Но дрыхли только ли в больнице,
Не раскрывая с сна глазницы, —
Так пеленал нас сон надёжно,
Будить что было безнадёжно,
Тряси, кантуй хоть по кровати?
Ах, как не хочется вставати…
Со мной так тоже было дома,
Ведь утром сна гнетёт истома…
Маманька часто уходила
Работать рано, дел мне мило,
Чуть растолкав, накажет много,
Чтоб я исполнил всё‒то строго.
Ну, я мычу, мол, всё понятно…
Она уйдёт, я – в сон обратно,
Проснусь, чешу себе затылок,
Всё вспомнить, к горюшку, не пылок…
Чтоб не попало на «орешки»,
Мечусь в ума великой спешке
То то припомнить, а то это:
Не ждать чтоб строгих глаз привета…
Вот так в одно и было лето,
Опять раненько‒рано где‒то:
Продуктов купишь в магазине
Таких, таких‒то, мол. Разиней
Не будь, возьми обратно сдачу,
Взбодря ума при этом клячу,
Ведь перешёл ты в класс уж новый,
В подсчётах должен быть бедовый.
«Да, да…» – поддакивал во сне я…
А встав, и вспомнить уж не смея,
Всего купить, что будет надо,
Решил, что будет мне награда,
Уж «соль» ‒то я запомнил твёрдо,
И в магазин пошёл с тем гордо.
Там удивилась продавщица
И так же многие с ней лица:
– Зачем так много соли, мальчик?
– В засолку, знать, идёт кабанчик…
– Грибов засолит, может, бочку…
– Мой сказ, и в том поставим точку,
Зимой посыпит на дорожки,
Вот и скользить не будут ножки. —
И каждый радостно смеётся,
Как будто в небе светит солнце!..
Невозмутимую «гнал» моську!
И соли полную авоську
Мне наложили да под мышки.
Ох, тяжело нести мальчишке…
И тёти в комнате галдели:
«Зачем так много, в самом деле?».
Пришла и охнула маманька:
«Не Славик ты, а дурень‒Ванька…»
Но посмеялася со всеми.
И долго‒долго к этой теме
Потом верталася округа:
«Ну, угораздило же друга!..».
Но все потом к нам шли в бараке,
Купить чтоб соль. В руках, как раки
В клешнях, несли к себе обратно…
Нам было с мамой то приятно,
И мы сияли, как детишки:
Ура! Исчезли все излишки.
Мою узнавши так сноровку,
Наказ даёт уж по диктовку.
Лишь после записи прочтенья
Купить давала повеленье.
Я исполнял всё быстро, честно,
Что было даже интересно,
На пруд бежал, уж на котором
В разноголосицу и хором
Азартно тешились ребята:
Была у них своя регата,
Плоты же были им, как яхты,
Не бухты всякие – барахты,
А все толкалися шестами,
Как будто мощными винтами,
И хоть плелися всё зигзагом,
Но были все под майкой‒флагом,
Неслись сильней, казалось, ветра,
Хотя в минуту два‒три метра
И проходили грузно‒тяжко…
Потом взбуянит как ватажка!
И… превращается в пиратов,
И наступает бой вдруг адов!
Кто на кого, понять, ох, сложно,
Таранят вмиг неосторожно!
Уж бултыхнулся кто‒то в воду,
Толчком «врага» вон сбитый сходу…
А кто‒то прыгает нахально
Уж на чужой плот, криминально
Захват его осуществляя,
И тьма пиратская – лихая! —
Хозяев сбрасывает в море…
Одним почёт, другим же горе,
Но все артачатся здесь редко,
Закон прописан всеми метко:
Умен кто в битве, храбр, как леший,
Тот победитель, тот сильнейший!
Но всех‒всех‒всех в «боях» убытки:
Мокры до самой малой нитки…
А пруд подвержен уж завалке,
Дня ото дня вид жалкий, жалкий…
А потому грязны ребята,
Ох, дома ждёт, ох, ждёт «зарплата»…
Сажают каждого в корыто
И мылят, трут… Ну, всё, отмыто!
Пора опять искать работу,
Вновь привнося другим заботу.
Ведь в нём умом всегда богаты:
Мы мастерили самокаты.
Там три доски: одна – подножка,
К ней вертикаль, отнюдь, не крошка,
Укреплена она подкосом,
И руль с подшипником – был носом,
Крепленье с «крошкою» шарнирно,
Свой вправо‒влево пыл настырно
Осуществлял он за руками,
Вперёд всё разными ногами,
Кто как захочет, устремляли,
Вон грохоча и с шумом в дали!
Но чтоб подшипник на подножке
Не тормозили как‒то ножки.
И каждый встречный‒поперечный,
Услыша шум наш, нам, конечно,
Вон уступал в момент дорогу,
Ворча, при этом, понемногу…
А откатавшись, самокаты,
Соображением богаты,
Мы уж совали под кровати,
Не утащили чтобы тати,
Да чтоб не видели мамаши,
А то прощай богатства наши…
Вмиг безлошадным будешь в горе,
И в плаче слёз прольёшь, аж море…
Но почему‒то с рук сходило,
А потому с того нам мило.
Была не хуже нам всех пенок
Игра с названьем «о пристенок»:
Ребром о стену бьёшь монетой
Рукою тою или этой,
Стараясь, чтоб отскок был дальше, —
И в этом все секреты наши.
Потом второй стучит монеткой,
Чтоб был отскок прицельный, меткий,
Попал чтоб в первую, хоть краем,
Чтоб, нетерпением сгораем,
Схватить, как выигрыш, её‒то,
А это каждому охота!
А коль второй был вдруг «мазила», —
А это ведь ему не мило —
То применяет уж старанье
Произвести быстрей касанье
Ладони пальцев двух аршином —
Меж указательным, большим он —
Ну, от своей монеты, ясно.
Коль дотянулся, то прекрасно.
Потом осталось ту своею
Ударить лихо так скорее,
Чтоб стороною та другою
Перевернулась, дорогою
Добычей бившему став сразу.
И вот уж радости нет сказу!
А коли пальцы дотянуться
Не смогут, выглядит он куце:
Его монетка – цель другому,
В удаче, может быть, лихому.
И повторится так по кругу,
Пока какому‒то вдруг другу
Не повезёт сполна, с лихвою,
И он монетки стороною
Не перебьёт их все обратной,
Всем скорбь внеся, ему ж приятно.
Играть в открытую опасно:
Вмиг попадёт. То это ясно.
И было наше всех стремленье,
Найти бы где уединенье,
Такие знала вся ватага,
И это было нам, как благо.
Ещё игра была другая,
На деньги тож и тож лихая,
И называлась «расшибалка».
Играли все, кому не жалко
Вдруг потерять монеток пару,
Иль, изловчась, такого жару
Дать всем, забравши кон вчистую,
Имел что всяк мошну пустую.
Играли в тайном уголочке.
Чертили круг без проволочки,
В него клал каждый по монетке,
Хотя в карманах были редки,
Ведь было их не так уж много
И выдавались очень строго
То на мороженое мило,
То на кино, конфеты, было
Что нам до маковки приятно.
Потом шагами аккуратно
Мы отмеряли расстоянье,
Откуда будет попаданье
В тот круг, нацелясь точно «битой»,
Что из свинца была отлитой,
И ею бить так по монетам,
Перевернуть чтоб их при этом
Другой, обратной стороною,
Что получалося порою,
А это выигрыш законный,
Хозяин ты монетки оной.
Но то удел, кто повзрослее,
Они удачливей, смелее,
А мы, что звались «мелюзгою»,
В игре сей были, как изгои,
Да на кон вкладчики монеток,
И то судьба всех малолеток.
Но мы безропотно носили,
Не пререкаясь старших силе,
Боясь тюнтёфами казаться,
Быть наподобие эрзаца.
Зато с родителями в споры
Вступать довольно были скоры.
Но вот игра и пролетела,
Но не сидим мы все без дела,
Тут ножик вынет сразу кто‒то,
И всем уж в «ножички» охота —
А то игры такой названье —
Сыграть, явив своё старанье.
Её проста суть: чтоб воткнулся
Тот ножик в землю. Нет здесь труса,
Ведь остриём в контакте с телом,
Тут не поранься, будь умелым!
А сброс из разных положений:
С всех пальцев, плеч, лба и коленей,
С груди и с носа, и с затылка.
И вся игра проходит пылко…
Кто не сумеет сделать что‒то, —
Отдай другому нож. Забота
Того уж делать всё сначала.
И мастеров в том есть немало,
Они творят без передышки
Все‒все приёмы, нам же шишки
Всем достаются с их уменья
От щелбанов до покрасненья,
Ведь победителя то право,
А неумелая орава
Не ропщет, лбы всё подставляя,
Ведь уговор – черта святая,
Что проводилась пред игрою,
Переступить её порою
Не так‒то было сделать просто:
Чай, дорог каждому был нос‒то!
А то и большее мученье:
Вмиг от игры вон отлученье.
Кому ж охота быть изгоем?
Хоть лбам и больно, но не воем.
А чтоб высокого быть толка,
К нам приходила тихомолка,
Где мастерство растили в поте,
Мол, неумешки мы? Нет, врёте!
И получалось же ведь. Точно!
Всё наяву, а не заочно,
Не отставали мы от славных,
А бились с ними уж на равных,
И щелбанов от них, знать, шишек,
Не наблюдался уж излишек.
Потом вниманье наше скоро
Переключалося для сбора
Цветастых фантиков, их много
Могла любая дать дорога,
Вокруг ведь стройки лихорадка,
Пожить и здесь ведь любят сладко,
Вон фантик, коль съедят конфету!
За то не шли они к ответу,
Вот и повсюду их прилично,
Все там сбиралися обычно.
Потом, их кипами набравши,
Пускали все в обмены наши:
Одних, которых больше было,
Мы со всего азарта, пыла
На те меняли, коих нету,
Хваля в них бывшую конфету,
Была в обвёртке что цветастой,
Себя довольной чтили кастой.
Но верь не верь, в какой‒то мере
На этом страннейшем примере
Мы к красоте стремили глазки,
Была чудесной что раскраски.
А экземпляры расписные
Шли вмиг в учебники иные,
Уж быв расправлены и гладки,
И исполняли роль закладки.
Была фольга конфет в почёте.
Чтоб подержать дать, – нет! Помнёте.
Ах, шелест странный, вид блестящий —
Как мир, совсем не настоящий.
К его стремились мы познанью,
А он доступен только знанью.
А потому вопросов в школе
Мы задавали боле, боле…
И были полные ответы
Для наших душ, как сласть‒приветы.
Влекло к познанию явлений,
Уж не сдержать к тому стремлений.
Вот пред высотным как‒то зданьем,
Куда пробрались мы со знаньем
Входов и выходов в заборах,
Мы встрепенулись, будто порох,
Звезду огромную увидя
В её величественном виде.
В лесах торжественно стояла…
И потянуло нас немало
Взобраться тотчас на неё‒то,
А что? Нам всё всегда охота!
И нечестивейшая сила
Вмиг на неё и затащила…
И лишь вошли мы в восхищенье,
Как слов понятных изверженье
На нас набросилось вулканом,
И со звезды нас, как арканом,
В момент стянуло. Дали дёру,
И чемпионов бег был впору,
За нами гнались будто волки!
Но вот в руках стекла осколки,
Звезда которым одевалась,
В руках всех были – то не малость! —
Всё по неведомой причине,
На похвальбу и для гордыни.
Стекло всё жёлтое то цветом,
Весьма увесистым, при этом,
Ведь толщина была прилична,
Всё‒всё в нём было необычно,
И даже наше отраженье.
С простым не шло вовек в сравненье.
Смотрелись в нём мы все отрадно,
Иметь его ввек не накладно.
В его показе мы – как гиды,
Ничьей не видели обиды,
Что обделили их запросы,
Вкруг нас и вились все, как осы,
Взглянуть! Взглянуть бы вожделенно.
Стояли важно мы, надменно…
А в глубине души тревога,
Что приведёт к нам всем дорога
Кулак расплаты здоровенный,
Расплющит вон наш вид надменный,
Что на звезду взбирались кодлой:
Ах, вы, народец наглый, подлый!
Но миновали опасенья,
Таиться не было стремленья,
И жили мы, как все детишки:
Учёба, игры, в ссоре – шишки…
О проекте
О подписке