Читать книгу «Литературный оверлок. Выпуск №4/2019» онлайн полностью📖 — Якова Сычикова — MyBook.

Губернатор и «слова – паразиты»

Было в державной речи Петровича, как и у любого смертного, слово – паразит. Смачное и заковыристое «Ебс…». Вроде, не совсем мат, произносил губернатор его тихо и мягко, однако, окружающие морщились. Особенно были недовольны местные тележурналисты.

Она и понятно, берут, скажем, интервью и Петрович так и рубит в прямом эфире:

– В этом году «ебс», наша область «ебс», собрала рекордный урожай зерна «ебс»…

Пытались телередакторы вместо этого проклятого «ебс» звук «пи» вставлять, да еще хуже получается, вроде как невинное слово совсем в матерный оттенок акцентируется. Пеняли губернатору, по нескольку раз интервью репетировали, но все бесполезно, еще больше это «ебс» у него из уст выскакивать начинает.

– А ты Петрович, – пришел к губернатору с дельным советом омбуцмен Нарывайко, – Попробуй в конце каждого предложения другое слово произносить, скажем, «ква-ква», «гав-гав», «мяу-мяу» или «коко-ко». Это я тебе, как бывший журналист советую. В свое время, я от слова – паразита «пышь», так избавлялся.

– Ты, что охотник, – оживился Петрович, – Откуда «пыж» у тебя на языке?

– «Пышь», – это сокращенно «понимаешь», – пояснил омбуцмен, – Это у нас, нарываек, наследственное слово – паразит, еще дед мой так говаривал и, прозвище у него такое было деревенское «Пышь».

– Ну и как, помяукал, погавкал, проквакал и, помогло? – поинтересовался губернатор.

– Как рукой сняло, – засиял Нарывайко.

– Я все-таки, кокотать буду, – почесал за ухом Петрович, – Лягух, кобелей и кошек изображать не стану. Мне куры с колхозных времен ближе и роднее.

Добрый месяц исправлял свою речь губернатор. По всей обладминистрации только и слышалось его задорное «коко-ко!» на разные интонации. То грозное, то ласковое, но всегда отечески наставляющее подчиненных чиновников.

А тут пришлось Петровичу интервью федеральному телеканалу давать, попросили прокомментировать новое Послание президента Федеральному Собранию. Так наш губернатор в прямой эфир и выдал:

– В Послании Президента столько свежих идей коко-ко! Что не знаешь, коко-ко, на что обратить внимание в первую очередь. Видно, коко-ко, что он очень хорошо представляет все наши «болевые точки». Мне, коко-ко, очень понравилось его замечание о том, что мы обязаны прекратить бессмысленное соревнование между народом и властью, коко-ко! Когда власть порождает законы, а народ изобретает способы их обхода, коко-ко!

Очень не понравилось это высказывание в Кремле. Даже Совет безопасности созывали на предмет слабоумия нашего губернатора.

Но Петрович не сплоховал, яйцо Фаберже на лондонском аукционе купил, да прямо на Совете безопасности президенту подарил с трогательными словами:

– Я исторические традиции коко-ко, власти нашей возвращаю, стало быть, слово-паразит в моей речи с позитивным намеком появилось, коко-ко!

Однако Нарывайко сие учение губернатора боком вышло. Обязал Петрович своим распоряжением омбуцмена слово – паразит «ебс» отныне употреблять не только устно и письменно, но и сделать его обычаем областного правозащитного делооборота.

Теперь всем россиянам должно быть понятно, почему права человека в нашей области навечно и неотвратимо спряжены со словом «ебс»!

Губернатор и чары

Приходит как-то к Петровичу редакторша Коврова, босая и чумазая, в цыганской юбке, а за юбку сынок ее держится на полусогнутых, голодными пьяными глазками на губернатора нагло смотрит.

За руку губернатора Коврова мигом схватила и говорит, в глаза пристально глядя:

– Вот, что я тебе скажу, изумрудный князь мой, на все твои деньги давно порча наведена! Не будет тебе счастья в жизни, дочь твою в турецкий бордель отправят, сына за взятку в казенный дом посадят, а жену медсестринского диплома лишат, за незаконную торговлю наркотическими средствами.

Сам Петрович со страху сейф открыл, как в тумане все деньги достал, пачки долларов трясущими руками еле у пуза держит. А Коврова мигом банкноты в газету «Липецкие известия» завернула и давай Петровичу по голове газетой стучать, порчу отводить, от него и всей семьи.

Очнулся губернатор от сна гипнотического, а уж Ковровой давно в кабинете нет, да и сынка ее, малохольного, да и денег след простыл. Исчезло все, что непосильным губернаторским трудом нажито. Одна пожелтевшая газетная кукла с туалетной бумагой «Попкина радость» внутри возле него лежит, а лоб черной типографской краской густо измазан. Хотел, было, заявление в милицию писать, наглую цыганку приструнить, да передумал. Узнают – на смех подымут.

Как Петрович академиком стал

В нашей области, академия давным – давно появилась и всяк житель в этом убедиться может, открыв прямо по середине газету, которую редакторша Коврова издает. На газетном развороте забавная пещера изображена с древними домочадцами, а снизу под рисунком внушительная подпись: «Ректор домашней академии Коврова».

Она эту академию уже добрые два десятка лет назад открыла, без всякой лицензии минюста, еще, когда замредактора была и явно мечтала о том, как редактор помрет и она его место займет. Так и случилось, тихо и очень обыденно. Молилась она правда, на похоронах и после, истово, словно какой большой грех за собой чуяла.

Сама Коврова, газетных статей отродясь не писала, брезговала, по причине аллергии на краску типографскую. Только вырезки собирала из некогда популярных массовых журналов «Здоровье», «Работница» и «Крестьянка». Хорошая академия из этих вырезок получалась, очень уж научная и языком, в ее обработке доступная. Народ в деревнях шибко ее читал, почитал и благодарные письма в редакцию писал. Дескать, журналы купить селянам теперь не по карману и мудрые домашние советы академика Ковровой, большим подспорьем в нелегкой крестьянской жизни служат.

Терпел Петрович это академическое безобразие долго, а как доктором наук стал, то терпение его мигом закончилось. Пришел в редакцию и стал Ковровой ультиматум ставить, даже ногой топнул:

– Ты Коврова, без всякой ученой степени в академиках который год ходишь, а я со многими степенями на вольных докторских хлебах, без академического титула прозябаю. Давай срочно меня в свою академию принимай!

Ухмыльнулась Коврова и лукаво отвечает:

– Нет проблем в мою академию заслуженному человеку вступить, только пропишись в ней разок популярной и полезной статьей.

Призадумался Петрович, ведь не губернаторское это дело, газетные статейки пописывать, даже научно-популярные. Озадачил статьей своего пресс-секретаря. А тут к спичрайтеру теща из деревни приехала и ну ему рассказывать, как козу зааненскую купила, с чудесными молочными свойствами. Слушал тещу пресс-секретарь, молочко козье, прямо из банки прихлебывал, а рассказ ее задушевный, во всех подробностях в ноутбук записывал. Правда и приукрасил малость. Дивные молочные свойства не только зааненским козам, но и козлам этой породы приписал. Так и изложил художественно, мол, если правильно зааненского козла за пупырку потянуть, пол-литра жирного козлиного молока точно будет. К губернаторской статье пресс-секретарь не поленился и фотографию козы в Интернете подобрать.

Так любопытную статью, совместными усилиями от имени Петровича на страницах газетной академии тиснули. Вот и стал наш губернатор с тех пор соакадемиком при Ковровой.

Но тут и шум большой на пустом месте пошел. Нашлись, понимаешь ли, ученые знатоки и колективное письмо с протестом в газету прислали. Утверждали они, что знаменитые зааненские козы, отродясь безрогие, а на снимке под статьей, рогатая коза напечатана и порочит рогами всю науку о зааненских козах.

Коврова быстро выход нашла, редакционное уточнение срочно напечатала, дескать, вместо козы здесь молочный, в иллюстрации к статье, зааненский козел изображен.

Большой научный шум и интерес публикации Петровича в стране вызвали. Даже корреспондент «Комсомольской правды» на чудо козла посмотреть приехал, тремя фотоаппаратами увешанный. За губернатором тенью бегал, кричал от нетерпения:

– Покажите мне срочно козла молочного, мировую сенсацию упустить не хочу!

А губернатор только руками разводит, знамо дело, погиб уже козел, невольник чести, пал оклеветанный заанеской молвой, с сосцами на груди и жаждой мести, поник рогатой головой. Только козлиные рога любопытному корреспонденту на память и подарил. Шляпы в редакции вешать.

Как Петрович за три моря ходил

Стали в нашей области, с недавних пор, фестивали исторической реконструкции проводить. Это когда, вполне цивильные люди, по большей части бизнесмены, ибо удовольствие такое стоит недешево, каждый год в отпуске на себя рыцарские доспехи напяливают, в походном биваке обитают, да силушку в потешных сражениях тешат. В нашей местности, они почему-то себя к варягам причислили и той эпохой славной живут, из исторического образа выйти не могут, многие беспокойства у простого населения и церкви вызывают.

Проезжал как-то мимо ряженых викингов наш владыка в приличной иномарке, посмотрел из тонированного окна, на сие ратное варяжское действо и шибко оно ему не понравилось. Стал губернатору жаловаться:

– Викинги – это язычники поганые, нехристи, отродясь в наших краях черноземных, таких супостатов не было. Мордва у нас жила, горшки глиняные лепила, да лапти на экспорт хазарам плела. А управлял ей, как мне рассказывал наш видный писатель Ошалелов, мудрый князь Липецкий с городища. Ошалелов даже кости этого князя показывал, они у него дома и сейчас под диваном кучей лежат.

Возмутился Петрович разгулом язычников и решил сам посмотреть, что ж это за реконструкция такая историческая объявилась. Вошел сам по княжески в палаточный лагерь, а владыка следом за ним семенит с посохом, широкую спину Петровича, знай, размашистым знамением осеняет.

Только Петрович хотел доморощенным варягам разгон задать, как заметил, что рядом на берегу, лодью, нехристи, активно достраивают, смолят уже и конопатят. Да ладную такую, многовесельную и грузоподъемную, типа, «река-море». Так и вырвался у него вопрос подозрительный:

– Куда язычники поганые, намылились?

Варяги, увидев губернатора, шапки железные заломили и отвечают деловито:

– Мы, из варяг в греки плыть хотим, за норковыми шубами. Без виз и таможенных сборов. Туда – серые мобильники, от туда – дешевую пушнинку, греческие цеховики славно шкурки выделывают.

Сразу Петрович смекнул, что дело выгодное. И говорит владыке строго и сухо, словно кошка черная меж ними, враз пробежала:

– Мы их сейчас прямо в Дону крестим и простим, а что они грехом свальным живут и медовуху пьют, по нашим временам нарушения небольшие. Свальный грех день и ночь по ТВ показывают, а медовуху и сам люблю.

Так и отправился Петрович в шоптур с варягами за три моря, даже домашних и собственную администрацию не предупредил.

По Дону, без проблем, доплыли они до первого моря – Азовского. А вот уже в Азовском море, смущения и трудности большие пошли. Варягов наших, украинские таможенники салом в шоколаде и горилкой заманивали на косе Тузла. Кричали певуче, что сирены:

– Мы ваши мобильники, парубки, тоже без растаможки в Жмеринке скинем, половину можем батьке Лукашенко сосватать за зайчики, по выгодному курсу. Надо – дополнительные услуги окажем со скидкой. А все таможенники, как на подбор – гарны дивчины. Юбочки форменные короткие, аж трусики кружевные, с державными трезубцами видны, декольте на кителях большие прорезаны и лифчики жовто-блокитные колыхаются.

Едва устояли, кормчего пришлось за руки держать, чтоб в самостийную державу не зарулил. Петрович ему глаза собственной футболкой завязал и уши жевательной резинкой заткнул.

В Черном море тоже без приключений не обошлось. Саакашвили пограничный катер на перерез послал. Лично у штурвала стоял и на чистом английской языке чачу, хачепури, шашлык и харчо Петровичу предлагал. Патефон заводил с пластинкой Кикабидзе. А наш губернатор ему за борт суровый ответ бросил, как отрезал:

– На вас, провокаторов, российское торговое эмбарго наложено.

И жест неприличный локтевым суставом Мишико показал.

Струсил Саакашвили. А как же! Сразу катер его задний ход колесами дал и в дымке батумского берега растаял.

А вот турки к нашим, варяжским шоперам не приставали. Они обслуживанием российских туристов шибко заняты. Русские весь пролив Босфор на лежаках заняли, загорают – яблоку упасть некуда. Турки едва успевают им массаж делать, ракию подносить, да кальяны раскуривать. А море так головами наших отдыхающих кишит, что бухту Золотой рог по ним перейти, аки посуху иногда возможно.

За Босфором до Греции вообще рукой подать, мигом, через Эгейское море доплыли. Между прочим, оно и в правду виноцветное, как Петровичу один греческий турист рассказывал, Гомер. А может и не он, но тоже старик и то же слепой.

Мобильники еще в Пирее у них афинские фарцовщики выхватили, не успели даже на пирс ступить. И шубы тут же в лодью большой кучей навалили, правда, без пуговиц.

Но назад Петрович возвращаться тремя морями отказался. Дескать, болезнь морская заколбасила и мозоли от весел не проходят. Стонет жалобно:

– Лучше назад меня бандеролью отправьте, чартерным рейсом.