Глава 5. Жаркая ночка

Алиса бегала между скамьями, собирая грязные миски. Несколько моряков лениво за ней наблюдали. Не стеснялись в выражениях, поигрывали ножами, как зубочистками. Кто-то собрал жуков в кружку. Потряс ею, перевернул и застучал ножом, накалывая насекомых, бросившихся врассыпную. Команда улюлюкала, подбадривая ловкача. Один жук успел избежать участи и скрылся под столом. Раздался гогот:

– Ха-ха-ха, промахнулся! Плохой из тебя трюкач. Смотри, как надо.

И игра продолжилась по новой.

Алиса наблюдала за ними с любопытством. При этом отдавала себе отчет – любое проявление наивности грозит в лучшем случае шлепком по заднице. В худшем – изнасилованием. Каким бы грозным ни был капитан, а за полусотней голодных до женщин мужчин не уследишь. Так что Алиса старалась даже ходить тише и глаз не поднимать.

Под недовольное сопение Уинстона Алиса плеснула воды в таз. Видимо сегодня команда впервые похвалила кока за сытый ужин, вот и не ворчит по поводу и без.

Остатки еды успели присохнуть, но теперь отмывать тарелки в разы проще, чем несколькими часами ранее. Зазвенели ложки. Алиса принялась отскабливать стол от толстого слоя жира, крошек, песка, раздавленных жуков и прочей гадости.

Если капитан сдержит слово, то она попадет на сушу через трое суток. Надо же себя чем-то занимать это время – не на море же глазеть! Хоть без морской болезни обошлось. За годы студенчества пришлось тысячи раз прокатиться в вонючих ПАЗиках. Видимо, вестибулярный аппарат смирился.

За этой возней Алиса не заметила мускулистую фигуру у входа. Гость с интересом наблюдал за ней. Шаркнул обувью, чем испугал помощницу кока.

– Капитан! – подскочила Алиса. – Я уж думала, вы не придете на ужин.

Глаза Гримма сузились. Он осмотрел ее работу и ответил:

– Аппетита не было. А потом Зак меня доканал похвалой удачной похлебки. Пришлось спуститься, чтобы он наконец-то отстал.

– Я сейчас вам положу.

Алиса заметалась. Блин, да где тряпки? Она вытерла руки влажной тряпкой. Взяла чистую миску и потянулась к кастрюле. Там на донышке плавали лавровые листы и несколько горошин чечевицы.

– Ой, придется из чана набирать. Поможете? – обратилась она к капитану.

Тот подошел к жаровне, в которой еще тлели угли. Дотянулся до чана – рост позволял – и переставил его на стол. Супа еще достаточно – примерно четверть объема чана занимал. Алиса привстала на цыпочки, чтобы зачерпнуть. Щедро налила в миску. Потом вспомнила предостережения Зака о том, что тут все равны. Но не переливать же обратно, да еще на глазах капитана! Достала чистую ложку и подала Гримму порцию. Тот принял одной рукой и вышел.

Сухари! Алиса поковырялась в мешке и вытащила горстку галет. Положила в отдельную миску и вынесла в столовую. В рядах ленивых моряков поредело. Разговоры стихли. Даже воздух будто стал прохладнее.

Встречаться взглядом с капитаном не хотелось, но оценить его реакцию любопытно. Так что Алиса поставила тарелку в сухарями и скорым шагом вернулась в кухню. Подглядывала за морским волком (хотя он больше похож на льва) сквозь щели дощатой перегородки.

Гримм проглотил одну ложку. Ноль эмоций. Вторую. Никакой реакции. Третью. Да что ж такое-то? Наблюдать надоело, так что Алиса снова заскрипела тупым ножом по столу.

– Неплохо получилось.

Капитан поставил опустевшую миску и посмотрел на Алису, заставив ее побледнеть. У него всегда такой взгляд? Или только на меня так таращится?

– Эээ… я рада, – ответила Алиса.

– Сегодня будешь ночевать в общей каюте. Зак тебе все покажет и выделит место. Если доживешь до утра, не проспи – завтрак с рассветом.

Алиса смогла лишь кивнуть. Кажется, даже не дышала. Гримм вышел за перегородку, прошелся между скамьями и заскрипел ступеньками.

Разговоры стали громче, мужики что-то бубнили, шутки стали откровеннее.

– Слышал? Ночевать с нами будет.

– Вот жаркая ночка выдастся.

– Я бы насадил ее на свою мачту.

– Да какая у тебя там мачта? Так, кормовой флагшток. И то кривой! Ха-ха-ха!

– А у тебя-то? У тебя вообще клотик! Ха-ха-ха!

Что такое флагшток и мачта, Алиса уже знала – Робин просветил. А если ночевать придется со всеми, то узнает заодно, что такое клотик и полсотни других терминов. Мамочки!

С такими угрюмыми мыслями Алиса отдраила большую часть стола и почувствовала дикую усталость. Ноги подкашиваются, руки болят, пальцы не разгибаются. Она присела на бочку, чтобы перевести дух, и стала оттирать руки. Грязь забилась под ногти. На костяшках пара ссадин, а на мизинце порез.

Вошел Уинстон. Зыркнул из-под мохнатых бровей, что-то прошамкал и заглянул в чан. Перемешал деревянной ложкой, закрыл и поставил на жаровню.

– Ты чшшего расселась тут?

Алиса вздохнула. Ну хоть не зарыдала – уже хорошо.

– Устала. Давно я так не бегала, – ответила она.

– Угу, проваливай. На сегодня все. Завтрак с рассветом.

– Знаю, – сказала Алиса и поднялась с бочки. – Капитан сказал.

– Он приходил сюда?

– Да, вылакал миску супа и вроде как похвалил.

Уинстон на нее уставился, бык на мышонка.

– Сказал «неплохо получилось», – уточнила Алиса.

– Ага.

Алиса отложила тряпку и направилась к выходу.

– Опачки, вот и наша принцесса, – оскалился коренастый пират с белесыми волосами и плешкой на затылке.

Алиса даже на него не взглянула. Тот подскочил и перегородил ей дорогу.

– Говорят, спать с нами будешь, – сказал плешивый. – Если замерзнешь, могу погреть тебя. Трением, ха-ха-ха!

Алиса попыталась его обойти или оттолкнуть, но плешивый стоял на своем.

– Смотри, я первый на очереди. А мистер Норрис забил уже после меня.

– Если не заткнешься, то это будет последнее, что ты скажешь в жизни, – раздалось из темноты.

Сара вышла на свет и одарила плешивого взглядом, которым можно разрубить на куски.

– Ты что ли ее телохранителем вызвалась? – рявкнул тот.

Весто ответа Сара врезала ему по уху. Плешивый пошатнулся, прижал ладонь к уху и зашипел:

– С-сука!

– Дернешься – без уха останешься, – пригрозила Сара.

Потом посмотрела на Алису и сказала:

– Пошли.

Без разговоров Алиса зашагала за пираткой. Они прошли несколько помещений в молчании.

– Сара, что это было? – спросила Алиса.

В ответ – тишина. Они вошли в темный трюм. Горят редкие свечи. Все пространство заполняют подвешенные гамаки. Некоторые из них пусты. На одних полулежат пираты. На других уже дремлют. Кто-то играет в кости, кто-то бренчит на гитаре – кстати, неплохо бренчит. Кто-то гогочет, а кто-то жует табак.

Запах потягается с амбре ночного плацкартного вагона. Резкий смрад немытого тела, дерьма, чего-то скисшего и гнилого. Оно и понятно, кто ж тут уборку наводить будет? Пиратский корабль – не круизный лайнер.

– Сюда, – сказала Сара.

– О-о-о-о! – донеслось с разных сторон.

– У нас пополнение, да какое!

– А я думал, Доусон трындит про новую женщину на корабле.

– Мистер Дилан, ты как всегда все проспал.

– Такое я точно не просплю. И даже заснуть не смогу.

Сара двигалась как нож в масле. Алиса плелась за ней, не сводя глаз со спины. Не дай бог пересечься с кем-нибудь взглядом.

– Здесь.

Сара указала на свободный гамак.

Спальное место, конечно, не ахти какое, но выбора немного. Гамак красуется темными пятнами, но вроде целый, да и держится крепко. Приловчиться бы еще залезать и слезать. Это только в кино и рекламе гамак ассоциируется с райским отдыхом. А здесь он мало что имеет общего с удовольствием.

– Постельку согреть?

– Может колыбельную? Я ее хорошо пою.

– А может помолимся на ночь? Что предпочитаете «Отче наш» или «Богородицу»?

Алиса смотрела на гамак и боялась оборачиваться.

– Заткнись, Бредли! Тронешь ее – будешь иметь дело со мной, – прорычала Сара.

– Ой-ой-ой, – передразнил тот, кого Сара назвала Бредли.

Здоровенный мужлан с пузом наперевес и страшно густой шевелюрой, разросшейся от пупка до груди, а от груди до подбородка. Сквозь отекшие веки проглядывают поросячьи глазки. Кожа лоснится не то потом, не то жиром.

Бредли не сводил глаз с помощницы кока, но и приближаться не смел.

Сара улеглась на соседний гамак и достала кортик. Она вертела его в руках, чистила кончиком лезвия ногти и перебрасывала из ладони в ладонь.

Помощница кока опомнилась и попыталась влезть на гамак. С первого раза естественно не получилось. Она чуть не свалилась на пол, чем вызвала общий гогот. Не обращая внимания, Алиса попробовала еще. Удача ей почти улыбнулась. Алиса повисла поперек гамака. Шевельнись немного и повалишься либо вперед, либо назад.

– Помочь? – игриво спросил Бредли.

И не дожидаясь ответа, схватил Алису как пушинку и уложил на гамак.

– С-пасибо, – выдавила Алиса.

Бредли ощерился, обдав вонью изо рта.

– Прощу прощения, – произнес знакомый голос. – Мистер Бредли, не будете ли вы так любезны, освободить проход?

Бредли обернулся, улыбка сползла с лица.

– Проваливай, Роллон!

Из-за широченной спины пузана выглядывал рыжий мачо. Он кивнул Алисе и обратился к жирдяю:

– Мистер Бредли, как вы себя ведете с дамой?

– Святоша нашелся, – прорычал тот. – Как заслуживает, так и веду.

– И чем же она заслужила такое отношение? Может быть сытной похлебкой на ужин без червяков и жуков? Или может чистыми тарелками?

Жирдяй почесал пузо.

– Если вы не заметили, – продолжил Роллон, – то сегодняшний ужин был на редкость великолепным. Не сойти мне с этого места, если кто-то думает иначе.

Мужики, что с любопытством таращились на спорщиков, закивали.

– Так вот, мистер Бредли, не соблаговолите ли вы сохранить жизнь и честь даме, которая сегодня удостоила всю команду и вас, в том числе, вкусной едой? Одним словом, катитесь к черту.

Недолгую речь Роллон завершил сияющей улыбкой, обрамленной идеальными усами. Ну обаяшка!

Бредли что-то буркнул, бросил озлобленный взгляд на Алису и пошел прочь. Сара пнула его ногой под зад для ускорения. Тот со злостью ойкнул и зашипел. Пиратка, как ни в чем не бывало, продолжила разглядывать кортик.

Алиса посмотрела на своего спасителя и шепнула:

– Спасибо, мистер…

– Саймон, – так же шепотом ответил рыжий мачо, – для вас – просто Саймон.

Затем пробежался раздевающим взглядом по ногам Алисы и отвернулся.

Появился Зак, зевая на ходу. Он протиснулся между гамаками и спросил у Алисы, как дела.

– Н-нормально, – ответила она.

– Хорошо, – сказал Зак и плюхнулся на свой гамак.

Он, как и все остальные, не снимали одежды и обуви на ночь. Да и зачем? Жизнь пирата слишком непредсказуемая, чтобы тратить время на переодевания.

– Зак, – прошептала Алиса.

– Что?

– Я не знаю, во сколько мне нужно вставать. И не уверена, что проснусь к завтраку…

– Я разбужу тебя.

– Спасибо.

Сара покосилась на нее, но ничего не сказала.

Алиса надеялась провалиться в сон после такого напряжения, но не тут-то было. То ли сказалась нервозность, то ли непривычное место, то ли духота и гогот. Но уснуть никак не удавалось. Она ворочалась в гамаке, шорохом пополняя общий шум. Мысли скакали в голове: как же я все-таки здесь оказалась? Как вернуться домой, если это возможно? А может это все сон, и я-таки очнусь в своей квартире? А если нет? А там дома меня сочтут пропавшей без вести? Господи!

А если я усну, и кто-то заберется на меня? Я ведь даже пикнуть не успею. Даже Сара не поможет. Да и с чего бы ей помогать? Что вообще происходит?

Еще казалось, что какая-то гадость ползает по шее, щекочет или жалит. Алиса ерзала и чесалась.

Постепенно гогот и бренчание гитары сменили храп и посапывание. Иногда слышалась ругань и проклятья в стиле «а ну заткнулись все, черт бы вас побрал». Но идеальной тишины так и не стало. Из-за духоты одежда пропиталась потом. Но Алисе хотелось укрыться – то ли по привычке, то ли ради чувства защищенности. Пару раз ей удалось вздремнуть, как она услышала звон склянок. Кто-то тряс ее за плечо:

– Вставай, уже рассвет.

– Спасибо, Зак.

Алиса поднялась – слезть с гамака проще.

Грязные босые ноги виднелись на соседних лежанках. Храп стоял из левого угла. Кажется, это Бредли. Сара спала, закрыв лицо шляпой, а Зак потер лицо и перевернулся на другой бок. Тихонько шагая между гамаками, Алиса вышла из трюма. А теперь куда идти-то?

Дорогу до камбуза она не запомнила. Уинстон убьет ее своим жутким тесаком, если она опоздает. Ладно, сначала на палубу, там можно спросить кого-нибудь. Только выйти бы. Палуба наверху, значит надо идти наверх. И правда, через несколько минут Алиса оказалась на нижней палубе. Над горизонтом поднимался золотистый блин солнца. Мимо кто-то промчался, сверкая пятками, и как обезьяна взобрался по канатам. Новоиспеченная помощница кока сладко потянулась, сделала несколько наклонов вперед и в стороны, провела рукой по волосам. Фу, какие они спутанные, а у корней уже жирные. Интересно, они тут хоть как-то моются или только по прибытии на берег? Ополоснуть лицо бы…

Алиса осмотрелась и увидела знакомую дверь – ага, нам, кажется, сюда. Поплутав в темноте, она наконец оказалась на камбузе.

– Чшшего дрыхнешшшь? – проворчал Уинстон.

– Я немного заблудилась, – оправдалась Алиса.

– Заблудилась… Иди сюда.

Алиса зашла за перегородку. Кок что-то переливал из кастрюли в кружки.

– Неси давай.

Алиса взяла две кружки и понесла в столовую. По пути понюхала жидкость и чихнула. Кажется, это смесь рома и чего-то тухлого. Есть расхотелось.

– А почему нельзя сначала расставить кружки, а потом разлить в них… это? – спросила она.

– А почему бы тебе не заткнуться?

Что ж, никто и не обещал, что благосклонность будет сохраняться все время. Алиса таскала кружки и расставляла их на столы. Потом Уинстон сунул ей большой поднос с сухарями. И это завтрак? Алиса начала раскладывать сухари по три штуки рядом с кружками.

– Ты шшшто делаешшшь? – зашипел Уинстон.

У Алисы сердце ушло в пятки.

– С-сухари раскладываю.

– По одному! – рявкнул кок. – Расщшшедрилась она.

Алиса исправилась и разложила положенное количество сухарей рядом с каждой кружкой. Он это серьезно? Сам-то поди, вчерашнюю кашу доест и не подавится. А капитан тоже это ест? Вот она романтика золотого века пиратства.

Уинстон таращился из-под мохнатых бровей, уперев руки в боки. Точнее одну руку, обрубок висел вдоль тела.

На подносе еще осталось несколько сухарей.

– Тут еще сухари… может?..

– Я сказал, по одному!

Алиса пожала плечами. Как скажете, камбузный жеребец. Вслух она, конечно, этого не произнесла, но про себя улыбнулась.

И снова топот. Распахнулась дверь, и в камбуз влетела дюжина пиратов. Бодрые взгляды, отвязные шуточки, скалистые улыбки. Вахтенные?

Они поприветствовали Уинстона и перебросились короткими фразами. Тот послал их к черту и скрылся за перегородкой. Алиса поплелась за ним – а что еще делать-то?

Кок вытащил грязный мешок из тумбочки, пошарил в нем рукой, сплюнул и сказал через плечо:

– Принеси ешшше чшечшевицы.

Алиса не сразу сообразила, что он просит ее.

– Эмм, откуда?

– Ну не знаю, у Господа Бога, например.

Амбал выпрямился во весь рост амбал.

– Тебя же Робин водил по кораблю, – сказал он. – Вот и спроси у него, где хранятся продукты.

Алиса сначала дернулась в сторону выхода, потом замешкалась и сказала:

– А чего это мне просить какого-то Робина, когда вы на кухне главный? Покажите дорогу, просветите неумеху.

Уинстон обнажил зубы, затем сплюнул, вытер грязную руку об такой же грязный фартук (он его вообще снимает?) и повел помощницу за собой. Уловка подействовала. Стоило сказать волшебное слово «главный» в противовес «какому-то Робину».