Всё готово. Я загрузил мясо на мотоцикл, а куски шкуры смотал и привязал к передней вилке. На неделю еды мне хватит. Шкуры и большую часть мяса я намеревался продать в лагере, где жизнь бурлила не менее, чем здесь, в заброшенных закоулках леса.
Сев на мотоцикл, я надавил на газ и направился в сторону лагеря К-О, дорога настойчиво манила меня вперёд, к новым приключениям и тайнам.
На выезде из леса, среди развалин прежних дней, находилась старая ферма, окутанная загадками и тишиной. За забором, сложенным из ржавых кусков железа, древесины и мохнатых остатков шифера, раскинулся лагерь К-О. Основанное давними друзьями, фермерами Коуллом и Отто, это место стало хутором надежды и выживания.
– Открывайте ворота, номад приехал! – прокричал парень с вышки, его голос звучал искренне и весело.
Медленно и с оглушительным скрипом ворота отворились, представляя собой завесу в мир, где смешивались надежды и опасности.
Я въехал на территорию лагеря, и, проехав всего пару метров от ворот, остановил свой мотоцикл с легким ударом сердца, наполняя легкие свежим воздухом.
Прямо у ворот, в целях безопасности, был разбит маленький рынок. Старинные тележки, обрамлённые самой разнообразной продукцией, предлагали товары для тех, кто умел ценить жизнь в этом торжестве хаоса. Я пошёл к Тэду, торговцу, который был и скупщиком в одном лице; его настойчивый взгляд всегда предвещал удачные сделки.
– Привет, Тэд… – произнес я, поднимая голову.
– О, что нового, номад? – его голос напоминал тихий звон, проникающий в сердце этого обыденного места.
– Да всё по старому,– я указал рукой на своего железного коня. – Берёшь?
– Конечно, я думаю, мы сможем договориться… – Тэд почесал нос, раздумывая. – Полторы тысячи кредитов, идёт?
– По рукам… Но тогда завяль моё мясо. И ещё вопрос, сколько до поселения шерифа?
– Тебе, дня два. Через холмы «Крови».
– Ок, я пошёл.
Кредиты здесь представляли собой нечто большее, чем обычные деньги; каждый лагерь выпускал свои собственные. В К-О это были крышки от пивных бутылок – с изящной гравировкой с обеих сторон: с лицевой стороны красовался номинал и голова льва, а с обратной лишь символ «К-О».
Это выглядело весьма привлекательно. Я обдумал, как смогу распорядиться ими – быстро прикупил патронов у Сэма, взял немного консервированных бобов у Нелли, заправил байк и набрал пару галлонов бензина с собой.
Завершив покупки, я зашёл к Харли. Этот небольшой, но крепкий парень знал всё о механике и электрике. Он с удовольствием поменял мне сальник вилки, проверил масло и выдал запасные лампы на всякий случай.
Когда я уже готовился покинуть лагерь, белый парнишка окликнул меня с блеском в глазах:
– Делл, пойдём, Коул зовёт!
Он кивнул в сторону большого дома, и я, не говоря ни слова, направился вперёд, словно тень, следуя велению судьбы.
Коул время от времени просил меня выполнить для него различные поручения: найти или выследить кого-то, устранить неприятности, угрожающие его покою. Быть может, это было странно, но в этой жизни я находил комфорт в опасности.
Когда я вошёл в дом, моё внимание привлекло сердце этого места – уютная гостиная с массивным столом, за которым расположился старик Коулл. Вокруг него витал густой аромат сигары, а в чашке его стоял кофе, черный, как безлунная ночь, с обволакивающим, крепким вкусом.
– Эй, номад, ты в курсе, что список смертных грехов подозрительно напоминает твою жизнь? – с ухмылкой произнёс он, обводя меня внимательным взглядом.
– Знаете, вы мне кого-то напоминаете, – ответил я, не скрывая своей иронии.
– Кого-то, кого вы любите? – спросил он, поднимая бровь с лёгкой насмешкой.
– Ну, так далеко дело не зашло. Кого-то, кого я убила… много раз…
Эти слова водоворотом вынесли меня из момента, заставив вспомнить ту безграничную свободу, которую я ощущал, когда мчался по дороге, ветер свистел в ушах, а яркое солнце нежно касалось моего лица. Урчание и вибрации мотора создавали непередаваемую симфонию, в которой я находил умиротворение. Это был водопад эмоций, и я просто обожал это чувство, когда был в седле.
Ветер в волосах, даже если их у меня не осталось – это чистая правда. Это были неотъемлемые моменты счастья, мгновения, непохожие ни на что другое. Это была страсть к езде, которая переплеталась с моей сущностью и с тем, кем я хотел быть. Дорога превращалась в фильтр для мыслей, и, стоило лишь сесть на мотоцикл, как я забывал все заботы. Никаких разговоров, только я и мой байк, одиночество, в котором я наслаждался тишиной и свободой.
Некоторые рисуют, другие шьют, кто-то слушает музыку. А я, просто садясь на мотоцикл, разгонял все мрачные мысли. Это был кайф, искренний, непревзойдённый кайф, на который можно подсесть. В духовном смысле можно сказать, что это слияние души мотоцикла и меня – мгновение, которого не выбросить из памяти.
У всех мотоциклистов, водящих свои байки какое-то время, возникает особая привязанность к ним; можно сказать, что это человек внутри тебя. Мы все мечтаем о полёте, и, когда ты мчишься на мотоцикле, ты действительно чувствуешь, что летишь. С поворотом дросселя ты начинаешь парение в пространстве.
На дороге мотоциклисты способны поддерживать один другого, они приветствуют друг друга, в отличие от автомобилистов, которые часто остаются в капсуле из стекла и металла. У нас есть нечто общее: две колеса и мечта. Эти люди вернутся, чтобы помочь, и никто не оставит товарища на обочине без поддержки. Одни из самых отзывчивых людей, которых я когда-либо встречал – именно мотоциклисты. Быть мотоциклистом – это больше, чем просто хобби; ты определяешь себя этим, прежде чем кем-то другим – врачом или актёром.
Когда я разговаривал с пареньком, увлечённым мотоциклами, вполне возможно, что он оказался нейрохирургом, о котором не догадывался. Если вы когда-нибудь сядете на мотоцикл, независимо от того, кто вы – директор банка или глава страны – вы окажетесь внутри этой дружеской семьи. Выехав в путь, вы можете быть злыми, но проехав всего три километра, вы внезапно ощутите, как стрессы и заботы растворяются, оставляя только чувство свободы.
Кажется, что мы часто путешествуем внутри пузырей, и именно мотоцикл выводит нас из этого замкнутого пространства. Наша настоящая дорога начинается там, где мы осознаём, кто мы есть на самом деле.
Обрывок
Номады, как тени прошлого, странствуют по бескрайним просторам, не признавая ни городов, ни святых мест, где почитались бы боги. Эти свободные духом люди не знают тесноты крыш и тепла домов, даже когда свирепые морозы покрывают землю белоснежным покровом. В их душе живёт стремление к свободе, которое они не будут менять ни на что. Они чаще ведут войны, чем занимаются разбоем; дани, что собирают с осёдлых племён, им нужны для жизненных нужд, а не для накопления богатств.
Летний день не предвещал ничего необычного, когда я не спеша катился по стране на своём мотоцикле. Город, в который я заехал, уже тонул в вечерних сумерках, когда я остановился у барчика с неясной музыкой, доносящейся изнутри. Парни с мрачными лицами приходили и уходили, словно тени, отражая атмосферу места.
В это время на черную, массивную машину остановился я, и подумал лишь о том, что внешнего блеска не требует внимания. Четыре одинаково одетых, лысых здоровяка вылезли из салона, угрожающе держали биту, но я знал, что эти парни явно не интересуются бейсболом. Это были явно не играющие в спорт, а те, кто пришёл за эмоциями. Они уверенно направились в бар, и я, соблазнённый любопытством, не мог оставить этот момент без внимания.
Зашёл в бар и застал зрелище, которое отразило всю абсурдность происходящего. Мажоры, только что наслаждавшиеся вечеринкой, в панике вылетали из заведения, словно под давлением. В центре комнаты эти безмозглые громилы забрали женщин и, грубо схватив хозяина, начали вести себя как настоящие охотники. Я остановился у входа, закурив сигарету – это было неуместно, но по-своему весело.
– Эй, придурок! – крикнул один из них, обратив на себя внимание. – Убери свою рожу прочь, пока жив!
– Да я просто смотрю, ребята, – ответил, продолжая курить. – Не обращайте внимания.
– Слышь, долбоеб, – послышался другой голос. – Тебе жизнь надоела?
– На самом деле, у меня к вам вопрос, – произнес я, наблюдая за всей сценой. – Вы хоть северную лесопилку вырубили? Я пока зашёл, насчитал пять камер. Может, вам стоит спросить у персонала, где система, и просто извлечь жёсткий диск?
Один из лысых обернулся к своему любопытному компаньону, явно растерянный, и кивнул. На это третий быстро побежал в коридор, ведомый моей идеей.
– Так, гений, теперь пиздуй отсюда! – крикнул четвёртый, демонстрируя свою силу с битой в руках.
– Чёрт, я стараюсь вам помочь, джентльмены! – воскликнул я, чувствуя, что меня выгоняют без всякой на то причины.
И вот, из коридора их шустрый друг выскочил с коробкой в руках и с гордостью продемонстрировал всем.
– Теперь разбей её, но не по корпусу, переверни и бей по тому месту, где микросхема, – добавил я, довольный своей интригующей идеей.
Мужик с пылающей энергией стал бить по коробке, словно это было его личное удовольствие.
– Ребята, а он вам вообще денег должен? – спросил я, вглядываясь в ситуацию.
– Да, – ответил тот, кто держал хозяина бара, явно не понимая всей абсурдности, происходящей вокруг.
– И что же вы решили, его убить? – не удержался я. – Но ведь он же не отдаст вам деньги, так просто.
– И что ты предлагаешь, умник? Отпустить его? – на этот раз лысый выглядел ещё более агрессивно.
– Что? Нет! У вас есть молоток и гвозди, или кусачки? Я мог бы показать вам, как получать информацию, – начал я, надеясь привлечь их внимание другой идеей.
– Нет, – отвозили меня от обсуждения, словно я говорил не о том, что нужно.
– Чёрт, а нож у вас есть? – вопрос вывел их в ступор.
– У нас только биты, – отрезал один из парней, и я почувствовал, что разговор заходит в тупик.
– Но у меня есть нож. – Я достал его из-за спины, где он висел на ремне, как символ защиты.
– Слышь, псих, иди обратно, откуда пришёл! – воскликнул один из громил, дав намёк на то, что мне не место здесь.
– Да ладно вам, я могу вам помочь! – удивлялся я, всё ещё надеясь, что разум возобладает над готовностью к насилию.
– Пиздуй, я сказал! – указал парень, в его жесте читалась угроза, и я уже начал разворачиваться, когда один из парней вдруг ударил плачущую девушку.
– Ты себя свиньей мужиком называешь?! – произнес я, развернувшись лицом к угрожающе большому типу, который словно горная вершина нависал над мной.
– Тебя я не спрашивал, идиот! – его слова звучали как гром в тихом небе, но я не собирался отступать.
– Стой, мужик… нам не нужны проблемы, – произнес голос слева, полон тревоги.
– Какого хрена, Хруст?! – прорычал один из них, надутый, как шарик перед пополнением в семье.
– На его спине, дебила ты кусок, смотри на куртку! – выкрикнул тот, кто выглядел особенно пугающим.
– Чё? – вскинул я брови, стараясь собраться с мыслями.
– Он из семерки! Включи мозг, осел! – прошипел второй.
– Мужик, реально, иди своей дорогой. У нас нет с вашими проблемам, – произнес я спокойно, как китель к шляпе.
– Уже есть. – звучала в его голосе тень угрозы.
– Сука, да чё ж ты такой крутой? Думаешь, твои братки рванут из другого города, сюда чтобы помочь?! Иди нахуй отсюда, пока цел! – продолжал он, выпятив грудь.
– Парни, ограбления – ок, рекет – ок, но… но бить девушку, тут как ни крути, яиц у тебя нет… – мой голос стал резче, слова сами вырывались наружу.
– Да я тебе яйца отобью, придурок! – бесноватый парень бросился в мою сторону, замахнувшись битой. Я вонзился в пол, уклонившись, и выполнив выпад снизу вверх, с силой вонзил нож ему в челюсть. Тело его хлестнуло на пол, и поток крови, словно тяжелый дождь, окутал меня своим ржавым метальным запахом, смешанным с потом и ароматом этой забегаловки.
Мое тело зажглось удовольствию, каждый удар сердцапревращался в острый яд, расползавшийся по венам. В этот момент меня будто бы охватило нечто большее, чем просто инстинкт самозащиты. Я видел, как другой громила ринулся на меня, его крики сливались в один гулкий звук, но я не слышал их. Я был сосредоточен, его движения были предсказуемы. Я парировал ударс битой, словно танцор, избегающий ненужного касания, и ответил на атаку, вонзив нож в его грудь. Его глаза расширились от неожиданности, он не успел понять, что произошло – и тяжело рухнул на пол, захлебываясь собственной кровью, в воздухе витал запах ржавого металла, пота и затхлости самой забегаловки.
С каждым ударом сердца во мне закипал гнев, превращаясь в зловещий яд, готовый выплеснуться наружу. Я смотрел на двоих оставшихся, их лица искажались от страха и ненависти, и в этот момент моя воля и решимость только крепли.
Один из них, Хруст, остался на месте, не в силах сдвинуться с точки, а второй – парень из северной части города – кинул в меня стул. Я не ожидал этого, и удар от стула заставил меня отлететь назад. Но я быстро пришёл в себя, и, едва успев подняться, он уже налетал на меня, его кулаки били, как кувалда, сыпали удары по моей голове и корпусу.
Всё происходящее вокруг словно замедлило свой ход. Я ощутил, как в этот момент решимость наполняет меня, как вода, стремящаяся пробиться сквозь трещину в земле. Я схватил его за руку и резко приставил нож к области его печени, словно он сам привёл меня к этому моменту. Его глаза наполнились ужасом, он даже не успел закричать, прежде чем я одним движением перерезал ему горло. Кровь фонтаном вырвалась, как игристое вино из бутылки, разрывающейся от нетерпения, и всё вокруг окрасилось в алые тона.
Я сбросил его тело с себя, и на мгновение наступила тишина. Люди в баре замерли, застыв в шоке. Их взгляды были прикованы ко мне, и казалось, что их больше ужасает то, что сделано, чем само ограбление.
– Хруст, беги! – произнёс я, указывая на дверь. Он не раздумывая ринулся наружу, и вдалеке послышался свист машин, рванувших с места.
Я убрал нож, но чувствовал, как буря внутри меня постепенно утихает. Выйдя на улицу, я не знал, что будет с баром, но одно было ясно: этот город больше не станет прежним. Там, где раньше все решали мысли, теперь могучие действия нарушили привычный порядок. Правда и справедливость теперь звучали по-другому.
Обрывок…
Мой далёкий предок происходил из племени кочевников, свободных как ветер и стремящихся к новым горизонтам. В те суровые времена, когда необходимость в пище и крове заставляла людей идти на невозможные жертвы, нередко приходилось делать выбор, от которого зависела судьба. Быть разбойником с риском потерять жизнь каждый день или же стать наёмником, служащим богатому человеку, чья щедрость могла быть порой иллюзорной. Этот выбор стоял перед каждым, но моего предка не пугали ни те, ни другие варианты.
Однажды, он подошёл к местному купцу, человеку с завидным состоянием и порядком, который царил в его усадьбе. Уверенно и с гордостью произнёс: "Хочу работать, готов делать всё". Нельзя было не задаться вопросом, почему он выбрал непростой путь наёмника, когда вокруг крутилось столько возможностей для разбоя. Но, подумав, он решил, что кровь и насилие ни к чему – в мире и так было достаточно жестокости.
Купец, зная о происхождении моего предка, принял его в свою команду и вскоре сделал верным помощником. Его обязанности были разнообразными: от охраны и сопровождения купца до тяжёлой работы по погрузке и выгрузке товаров, а также кормления лошадей. Это была грязная работа, в буквальном смысле слова, но в условиях постоянных путешествий она имела свои преимущества. В награду предок получал комнату в усадьбе и все необходимые жалования.
Однажды, купец решил рискнуть и отправиться в неизведанные страны за новыми товарами, которые могли бы прокормить его семью и расширить бизнес. Он повёл с собой небольшую охрану, состоящую из десятка всадников, а также моего предка, который ответственно готовил лошадей к долгому пути. Они отправились к горизонтам, которые были в месяце езды от родного городка.
После долгого и утомительного путешествия они достигли нового места, где купец, радостно поглядывая на новые возможности, отправился за товарами, оставив всех отдыхать. Получив немного монет на еду и выпивку, мой предок направился в трактир. Там его взгляд привлёк образ молодой, красивой женщины, которая была словно цветок среди серых будней. Но предок столкнулся с неожиданной преградой – он не знал языка, и все попытки поговорить с ней заканчивались неудачей. Женщина лишь улыбалась и что-то произносила, не в силах понять его смятения.
Не зная, что предпринять дальше, он пустил все монеты на выпивку, погружаясь в пьяное безумие. Он напился местной сивухи, и, как это часто бывает в таких ситуациях, вышел из трактира, опустошённый и загрустивший. По пути он снова встретил незабвенную девушку и, заволнованный внезапной мыслью, принял решение, которое было вдали от разумного. Накинувшись на неё, он огрел её по голове палкой и утащил в конюшню, мечтая о собственном безумии.
Но именно в этот момент, когда он был на пике своего безумия, в конюшню вошёл купец. Увидев предка, считавшего, что он стал хозяином своей судьбы, с девушкой под ним, его ужаснулся и воскликнул: "Ты в своём уме? Ты ведь можешь её убить!" Предок, натягивая свои портки, посмотрел на купца с недоумением. В ответный момент купец спокойно произнёс: "Грузи её в карету и собирай всех, едем".
Вернувшись домой, купец сказал предку, что теперь эта девушка станет его женой. Именно так начался новый виток моего рода, и я стою перед вами здесь, горячо желая продолжить историю своих предков.
Обрывок
Сижу на бордюре, напротив тянется фасад многоэтажек, обнимая улицу своими серыми стенами. Город оживает вокруг меня, и вот, в этом потоке серости, к тротуару притормаживает жёлтый автомобиль с шашечками на крыше. «Наконец-то моё такси», – проносится в мыслях, когда я вставать с бордюра и открываю дверцу машины.
Как будто в замедленном движении, я произношу что-то, но сам не слышу своего голоса. Водитель, сосредоточенно смотря на дорогу, лишь кивает головой, не оборачиваясь. Сажусь на мягкое кожаное заднее сиденье, ощущая приятное тепло, и мы трогаемся в путь.
В зеркале заднего вида вижу водителя: его глаза прячутся за тёмными очками. Он улыбается и задаёт вопрос, нарушая тишину: – «Дружище, ты откуда? По тебе видно, что ты не местный». Мимо промелькивают дома, один за другим, и я смотрю на них, как на картинки из чужого мира.
О проекте
О подписке