Иногда я сам качаю головой: «Стоило бы взяться за ум. Вдруг сила в деньгах? Ты еще молод, ступай в мир расчетов и сумм! Получишь квартиру, машину, дачу и кучу престижных вещей. А ты – “неудачник”, давай же, старайся повзрослеть поскорей!» Но он отвечает мне с лёгкой улыбкой, слегка ударив по плечу: «Монетное счастье непрочное и зыбкое, пойми, я его не хочу».

И снова мы расходимся: я в офис, а он снова садится за мотоцикл. «Смотрю, ты все еще прячешься в склепе? Я бы показал тебе рассветы, горы, моря и пустыни, туземцев и диких зверей! Посмотри, как солнце на Севере тает и стынет, как свеж и прохладен морской бриз!» Он говорит так, словно эти образы открывают двери в мир, где обитают чудеса. «В моем рюкзаке сотни воспоминаний, эмоций, восторгов и чувств. Ты станешь мучиться и истощаться, когда денег не станет, а мои фотокарточки с видами моря ценнее любой MasterCard. У тебя – кандалы, а я – вечно свободен и счастлив в руках Создателя».

И таким образом, он выбирает путь, по которому никто раньше не ступал, чтобы исчезнуть на годы в смешении джунглей и скал.

Когда выходные подкрались, я лежу на диване, а в голове вертится мысль: «Может, мой друг, пусть беден и странен – это и есть самый счастливый человек?»

Я на мгновение заскочил в свой офис, чтобы найти себя в привычной рутине. Увидев монитор, я нажал на клавишу, и экран мигнул, показывая текстовое сообщение: «Ты снова в своих четырех стенах? Читай, думай, мечтай! Это не предел!» И я вдруг задумался – а может, это и есть свобода?

Обрывок

Я находился в этом бункере, вероятно, не больше пяти минут. В тусклом свете я заметил на столе монитор, на котором весело мерцала точка, словно зовущая меня к себе. Я окликнул клавишу, и на экране развернулось текстовое сообщение:

«Добро пожаловать…»

Ниже появилось меню выбора:

– Информация по проектам

– Данные по персоналу

– Безопасность

– Хранилище

– Лаборатория

С любопытством я нажал на клавишу и выбрал раздел, посвящённый персоналу. На экране отобразились имена, каждое из которых звучало как загадка:

– Крис Эванс

– Вектор Руг

– Командир Ховард Дикинсон

– Рекрут Том Хит

– Саламэн Крис

– Профессор Бари Барнс

– …и дальше.

Я стал изучать личные дела каждого из них. Всего было порядка двадцати пяти сотрудников, среди которых один оказался в графе «диверсант». Интрига сгущалась, так как ни имени, ни звания, ни личной информации о нем не было. Лишь фотография и краткий ярлык, который ничего не объяснял.

Я не знаю, сколько времени я потратил на чтение, но вскоре перешёл в раздел «безопасность». На экране светилось сообщение: «Последняя активность на базе» (30 дней назад). Я нажал клавишу, и компьютер запустил видео.

На экране появилась сцена, наполняя пространство гнетущей атмосферой напряжения.

Крис: «К тому времени, оружия стало больше, чем тех, кто мог стрелять».

Вектор: «Перекрыть главный вход немедленно!.. Заполните главный вход нервно-паралитическим газом».

Командир: «Но ведь там наши люди!»

[Вектор без колебаний стреляет в командира, тот падает на пол, мёртвый.]

Вектор: «Ещё вопросы есть?.. Всем продолжать работу. Предпринять всевозможные меры предосторожности. Отключите все лифты, закройте внутренние бронированные перегородки. О всех повреждениях сообщать лично мне».

Вектор подошёл к раненому диверсанту и, с безжалостным презрением, ввёл в него шприц:

Вектор: «Очень больно? Ну так это только начало. Сыворотка, которую я тебе ввёл, нейтрализует клетки в твоём организме. Проще говоря, я забираю у тебя то, что ещё вчера считалось твоим. Ты не оправдал надежд и тебя уволили».

Диверсант: «Стой! Подожди!»

Вектор: «Скажешь что-нибудь напоследок?»

Диверсант: «Спасибо!»

Вектор: «За то, что я тебя убью?»

Диверсант: «Я умру быстрее тебя».

Диверсант поднял руку и разжал кулак, прокричав: «Бум, сука!» – и в следующее мгновение раздался оглушающий взрыв, разметав всё вокруг в радиусе многих метров, включая самого Вектора. Камера выключилась, оставляя лишь мрак и тишину.

«Ничего не понятно, но очень интересно», – произнёс я вслух, ловя себя на мысли о том, что только что наблюдал. Я посмотрел на свои руки, единственные, что остались в моём распоряжении, и вновь столкнулся с ужасом: ведь этими руками я убил троих человек. Как бы ни разглядывал их, они оставались прежними, такими же, как и в те дни, когда я избегал убийств. Намерение убить не скрывается ни в пальцах, ни в курке пистолета, и даже не в пулях. Оно сокрыто в самой глубине человеческой души.

Обрывок

– Номад, ты ранен, куда ты идёшь? – раздался голос, словно эхом откуда-то из бездны.

– Я не так сильно ранен. Док сказал, что у меня внутреннее кровотечение. Кровь же там и должна быть, так? – произнес я, осознавая гнетущий мрак этой локации, проникающий в мой разум. Но внутри меня зреет нечто большее – необходимость двигаться вперёд, несмотря на все трудности.

– Чего ты боишься? – спросил голос, и в его интонации звучали нотки тревоги.

– Наверное, умереть… – тихо ответил он.

– Умереть просто. Всё останавливается. Ты мёртв. Но тяжело, когда умирают люди вокруг, ведь ты остаёшься здесь – живой, но с мыслью, что они покинули этот мир. Это мучение, ты должен бояться не смерти, а того, что не сделал всё возможное, чтобы защитить тех, кто рядом с тобой, – я поднял голову вверх и обратил взгляд к звёздам, мерцающим на безоблачном небосводе.

Ещё прежде, чем мир погрузился в хаос, я читал одну научную статью о технологии, которая не оставила меня равнодушным. В статье описывалось, как плазма в токамаке удерживается не стенками камеры, которые не могут терпеть высокую температуру для термоядерных реакций, а специально создаваемыми магнитными полями. Это магнитное поле делится на тороидальное внешнее и полоидальное поле, которое образуется током, протекающим через плазменный шнур. В этом контексте использование электрического тока стало ключевой особенностью токамака, так как ток помогает разогревать плазму и удерживать равновесие в вакуумной камере.

На какое-то время я даже задумался о создании чего-то схожего, но осознавал, что пока еще нет сил и ресурсов, чтобы воплотить в жизнь подобные идеи. Если это под силу лишь великим умам человечества, что же я забыл здесь, среди забытых хаосов?

– Любишь лимоны? – неожиданно сменил тему собеседник.

– Не-е, – недоуменно ответил я.

– А лимонный кекс? Лимонный пирог? Леденцы? – продолжал он, его голос стал более игривым.

– Я чёт не понял, ты…

– Расскажите мне, как он умер? – спросил он, и я ощутил, что в вопросе скрыто больше, чем просто любопытство.

– Я расскажу вам, как он жил… – ответил я, и в этот момент тишина города обернулась противоречивым эхом внутри меня.

В редкие моменты прозрения, когда кажется, что всё во вселенной имеет смысл, ни за что не хочется, чтобы это кончалось. В тёмные времена такие моменты – это лодка в жизнь, когда всё вокруг кажется гармоничным, когда жизнь выглядит разумной и не является лишь мимолётной иллюзией.

И тут возникает вопрос, который прежде, чем произнёс его, я был готов задать сам себе. Что бы вы сделали, если бы узнали, что у вас остался день, неделя или месяц до смерти? Какой путь вы выбрали бы? Какой тайной поделились бы? На какой концерт отправились? Кому открыли бы своё сердце? Какое желание исполнили бы? В какое экзотическое место полетели бы только ради чашки кофе? И какую книгу написали бы?