от уже два месяца я начинаю утро с наблюдения за Римом с балкона моей спальни. Весеннее солнце падает на крыши домов, черепица которых поблескивает под теплыми лучами. Обитатели соседних квартир суетятся на балконах. Некоторые жители беспокойно перемещаются по главной площади, держа в руках пакеты с продуктами. Я с гордостью смотрю на свой город, на людей, которые приспособились к страшным обстоятельствам. Конечно, были нелюди (вы уже знакомы с ними, простите!), которые избрали самый легкий путь для выживания, но были и те, кого страх загнал в глубокую яму переживаний и отречений.

Я безгранично люблю Рим! Если рассуждать трезво, то не всадник Апокалипсиса превратил окраины города в руины, не всадник Апокалипсиса убивает невинных девушек и женщин. Это делаем мы – люди. Я не защищаю всадника, но ведь он показал истинное нутро человечества. Поэтому я ненавижу его. Он позволил разочароваться в людях, разочароваться друг в друге. Из тяжелых мыслей меня выдернул крик Альберто. Взгляд переместился на соседний балкон. У него все такая же добрая улыбка, седые волосы и глаза цвета ясного неба.

– Привет, Астрид! – радостно встречает мой взгляд пожилой мужчина. – Как у вас дела? Как Нора? Мы ее уже давно не видели… – виновато заканчивает Альберто.

Он отец моей подруги, которую я считаю одним из самых близких мне людей с самого раннего детства. Ее семья переехала из Польши в Италию на нашу улицу, когда мне было пять лет. Мы с ней ровесницы, возможно, поэтому сразу же нашли общий язык. В недалеком прошлом я, Синтия (так зовут мою подругу) и Эрик проводили свои самые беззаботные часы на улочках Рима. В детстве мы часто сражались в переулках нашего города. Когда нам было двенадцать лет, Эрик обучил мою подругу владению мечом, и с тех пор три ребенка вступали в поединки, думая, что защищают Вечный Город. К сожалению, наша дружба оборвалась, когда на мир обрушилась Чума, и мы остались без связи. Синтия училась в университете Неаполя, но каждые праздники приезжала в родной город к родителям и ко мне. После Чумы связь с Синтией потеряна, я даже не знаю, жива ли она еще… Ее отец и мать остались жить в Риме в надежде, что их дочь сможет добраться до дома, но прошло уже чуть больше двух месяцев, а от нее ни весточки… Синтия с детства была невероятно хороша особенной, северной красотой: светло-пшеничное каре, цвета морской волны глаза, высокий рост, тонкость и хрупкость. Эрик всегда называл ее моделью. По правде говоря, это определение ей идеально подходит.

– Здравствуй, Альберто! – крикнула я, – Спасибо, все хорошо. А вы как? Вам что-нибудь нужно?

– Нет, милая, спасибо. Я очень рад, что у вас в семье все хорошо, – услышала в ответ. – Береги себя, Астрид! Синтия очень хотела бы этого… – он печально посмотрел на меня и шагнул в квартиру.

Я осталась на балконе, вспоминала беззаботное мирное время, проведенное с близкими мне людьми. Вдруг я почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Ощущение было как минувшей ночью, когда таинственный незнакомец наблюдал за моей схваткой с мародерами. Казалось, что этот взгляд меня испепелит. Я попыталась найти того, кто так бесстыдно позволяет себе разглядывать девушку, стоящую под лучами утреннего солнца на балконе. Ощущение присутствия пропало, словно незнакомец остался в тени. Я вернулась в комнату и плотно закрыла окно шторами.

Прошло примерно полторы недели с моей последней вылазки за мародерами. Мне необходимо было время, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями. Каждый день, вставая с кровати, я обещала себе, что скоро вернусь к работе, вернусь к помощи беззащитным гражданам.

Солнечный и теплый май пришел на смену прохладному апрелю. Теперь наша уютная кухня была наполнена лучами весеннего солнца. Утро началось с общего завтрака. На душе было спокойно, несмотря на то, что каждый человек в городе ждал того самого дня, которого нам не избежать. Хильда медленно водила вилкой по глазунье, заставляя жидкий желток растекаться по тарелке. Каждый из нас был погружен в свои мысли. Эрик и Хильда каждый день ходили в начальную школу к сеньору Руссо, помогая ему с оставшимися детьми. После Чумы в городе осталось всего три класса по двадцать два ученика. Все учителя, кроме Руссо, сбежали в первые дни. Поэтому Эрик, который всегда учился на отлично и был весьма развит, вызвался помочь с одной подгруппой, а его девушка, в свою очередь, занимала важное место в их ячейке: она готовила для детишек в учебное время. С понедельника по пятницу с двенадцати утра до пяти вечера мой брат и его возлюбленная проводили в школе с детьми. Таков был был план и на сегодня.

– Астрид, любимая, сегодня ночью я не приду домой, – сказал Антонио, улыбаясь. – Поэтому на рынок придется сходить кому-то из вас, – виновато закончил он.

– Почему? – удивилась мама. – Ты ведь знаешь, как опасна ночь!

– Мам, хватит, он уже взрослый мальчик! – хихикнула я. – Ты останешься в соборе?

– Да, с Фабио приключилась беда. Мародеры напали, и они были хорошо подготовлены на этот раз. Видимо, у них была определенная цель. Может, искали кого? – задумался Антонио.

– С Фабио все хорошо? – заволновалась я.

В глубине души кольнуло, потому что мне нравились ребята Антонио, они были поистине добрыми парнями, особенно Лука и Фабио. Стало тревожно за друга любимого.

– Не переживай, у него перелом плеча, но это не страшно. Лука уже обо всем позаботился, поэтому сегодня мне придется караулить. Ребята убеждены, что они попытаются вновь, – голос Антонио был спокоен.

– Хорошо, будь, пожалуйста, осторожен!

– Антонио, может, ты возьмешь мой меч? Он лишним явно не будет, – поинтересовался Эрик.

– Ты ведь прекрасно знаешь, что я не люблю оружие, у меня есть руки и ноги, думаю, что справлюсь, –Антонио улыбнулся и встал: – Люблю тебя, куколка! Будь осторожна! – поцеловав меня, он удалился

– Ну так что? Кто пойдет на рынок? Мы с Хильдой никак не можем пропустить работу, Руссо рассчитывает на нас, – брат посмотрел на меня, ожидая реакции.

Все в нашей семье знали, что маме лучше не выходить из дома. У нее всегда был слабый иммунитет, и я переживала за ее здоровье, когда все началось, поэтому идти на рынок в толпу людей было бы для неё просто убийственно.

– Не волнуйтесь, я схожу, заодно прогуляюсь, – я ухмыльнулась, а мама не отрывала от меня обеспокоенного взгляда.

– Милая, давай мы лучше дождемся Антонио, пропустим всего лишь один ужин и завтрак, – предложила она.

– Мам, сейчас день, я не иду воевать с мародерами, это лишь безобидный рынок с мирными гражданами в светлое время суток! – успокоила я ее.

– Хорошо, но будь осторожна! – поцеловав меня в макушку, она встала из-за стола и начала собирать посуду.

– Удачи, ребята, будьте добросовестными работниками школы! – улыбнувшись на прощание Хильде и Эрику, я пошла собираться на рынок.

Натянув короткий белый топ на тонких бретельках, я долго выбирала брюки. Решила надеть широкие светло-голубые джинсы. Потом распустила хвост. Кудри рассыпались густым черным облаком по плечам до лопаток. Я подкрасила ресницы и губы – почему бы нет?

На улице я невольно тут же остановилась. Весенний воздух обжег мои легкие, солнце слепило так сильно, что пришлось прищуриться. Привычная, но чудесная картина природы, ощущение собственной молодости и красоты, пробудили во мне неописуемую радость. Мое внутреннее «Я» требовало медленной, размеренной прогулки до рынка. Путь, который обычно занимал минут тринадцать, превратился в настоящее шествие по прекрасному весеннему Риму.

На рынке бурлила жизнь: люди ходили от прилавка к прилавку, скупая продукты, кто-то встречался со своими знакомыми, обмениваясь добрыми словами и рукопожатиями, откуда-то слышался переливчатый звонкий смех. Я ощущала себя беззаботной и счастливой. Накупив всего, я решила дойти до дома по старым переулкам, ведь после Чумы я бывала там лишь в ночное время. Я свернула на улочку, а потом ноги повели по старинной дороге, по бокам которой стояли разноцветные четырехэтажные дома. Расслабившись в умиротворении этого утра (как будто все было по-старому, еще до Чумы!), я не заметила, как на город надвинулись черные грозовые тучи. В один момент они поглотили золотистый свет Солнца. На улице резко потемнело. Подул прохладный ветер, тело покрылось мурашками. Я решила свернуть к главной площади, чтобы быстрее добраться до дома. Я нырнула на узкую улицу, которая должна была вывести меня к моему кварталу. Когда на другом конце улицы появились три фигуры в черных толстовках с ножами в руках, дыхание перехватило…

Черт, ну почему я такая глупая – оставила лук дома!? Я молилась, чтобы они прошли мимо, ведь сейчас день, это не их время. Опустив голову, шаркая ногами, шла вперед. Пройдя мимо зловещих фигур, потихоньку выдохнула: неужели пронесло? Еще несколько метров, и я спасена!

Рано расслабилась: один из них завизжал:

– Эй, это та самая девка, которая убила Никола. Это она!

– Тихо ты, нас не должны услышать! Уверен? –другой хотел удостовериться и процедил сквозь зубы: – Повернись, девка!

Я сделала глубокий вдох, выпрямила спину и повернулась лицом к отморозкам. Омерзение от вида этих тупых рож накрыло меня, но хуже всего было понимание: сейчас меня убьют. К горлу подступил ком, в ушах зазвенело, и я застыла, как парализованная.

– Да, это я, – отпираться было бессмысленно, потому мой ответ мерзавцам был твердым.

– Как же долго мы тебя искали, красотка! – прошипел мародер.

– Это вы напали на Собор ночью? Думали, что я там, не так ли? – в этот момент я поняла, о чём говорил Антонио утром. Фабио пострадал из-за меня, вот черт! Им нужна была я, а бедный парень попал под удар.

– Не волнуйся, больно не будет, – самый говорливый, кривляясь, пообещал: – Только самую малость…

Ну уж нет, я так просто не сдамся, я буду бороться до самого конца, но не позволю этим мерзавцам надругаться над моим телом. Лучше я сама себя убью, чем позволю это сделать хотя бы одному из них. Медленно опустив на асфальт пакеты с продуктами, я выпрямилась и твердо посмотрела в глаза одному из них:

– И что же ты будешь делать, грязное животное?

– Марти, посмотри какая, с зубками и коготками, прямо как ты любишь. Так уж и быть, мы отдадим тебе первому эту девчонку, – присвистнув, кривлялся подонок.

Они приближались, окружая меня. Один из них остановился совсем близко и потянулся грязной рукой к моей щеке. Я не могла позволить это. Я воительница.

– Пошел к черту! –я плюнула ему в лицо.

– Хотел я быть добрее к тебе, но ты, видимо, не такое отношение любишь? – он клещами вцепился в руку и провел языком по моей щеке.

Я извивалась и лягалась, беспорядочно била его ногами, но я была одна, а их трое. Им было легко со мной справится. Я старалась не заплакать. Они не дождутся моих слез и мольбы о пощаде. Я не доставлю им такого наслаждения…

Первый задрал топ и грубо сжал грудь. Я видела, как он возбуждался, его дыхание становилось всё более тяжёлым. Второй языком водил по моей шее. Я не могла пошевелиться, они были сильнее, еще немного, и они сломали бы мне кости. Первый полез мне грязным пальцем в рот. Я вцепилась в него зубами, хотя меня тошнило от отвращения. Он завопил, а затем ударил меня так сильно, что от боли и звона в ушах из моих глаз градом потекли слезы. Но это было только начало: удары посыпались градом, я почти потеряла сознание от боли, и тут, словно сквозь вату, до меня донесся чей-то рык:

– Уберите от нее руки! – слова будто повисли в узком переулке. как грозовая туча среди ясного неба.

Первый подонок опустил руку и, разъяренный, повернулся в ту сторону, откуда доносился приказ незнакомца.

– Тебе жить надоело? Вали отсюда и оставь эту девку нам, в городе куча других! – рявкнул он и отвернулся, сверкнув глазами.

– Я сказал, чтобы вы убрали свои грязные лапы от этой девушки! – каждое слово сопровождалось звуком уверенных шагов. Этот мужчина приближался.

– Слушай, еще один шаг… – бандит достал нож и повернулся к моему спасителю, который был уже совсем близко.

– У него нож, осторожно! – я сорвалась на крик. Второй подонок со всей силы ударил меня в живот.

Дальше всё происходило настолько быстро, что я даже не увидела, отчего один из бандитов отлетел в стену и взвыл от боли. От неожиданности хватка двух уродов ослабла. Я упала, пытаясь опереться на руки, но живот разрывало от боли. Сквозь пелену слёз я смутно видела, как на моего спасителя бросился один из подпевал, пытаясь нанести ему удар. Послышался треск, а следом дикий вопль грязного подонка. Видимо, мой неожиданный защитник одним ударом сломал ему кость. Я плохо соображала, но внезапное освобождение и торопливые шаги дали понять, что тройка подонков решила смотаться из переулка.

Я стояла на коленях, не чувствуя рук, лицо горело огнём. Ощущение теплых рук на спине было неожиданным. Незнакомец поправил мой топ, а затем аккуратно поднял меня с тротуара. Я впервые взглянула на своего спасителя и замерла: передо мной стоял высокий мужчина лет тридцати невероятной красоты. Он точно не местный и не итальянец. Темно-русые волосы аккуратно уложены, и лишь одна прядь закрывала лоб, большие тёмные глаза на фоне оливковой кожи выглядели омутами. Боже мой, какой красивый! Острые черты лица придавали ему мужества, но немного пугали. Прямой нос, как у классических статуй, бледно-розовые губы… Господи, о чем я думаю сейчас? Белая рубашка подчеркивает мускулистое тело и заправлена в черные джинсы. Чуть ниже шеи видна татуировка: лук и четыре стрелы. Незнакомая форма лука меня заинтересовала, невероятно красивое оружие. Из ступора меня вывел его спокойный голос:

– С тобой все нормально?

– Да, спасибо большое… – мне не удалось скрыть дрожь в голосе.

– Впредь будь осторожна и прекрати заниматься самоубийством, – резко сказал он, в упор глядя мне в глаза.

Не дожидаясь моей реакции, он развернулся и зашагал прочь, скрывшись за поворотом. Я вышла из ступора и решила нагнать его, чтобы узнать имя и еще раз поблагодарить за спасение. Увы, улица за поворотом, где скрылся незнакомец, была пуста. Мужчина будто растаял в воздухе…

В Рим вернулось солнце. Оно мягко трогало моё опухшее от слёз и ударов лицо. Я шла по дороге и несмотря на тепло, меня била дрожь. Мои мысли занимал таинственный незнакомец, который спас меня от пыток и смерти.

На ватных ногах я с трудом доплелась до дома. Глубоко дыша, я пыталась унять дрожь, которая сотрясала тело. В голове крутились одни и те же мысли: никто не должен узнать, что произошло в том переулке. Никто не должен догадаться, что я была в шаге от смерти. Понемногу мне удалось успокоиться и перестать трястись. Прикрыв глаза, я собрала всю волю в кулак и зашла в дом тихо, словно я подросток, пробирающийся ночью после тайной вечеринки. В голове крутилась мантра: только бы они не заметили, что я пришла! Мне нужно было как можно быстрее подняться по лестнице и скрыться в спальне, чтобы в одиночестве обдумать произошедшее. Но лестница предательски заскрипела. Из кухни донесся нежный голос мамы:

– Дорогая, это ты? У нас гости, думаю, ты будешь рада!

Если бы я попыталась скрыться в спальне, она поняла бы, что со мной приключилась беда. На ватных ногах я пошла в сторону матери и ее неизвестного гостя. Но как только я перешагнула порог просторной кухни, сердце бешено заколотилось, готовясь вырваться из груди. В ушах зазвенело, а на глаза выступили слезы. Слезы счастья: за обеденным столом сидела моя Синтия, живая, невредимая. Как же я скучала по ней!

Мы бросились в объятья друг друга, и слезы полились ручьем. Я почувствовала ее запах, такой родной для меня, ощутила прикосновение шелковых волос Синтии к моей щеке, чувствовала, как мое оголенное плечо становится влажным от всхлипов подруги. Мы простояли несколько минут в полной тишине, ощущая тепло друг друга. Весь мир замер.

– Боже, Астрид, Боже! – заикаясь от слез, повторяла Синтия: – Ты и представить себе не можешь, как я по тебе скучала, как я переживала за тебя и вашу семью!

– Я всегда верила, что ты жива, что ты вернешься! Теперь ты здесь, со мной… – всхлипывая, бормотала я.

– Девочки, садитесь за стол, думаю, вам есть что обсудить, – с этими словами мама вышла из кухни. Синтия посмотрела на меня и сказала:

– Мне жаль, Асти. Отец рассказал, как только я вернулась. Гилберт был одним из лучших, кого я знала. Уверена, что он гордится тобой!

– Спасибо, Синтия, я знаю. А еще знаю, что он там ругается каждый раз, когда я подвергаю себя опасности, – Я улыбалась сквозь слёзы. – Расскажи мне все. Как ты добралась? Почему только сейчас? Что происходит в Неаполе? – я замерла в ожидании ответов.

– Я и подумать не могла, что такое вообще произойдет с нами. Помню 18 февраля, как будто это произошло вчера. В тот день мы сидели на семинаре по литературе. Все было спокойно, и никто подумать не мог об этой страшной болезни. Мы с Лео находились рядом. Я помню его расширенные от ужаса глаза, когда за окном пропал дневной свет, и весь кампус погрузился во мрак… – глаза моей подруги заблестели, а пальцы начали судорожно перебирать рукава свитера. Я положила свою ладонь на ее руку.

– Те, кто сидел у окна, заволновались. Не обращая внимания на занятие, они вскочили со своих мест. Даже преподаватель поняла, что происходит что-то ужасное. Мы все подбежали к окнам. Черные крупные капли заливали двор кампуса. Ребята, которые находились вне здания, кричали от ужаса и страха. Преподаватель пытался нас успокоить, но панику было не остановить. Через час, а может, и два после наступления темноты, мы получили сообщение от ректора. Он говорил о какой-то эпидемии, о закрытии университета на карантин. Нам запретили покидать аудитории, даже до спален было не добраться. Тогда никто еще не знал, что это не просто вспышка болезни. Никто и подумать не мог, что в наш мир вернулась та самая Чума, которая унесла бесчисленное количество жизней столетия назад! Несколько дней мы ночевали в лекционном зале. Новой информации не поступало, лишь через пару суток после того необъяснимого явления нам сказали правду. Сообщили, что это Чума, которая унесла за считанные дни несколько сотен тысяч жизней. Я понимала, что мне нужно домой, к родителям, к тебе, но университет изолировали от внешнего мира. Мобильные телефоны оказались бесполезны, я даже не могла связаться с родителями. Поначалу были перебои, а потом и вовсе полетели все средства связи. Спустя три недели, уже в середине марта, нам раздали медицинские маски и провели каждого из студентов в спальню. На этом все перемещения были завершены. Весь город был оцеплен, сутками напролет орали сирены, многих жителей эвакуировали. А мы остались в ловушке. Складывалось ощущение, что нас просто бросили и заперли в клетке… – Синтия сглотнула и продолжила:

– Я поняла, что нужно любыми путями добраться домой. Денег у меня хватало, оставалось найти человека с машиной, и дело было бы в шляпе. Звучит так просто, но это было нереально. Ты помнишь Лео?

Я кивнула. Прекрасно помню, насколько этот парень близок ей. Синтия продолжала: