К вопросу о персональной ответственности

В этом месте можно было бы вспомнить и о праве «вето», которое давала «золотая акция». Только вряд ли это даст что-либо, кроме юридических умопостроений. Многое объяснимо, если обратиться к персонам, руководившим Советом директоров акционерного общества.

Отличительная особенность многих справок и материалов комиссий с выводами – отсутствие конкретных имен, персоналий, принимавших участие в тех событиях, и тем более тех, кто несет ответственность за их последствия.

Поэтому, можно было просто запутывать и подтасовывать факты.

Например, такая фраза: «Фонд имущества г. Выборга и Выборгского района, представляющий другую сторону договора, даже не обратил внимания на то, что в число голосовавших входили только лица, входившие в состав «инициативной группы», которые таким путем незаконно получили право на продажу причитающихся им акций»^[66].

Помилуй Бог, от таких выводов! Но разве в числе подписавших Протокол Совета директоров 22 мая 1995 года отсутствует подпись Константина Петровича Моргунова – председателя выборгского Фонда имущества.

Но, по мнению К. П. Моргунова, прямых нарушений закона в городе и районе не допускалось. И это мнение зафиксировано выборгским журналистом через месяц после того, как 6 сентября был «принят» второй, последний, дом, построенный в Советском. Или член Совета директоров АООТ «Выборгский ЦБК» не знал о «принятии»? Конечно, если послушать Константина Петровича, то вряд ли: «…в нынешней ситуации тотальный контроль невозможен в принципе – ведь у каждой фирмы свое соотношение голосов акционеров, свои сложные имущественные связи с государством, городом и друг с другом»^[67]. «Как продавцы, мы несем установленную законом ответственность за судьбу приватизированных объектов. Поэтому мы контролируем выполнение покупателем условий продажи, выявляем новых хозяев, не выполняющих свои обязанности и пытаемся добиться их выполнения»^[68]. Что-то не верится в искренность слов выборгского председателя Фонда имущества.

Прямое мошенничество – логичное завершение того пути, который был начат с четким пониманием того, что можно попытаться обойти закон, сыграть на разночтениях «вроде существования двух параллельных, но неодинаковых «президентских» и «думских» правил приватизации». К. П. Моргунов, кстати, предвидел и конечный результат: Безответственность в условиях частной собственности – верная дорога к разорению.

Ещё большим весом обладала подпись Виктора Васильевича Дубинина – председателя Комитета по управлению государственным и муниципальным имуществом, также входившим в Совет директоров АООТ «Выборгский ЦБК» и принявший непосредственное участие в историческом решении, узаконившим воровство 30 процентов акций предприятия.

Можно было бы предположить низкий уровень квалификации бывшего офицера-пограничника, возглавившего приватизационную структуру в «заштатном» районном центре. Однако, такое предположение легко опровергается именно из-за особого статуса Выборга. А «приватизировать» учили быстро. Тем более, что Виктор Васильевич имел возможность учиться у самых первых «московских» лиц. Наличие в Выборге статуса свободной экономический зоны, по нормативным документам повышало и статус районного КУГМИ до областной структуры. Поэтому Виктор Васильевич мог регулярно присутствовать на всех совещаниях в Госкоиммуществе, внимать великого приватизатора из первых уст, наряду с председателями областных комитетов по управлению имуществом. Такой прерогативой в России пользовалась ещё лишь СЭЗ «Находка». Так что делать «непрофессиональные» шаги господин Дубинин не мог. И все шаги по приватизации Выборгского ЦБК сделаны сознательно и осмысленно, с четким пониманием последствий.

Возвращаясь с московских мероприятий, будь-то совещание в Госкомимуществе или парламентские слушания в Государственной Думе, Виктор Васильевич проводил пресс-конференции или давал местным газетам пространные интервью. Порой приходил в восторг и выдавал некоторые сокровенные мысли. Поскольку сам Дубинин изображал некое недовольство местной прессой «Про нас либо вообще не пишут, либо что-то путают, пишут необъективно»^[69], журналисты, имея с ним дело, чаще предпочитали прямую речь.

Порой появлялись интересные монологи. В феврале 1994 года Виктор Дубинин присутствовал на совещании в Москве, где обсуждалась новая государственная программа приватизации:

«Выступивший на заседании председатель Госкомимущества России Анатолий Чубайс рассказал об особенностях новой программы государственной приватизации, дал её характеристику. При этом мы получили своего рода напутствие, которого нет в тексте, но оно имеется как бы за «кадром», «между строк».

С 1 июля приватизация примет такую форму, какая имеет место во всем рыночном мире. Всевозможные льготы и преимущества отменяются.

Допустим, имеется завод. Он продается. Поступило пять заявок на него. И тендерная комиссия выбирает лучшего кандидата. А затем уже оговариваются конкретные вопросы по приватизации конкретного предприятия. Так что народная приватизация 1 июля заканчивается. Это, скажем так, в политическом плане»^[70].

Прошу прощения, если ошибаюсь, но, как мне кажется, в последнем абзаце прекрасно описан реальный механизм принятия решения по приватизации Выборгского ЦБК. И вовсе не надо было ждать 1 июля.

Со слов самого Виктора Васильевича происходило следующее.

Февраль 1994 года: «…Смысл нашей деятельности заключается в том, чтобы не бросать на произвол судьбы предприятия, не готовые к рыночным отношениям. Мы должны предоставить им юридическую поддержку, экономические рекомендации. Можем подыскать инвесторов как отечественных, так и зарубежных. И даже выйти с ходатайством о помощи в Госкомимущество и правительство России, которые располагают фондами, созданными специально для этих целей.

Такую работу мы ведем с… Выборгским целлюлозно-бумажным комбинатом. В последнем случае подобрали подходящий вариант приватизации, работаем с потенциальными инвесторами»^[71].

Май 1994 года: «В тяжелейшем экономическом положении находится Выборгский ЦБК. Цена на нашу бумагу сравнялась с мировой, и потому нет смысла ее покупать. Сперва коллектив комбината выбрал первый вариант приватизации. Мы искали инвесторов в России и за рубежом, которые вложили бы средства в комбинат, не никто не согласился.

Это и понятно, ведь размеры долга ЦБК таковы, что их не удастся выплатить за год.

Сейчас нам удалось выйти на российско-американское СП «Элислак», находящееся в Москве. Инициативная группа из представителей руководства этой фирмы и некоторых руководителей Выборгского ЦБК взяла обязательство в течение года не снизить объемов производства, не довести комбинат до банкротства, то есть поставить его на ноги. Однако при этом данной группе будет принадлежать 30 процентов акций, примерно по 2–3 процента на человека. Это много, но иного варианта не было. Приватизация пройдет по 3-му варианту льгот.

Или было бы лучше остановить производство и отправить рабочих в неоплачиваемый отпуск?

Вскоре мы должны выехать в Москву, где будем согласовывать этот вопрос в Правительстве. Полагаю, нас поддержат, ибо комбинат является одним из немногих подобных в стране, к тому же он градообразующий»^[72].

Как результат, ноябрь 1994 года: «При этом каждому трудовому коллективу предоставлялось право выбрать один из трех вариантов льгот. В нашем районе предпочтение было отдано второму (полагаю, не самому перспективному) варианту льгот.

Из 30 акционированных предприятий его предпочли 18… Приобретая пакет акций в 51 процент по закрытой подписке, эти трудовые коллективы не учли, что уравниловка может привести к размыванию контрольного пакета акций, ибо влечет за собой утрату контроля трудового коллектива над предприятием.

…К сожалению, реже выбирались трудовыми коллективами первый и третий варианты льгот, которые, пожалуй, являются наиболее перспективными, так как при этих вариантах появляется возможность приобретения трудовыми коллективами контрольного пакета акций при минимальных затратах, а также повышается роль администрации в управлении предприятием.

Так, Выборгский ЦБК, акционированный по третьему варианту льгот, несмотря на серьезные просчеты в финансовой деятельности предшествующего руководства, в настоящее время, благодаря инициативной группе, работает рентабельно, ищет новые технологии и под них – инвестиции»^[73].

Интересно, что порой Виктор Васильевич «показывал» свое мнение, в котором было несогласие с некоторыми элементами приватизационного процесса: «Непонятно также, почему российский Фонд имущества может вносить изменения в план приватизации? Представьте себе ситуацию: завод подготовился к проведению приватизации, выработал определенный план, и вдруг сверху поступает распоряжение о внесении каких-либо изменений. Все претензии в этом случае будут адресованы местному Комитету по имуществу, хотя последний здесь совершенно ни при чем»^[74].

Но получается, что это всего лишь слова. Где была принципиальность господина В. В. Дубинина в ответственный момент для предприятия? Как член совета директоров ВЦБК прекрасно осознавал всю необходимость инвестиционных вливаний в предприятие. В августе газета «Выборг» отметила следующее: «Большие надежды Дубинин возлагает на предстоящие инвестиционные торги. Они дают некоторое основание для оптимизма. Таким предприятиям, как Выборгский ЦБК… это поможет по части загруженности работой»^[75].

Так в чем же истинная причина того, что ответственный чиновник не воспользовался своими правами и просто, как честный человек, своими возможностями, чтобы инвестиционные торги были проведены и дали положительный эффект?

О банкротстве: юридический подлог – политическая подлость

По выводам, которые делал сам Виктор Васильевич, касаясь проблем приватизации, – «экономический беспредел наложился на приватизацию, и потому она проходит не так, как бы этого всем хотелось»^[76]. Здесь неплохо было бы ему продолжить свою хорошую мысль, – беспредельничают-то конкретные люди. И на себя бы посмотрел со стороны, ведь ещё не поздно было, – на календаре февраль 94-го. Пока лишь только в договоре потенциальных мошенников, ещё никак формально не связанных с Комитетом, возглавляемым бывшим советским полковником и коммунистом Виктором Дубининым, появляется основополагающая формулировка: «совместно действовать по выполнению плана приватизации Выборгского целлюлозно-бумажного комбината, недопущению его банкротства».

Ещё можно было остановить от ошибки трудовой коллектив, которого обманывают заверением: банкротства не будет! Правда вводится поправка – в течение года. Мог бы Виктор Васильевич более детально довести до рабочих, далеких от скрытых механизмов рыночной экономики, что «…нельзя ждать от приватизации мгновенного эффекта. Этот эффект может наступить через 2–3 года, конечно, если улучшится экономическая ситуация»^[77]. Вместо этого В. В. Дубинин втягивается в процесс оболванивания людей, которые, по его словам: «даже в случае банкротства предприятия все равно что-то получат»^[78].

Но не смог остановиться в «экономическом беспределе» Виктор Васильевич Дубинин. И вот уже в Плане приватизации Выборгского целлюлозно-бумажного комбината черным по белому записано:

«В случае выбора трудовым коллективом льгот по варианту 3:

Условия договора, заключаемого с группой работников предприятия, взявших на себя ответственность за выполнение плана приватизации, недопущение банкротства предприятия в соответствии с Типовым положением о порядке заключения договора, утвержденным Госкомимуществом России:

а) Недопущение банкротства предприятия…». Как все строго! «Банкротство не пройдет!»

Вопрос: почему так много времени тратим на этот сюжет?

Ответ: так это же краеугольный камень той беспроигрышной схемы, на которой было построено мошенничество по изъятию у государства акций Выборгского ЦБК. (На других предприятиях и в других регионах полная аналогия). Если бы не эта промашка с домами для рабочих комбината, всё прошло бы чисто и без шума.

Ещё раз сконцентрируйте внимание, – О каком «банкротстве» идет речь? Найдите юридическую формулировку, соответствующую букве закона того времени. Именно того времени: с января по май 1994 года, когда подписывались все документы, ставшие судьбоносными для комбината и жителей Советского.

Не найдете! И Виктор Васильевич Дубинин, один из немногих, знал об этом.

Прямая речь, май 94-го: «Сложно что-то сказать и о потенциальных банкротах, так как до сих пор не принят Закон «О банкротстве»^[79]. Не появился закон и к концу года. В ноябре читаем: «Необходим закон и подзаконные акты по банкротству предприятий…»^[80].

Уместно привести ещё одну цитату из Дубинина: «Не секрет, что многие выборгские предприятия по всем экономическим признакам подходят под Закон о банкротстве, однако официально объявленных банкротов у нас пока нет»^[81]. Интересно, когда «ошибался» чиновник от приватизации, когда говорил, что закона нет, или, наоборот, что есть?

Объективности ради, все же отметим, господин Дубинин не проявлял особой самостоятельности и инициативы в толковании понятия банкротства. Его областной шеф – председатель Комитета по управлению имуществом Ленинградской области Александр Кокарев в те дни эту тему освещал следующим образом: «Банкротство не означает полной остановки производства и того, что трудовой коллектив окажется за воротами предприятия. В любом случае обанкротившейся фирме окажут помощь.

Пока что ещё нет необходимой нормативной базы и не ясно, как будут определять банкротов…»^[82]

Плачь по «социалке»

Председатель Выборгского КУГМИ знал, что он своими словами подтверждает особе положение комбината в поселке Советский как градообразующем предприятии, и прекрасно понимал, что произойдет с частной структурой, если на неё повесить «социалку».

Февраль 94-го: «Зачастую город бывает не готов принять на себя дополнительную нагрузку, тем более, что федеральный бюджет не торопится компенсировать эти затраты. Особенно остро подобные вопросы встают, когда речь идет о передаче бывших ведомственных детских садов, медицинских и культурных учреждений, жилья»^[83].

Если уж государство в столь смутное время не находило средств, то как решило бы эту проблему молодое, с точки зрения управления, предприятие? А на ВЦБК «социалка», то есть «объекты социально-культурного и коммунально-бытового назначения и других объектов, не подлежащих приватизации», составляла без малого одну четвертую часть от всей балансовой стоимости: 95803 тысяч рублей из 401167 тысячи. И это «передавалось Выборгскому ЦБК в полное хозяйственное ведение». Это была та гиря, которая рано или поздно должна была затянуть акционерное общество в долговой омут. Жилые дома, детсадики, школы надо было отапливать, а стоимость «энергоносителей» изменялась чуть ли не каждый день и отнюдь не в сторону уменьшения.

Районная администрация не захотела брать на себя эту головную боль и оставила её приватизированному комбинату.

На сухом юридическом языке это звучит следующим образом:

Нарушая Распоряжение Госкомимущества России от 27 января 1993 года № 135-р «Об упорядочении процесса разграничения прав собственности на объекты социально-культурного и коммунально-бытового назначения приватизируемых предприятий», администрация Выборга не только не приняла на свой баланс указанные объекты, но и вообще не предприняла предусмотренных законодательством мер по изысканию финансирования указанных объектов; не был заключен договор с АООТ «Выборгский ЦБК» о совместном использовании и финансировании объектов (п.3 Распоряжения Госкомимущества); не была создана согласительная комиссия (п.4 Распоряжения Госкомимущества); не был установлен адекватный режим налогообложения (п.5 Распоряжения Госкомимущества)^[84].

В соответствии с планом приватизации и Государственной программой приватизации Администрация Выборгского района обязана была не позднее октября 1994 года принять объекты соцкультбыта поселка Советский с баланса АООТ «Выборгский ЦБК» в состав муниципальной собственности. Однако, вопреки п.8 Положения о порядке заключения таких договоров, утвержденного Распоряжением ГКИ РФ № 862р, Совет директоров в составе членов инициативной группы не принял мер по передаче муниципальным органам жилищно-коммунального хозяйства поселка Советский, находящегося на балансе Выборгского целлюлозно-бумажного комбината.