Богат наш край памятниками. Истории вовсе никакой – область по капризу Хрущева всего полвека, как глобусе России появилась, но куда не плюнь, обязательно в памятник попадешь. И это мудро, поскольку мы сами с усами творцы истории, как можем, пишем ее и ваяем. Поставили памятник Пушкину и, неказистый Александр Сергеевич из алюминия получился, будто скульптор только одно и знал, что он – курчавый арап. Стоит Пушкин возле театральной банкетки с цилиндром и перчатками, словно не стихотворец известный, а иллюзионист какой. Еще минута и зайца за уши из цилиндра вытащит!
Пришвина с берданкой и собачкой в обнимку сваяли – невольно поймешь, что был он большой знаток и любитель природы. Толстой – непременно в крестьянской рубахе, босой и с очень большой головой. Сразу видно, не фермер какой-нибудь, а великий писатель.
Бунин тоже характерный – сухонький, нервный и язвительный интеллигент, иммигрант неисправимый.
Другие исторические персоны так же удивительны. Могучий основоположник русского марксизма Плеханов, вышел похожим на объездчика времен сталинской коллективизации. Злые языки говорят, когда памятник торжественно открывали, одному местному плехановеду так плохо стало, что его той же простыней сразу накрыли, что с памятника сорвали.
Автором большинства этих замечательных творений, является широко известный в наших краях, заслуженный многими почетными званиями и премиями скульптор Кишко. Он очень прост в своем творчестве и в общении с власть предержащими. Зайдет в администрацию, очередной скульптурный заказ пробивать и скромно о себе сообщает:
– Рядовой художественного фронта Кишко, по приказанию губернатора прибыл!
А еще этот известный скульптор нацлидера из меди отлил. Приволок шестикилограммовую статуйку к Петровичу и шепчет, как змей искуситель:
– Я, идею вылепить нацлидера долго в тайне вынашивал, в тайне держал. Лепил по фото, где он, в кимоно на татами сидит, из его же книги про дзюдо. Копировать, конечно, не стал, а художественно осмыслил: поза у него пусть и жесткая, зато взгляд теплый. Чтобы факт этот подчеркнуть, я нацлидеру глазки голубые в скульптуру вставил, из перламутровых пуговиц и в них лампочки вмонтировал, с теплым и мягким светом. Подарим нацлидеру его же изваяние, захочет на стол поставит, захочет, как ночник может использовать, чтобы в туалет не заблудиться. Да и меди в нем, на полторы тысячи долларов. Не понравится скульптура, так во вторцветмет всегда можно ее сдать.
Однако огорчил его губернатор: – Не любит наш нацлидер свои изображения, плохой приметой считает, потому, как суевериям подвержен. Впрочем, полторы тысячи баксов я тебе и сам дам, а скульптуру переходящим призом на областных соревнованиях по дзюдо сделаю, хоть и похожа она не нацлидера, а на китайского болванчика.
Славная и весьма небольшая когорта наших ваятелей, скорее напоминает некое преступное сообщество, куда постороннему вход строго воспрещен.
Например, лет десять назад, решили в нашем городе поставить памятник героям-летчикам. Тем, что сорок лет назад, от городских кварталов падающий самолет увели, заплатив за это собственными жизнями.
Но по новым градостроительным правилам, на сей прожект, ныне надобно, открытый конкурс объявлять и закон никак не обойдешь.
На конкурс работы выставляют без имен. Так и случился большой казус – конкурс выиграл никому неизвестный, молодой скульптор. Кишко, тут же бучу на всю область поднял, дескать, заслуженных и маститых ваятелей обижают!
Струсила власть, стала выход из этого щекотливого положения искать. Как Кишко угодить и законного победителя конкурса не обойти? И придумали! Решили поставить героям – летчикам сразу два памятника, разумеется, в разных местах города, дескать, негоже на памяти героев экономить, итак сорок лет им памятник не могли поставить! Было только одно но: Кишко заказали памятник в натуральную величину, а молодому скульптору предложили соорудить памятник высотой в …один метр. Такой вот, скульптурный пенек!
Естественно, молодой скульптор от сомнительной чести отказался. Ну, а Кишко теперь торжествует, вырвал все-таки выгодный заказ, не мытьем, так катаньем!
Посмотрел на это безобразие Петрович, и решил, что мысль ваятеля приводит к отчаянью, а дух, стало быть, к смерти. Но спорные памятники мудро сносить не стал, а так плотно обустроил новостройками, что не посвященному, или гостю города, памятников не видно.
Правда в нашем городе еще один спорный памятник есть, за снос коего все время демократы выступают. Возле администрации с давних пор огромный, бронзовый Ленин стоит с протянутой рукой. Губернатору он люб, да только пользы практической нет. Решил он памятник модернизировать в духе и задачах рыночной экономики. Тело потолще и пониже отлили, превратив в свинью-копилку. Это чтобы народ закону о самоуправление помогал и деньгу свою в благоустройство вкладывал. Голову той же оставили, ленинской, но с великой пользой модернизировали. Чтобы не просто голова вождя пустой была, а улей в ней губернатор организовал многоярусный, с летками из ушей, ноздрей и рта. Словом, из всех естественных человеческих отверстий. Жужжат теперь пчелы в медной голове Ленина, словно мысли мудрые роятся.
Хотел губернатор, как всякий великий человек о себе кино снять, увековечить собственную государственную пользу для смышленых потомков. А что может быть лучше старого, доброго вестерна! Тут тебе и сюжет беспроигрышный – освоение нужного, но еще враждебного пространства. Романтическая любовная коллизия, даже с представителями коренной национальности. Захватывающая погоня с большой стрельбой. Да и материальная сторона не забыта – героев в финале ждет если не золото, то точно – мешки с деньгами с ограбленного банка или поезда. Все, как в нашей областной жизни, в повседневной правде ее, в точном отражение суровой действительности, без всякой лакировки и украшательства. Настоящая областная жизнь, куда богаче, разнообразнее и интереснее, самого смелого художественного вымысла.
Вот и разделил Петрович своим постановлением городских и областных чиновников, на бледнолицых и краснокожих.
Кино давно закончилось, а война все идет. Буквально вчера, областной чиновник украл у городского красавицу жену, а городской в ответ снял за эту пакость с него скальп. В эти же сутки почтовый вагон под откос пустили и два банкомата в супермаркетах на глазах у охранников дерзко вынесли. Милиция по своей близорукости, кроме бытового преступления в этом ничего больше не видит. И напрасно. Учащаются с каждым днем кражи скота, угоны автотранспорта, убийства, изнасилования, прочие посягательства на жизнь и собственность граждан. Когда же милиция, наконец, поймет, что все это – война городских бледнолицых с областными краснокожими!
В армии Петрович служил на берегу Амура, аккурат на китайской границе. Время тогда неспокойное было, с китайцами вражда большая. Хотели они у нас землицы оттяпать. Поручил тогда Петровичу, отец-командир, прапорщик Скамейкин дело государственной важности – гусей пасти. Птица эта, имеет большие стратегические способности. Известно ведь, что гуси Рим спасли, когда враги на Капитолийский холм ночью карабкались.
Хотите верьте, а хотите нет, но и с Петровичем похожая история приключилась и в анналы военной российской науки навсегда вошла.
Спит однажды Петрович с гусями в душном катухе, а хунвейбины уже посреди батюшки – Амура плывут по собачьи. Напасть на мирный советский берег хотят, сон и покой наших граждан своими желтыми лицами растревожить, всех лягух поесть и святыни, где можно будет, загадить или порушить.
Но чуткие гуси Петровича, далеко супостатов услышали, едва они за буйки заплыли и в фарватере волну нагнали. Да такой шум и гам подняли, гогот великий на весь Краснознаменный Дальневосточный военный округ, что не только заставы в ружье успели подняться, но умыться, свежие воротнички подшить, сапоги начистить, сытно позавтракать и перед боем, законные сто грамм принять. Амур широкий, по-собачьи его не шибко скоро переплывешь! Таким образом, используя выгодный временной фактор и ракетные системы залпового огня «Град», успели в большом количестве на берег выкатиться. Да, как ракетами шарахнули, аж вода в Амуре закипела и еще до утра уха из хунвейбинов остыть не могла, все булькала, вареные хунвейбины с белыми глазами в пузырях всплывали и филе от костей большими кусками отваливалось! Полная победа благодаря гусям случилась, и военная и кулинарная.
Только прапорщик Скамейкин куда-то внезапно пропал. Долго его по тайге искали, в кедраче, женьшене и борщевике, норы звериные обследовали, берлоги ворошили, дупла от пчел проколачивали и на любой шорох из «калаша» палили. Вдруг отзовется?
Много лет спустя, уже став губернатором, по праву памяти Петрович документальную повесть «Боевые гуси», об этом решающем, ночном бое написал. Так тема вызрела, проверку временем выдержала, что Петровича сразу в писательский союз приняли, государственную премию дали, а всю нашу писательскую организацию в благодарность, стали в народе метко величать «Боевые гуси».
За подвиг с боевыми гусями Петровичу срочно звание ефрейтора присвоили. Однако он намного выше свои полководческие способности понимал. Купил в местном военторге генеральские погоны и важно к гимнастерке пришил. Ходит Петрович по части в генеральских погонах, радуется и не понимает, почему другие военнослужащие пальцем у виска крутят. На беседу Петровича к себе командир части вызывал, пенял назидательно, дескать, если добровольно не снимешь генеральские погоны, при всей части на плацу их сорву и в задницу засуну, пидором сделаю.
А Петрович смотрит на него масляными глазками и вздыхает:
– Все вы только обещаете…
Сажали Петровича на гаубвахту. Да все бестолку, ибо на губе он вел себя, как крупный военноначальник в плену, требовал каждое утро, чтобы расстреляли и глаза не завязывали.
Крепко озадачил Петрович воинское начальство. За ношение погон не по чину в дисбат не отправишь, уголовного дела не пришьешь. Решили просто комиссовать от греха подальше. Вот и вернулся Петрович в родное село в генеральских погонах на законном медицинском основании.
Учится Петрович, решил на лесника. Желающих в эту профессию идти мало было. Кому охота на отшибе цивилизованной жизни жить, в глухом лесничестве. Да и поступить в институт после армии проще, большая льгота была, принимали вне конкурса. И сама учеба довольно простой вид имела. Советскому леснику, что требовалось? Уметь правильно на охоту и рыбалку партийное начальство принять, пиломатериалы, разного рода, начальничкам по дешевке выписать. Вот все и обязанности. Конечно, и лес охранять требовалось, от местного браконьерского населения. Только здесь строгость лесника и проявлялась в полном государственном объеме. Знай народ, чьи в лесу дровишки и шишки, чьи кабаны и зайцы. Все это добро только представителям власти принадлежит, а лесник и есть человек государственный, потому и в форме ходит, в партикулярном платье, злобен и вооружен.
С этой формой забавная история произошла. Приехал Петрович в отдаленное лесничество на практику. А в том районе, раньше давно лесника не было. Поселился он лесной на заброшенной заимке, чемоданы оставил, а сам в ближайшую деревню пехом пошел в сельпо, за спичками, табаком, солью, водкой и сахаром. Да заодно хотел с деревенскими жителями ближе познакомится. Приструнить, чтоб в лесу больше не баловались. Заходит он в деревню при полном параде лесничей формы, фуражку с лакированным козырьком лихо набекрень заломил. А в той деревне настоящего лесника, отродясь не видели, да еще в форме. Сразу большие подозрения у малограмотных селян эта форма вызвала. Бабы на завалинках подсолнухи лузгают, щурятся на него и шушукаются меж собой:
О проекте
О подписке