который мне нужно найти ответ…

Обрывок

– У меня теперь есть новая фразочка! – с увлечением заявил Рик, едва скрывая свою радость.

– Правда? И какая же, Рик? – спросил я, с любопытством прищурив глаза.

– «Я люблю своих друзей», – произнёс он, потом вдруг добавил с ухмылкой, – обманочка! Фиг там! Моя новая фраза – это: «Мне на всё пофиг!»

– Ты что, совсем с ума сошёл? – удивился я. – Я, конечно, не собираюсь лезть в окно, у меня клоустрофобия.

– Где в окне, да ты что? – он расхохотался. – Да ты в гробу, в гробу бы и видел!

Его слова пролетели мимо, а я погрузился в мысли о том, как сложно порой находить общий язык с окружающими, когда во мне зреет внутренняя борьба.

– Ничего нет, чтобы плавно нажать на курок. Моя голова – это перекресток вселенских дорог, – говорил он, глядя в даль, и в его голосе я почувствовал тень размышлений о жизни и смерти.

Недавно мне снился странный сон, который до сих пор не покидает меня. Я путешествовал по землям старого мира, ожидая опасностей в новом. В этом сне я бродил по улицам маленького городка Т., осматривая мир, не осознавая при этом ни его отношений, ни своего сосуществования в нём. Я никогда не был таким, как все. Даже в детстве мой единственный мир находился внутри меня – там, где я мог быть героем или просто наблюдателем, там, где можно было отдохнуть, заниматься самопознанием и углубляться в мудрости самоанализа.

До последнего мгновения я был уверен в том, что не совсем я. Я не чувствую жизни, как и ритмы, смыслы – меня ничего не трогает. Мое единственное желание – жить, и жить так, как я хочу. Но, увы, вся эта жизнь сложена изначально не для меня, а за меня.

Не мной… Мои желания никого не интересовали, не интересуют и не будут интересовать. Я словно заблудившийся путник, которому некуда идти и который не может найти свою дорогу.

Обрывок

Я часто делился своими мыслями о людях, о том, что чувствую и воспринимаю, но вот беда: многие не разделяли моих ощущений. Оглядываясь вокруг, я вижу, что жизнь совсем не так прекрасна и удивительна, как нам внушают с первых дней. Мои размышления уводят меня в мир, где я машинально следую привычным маршрутом к дому, в то время как моя душа остается заблудшей в собственных фантазиях и иллюзиях.

Иногда, останавливаясь на мгновение, я осознаю это в далеком будущем. Но даже тогда продолжаю жить в своём внутреннем космосе: в стихах и песнях, в книгах и мечтах. Я существую не в настоящем, а в вымышленном мире. И вот здесь встает вопрос, который когда-то задавал мне семилетний мальчишка: «А хорошо ли это?» И, конечно же, ответ может быть только одним – для самого себя.

Я долго думал о том, почему собственные имена несут свою уникальность. Почему именно «я»? Как этот поток звуков создает информационный канал, соединяющий меня с обществом, с самими собой?

Почему мы способны мыслить одним-единственным языком, который знаем? И в то же время создаем идеи на языке других народов? Здесь для меня открывается парадокс: все одновременно становится понятным и непонятным. Лишь затем, став чуть мудрее, я сталкиваюсь с мудрой философской мыслью: «Я знаю, что ничего не знаю».

И я тоже знаю и осознаю, что живу в состоянии незнания. Понимание мира, который меня окружает, не является моей частью. Почему? Это излишне дико, слишком противоречит тому, что с детства вбивают в нас. Мы вроде бы живем, но, знаете, мы скорее существуем. Не наслаждаемся всеми красками жизни, потому что ждём выходных и праздников, чтобы увидеть что-то хорошее и сделать то, что нам действительно хочется. Жизнь, религия, прагматизм – всё это словно навязанное обществом.

Вот такой романтизм ежеминутно посещает мою голову и продолжает терзать меня по сей день. Я не могу открыто говорить об этом с людьми. Возможно, они подозревают. Но, тем не менее, они не хотят слушать. Причина проста: это считается неправильным.

Нам не позволено свободно и открыто выражать свои мысли и чувства. Почему? Нам страшно, что наши чувства разбиваются о жесткие скалы реальности и рассыпаются на мелкие осколки, исчезая в бездонном океане материального и прагматичного.