Вид человеческий, предстань!
 
 
Связал им каждому рубаху,
Мужчинам, ясно, всем штаны,
Они поддались было страху,
Природы дикой ведь сыны.
 
 
И часть их нижнюю, что в шерсти,
Прилежно, ловко всем обрил.
Все достиженье это взвесьте:
Вид, как людей, их стал и мил.
 
 
Друг перед другом щеголяли,
В воде свой образ подглядев.
Одежду женщины (все – крали!)
Надели, песенный напев
 
 
Летел из уст их, лучезарен,
Им по душе сей моды вид,
Они не дикие уж твари,
И восхищенье в них не спит,
 
 
На них всех кофточки и юбки,
И волосатый низ исчез,
Ах, все красавицы‐голубки —
То обаяния замес.
 
 
В труде азартном и натужном
Отпал у каждого вон хвост,
Он оказался ведь ненужным,
Теперь его был вечный пост,
 
 
Ну как реликвии, на стенке,
Висел, как память, на гвозде.
Из кожи обувь, в ней‐то стельки
Под стопы, в ней ходи везде!
 
 
Вос поборол в них разобщённость,
Сплотил их в крепкий коллектив,
Во всех деяньях – лишь законность,
Коль честен, карой не пуглив,
 
 
За зло вот вмиг придёт расплата
И справедливый, правый суд,
И честь позором будет смята,
Укор же праведен всех, крут.
 
 
Все подчинялись слову Воса:
Он Божество, он всемогущ,
В глазах их вид его – Колосса,
Взгляд был за ними вездесущ.
 
 
Он создал органы правленья,
Чтоб планы строить, любо жить,
Чтоб все хозяйственные звенья
Являли деятельности прыть,
 
 
Чтоб труд оправдывал затраты
И создавал премного благ,
Чтоб были все и всем богаты,
Не попадали вдруг впросак.
 
 
Труд установлен коллективный,
Всё достояние – для всех,
Порыв в труде был всех единый
И потому являл успех.
 
 
Все не терпели разгильдяйства,
Не ждал ввек лодыря почёт,
Обогащалось всем хозяйство
Из года в год, из года в год.
 
 
Вос обучал их всех ремёслам,
Своей он грамоте учил,
Познанья выглядели взросло
И придавали много сил.
 
 
С того и радостны все были,
Хотелось впредь им так лишь жить,
Ковался дух в труда горниле,
Успех усиливал всё прыть.
 
 
Друг перед другом каждый равен,
Ввек ни над кем засилья нет,
Прийти мог каждый равно к Славе
И равный же держал ответ
 
 
За все порочные поступки,
Ведь Совесть строгий им Судья.
Цвело искусство и науки,
Азарта вдаль плыла ладья.
 
 
Образовалось Государство,
Всеобщим Воса стал язык,
Но чтили свой всегда и часто,
Ведь на него Запрет свой крик
 
 
Нет, не обрушивал ввек хлёстко,
Родному был всегда почёт,
И не жилось с того всем жёстко,
Вот жизнь и радостно течёт.
 
 
Конечно, было Руководство
Во всякой отрасли труда,
Но не впадало в чванство, скотство,
Нет привилегий никогда,
 
 
А вот ответственности много
И за провалы строгий спрос,
Ведь захламляется дорога,
Прогресс не мчится с всех колёс…
 
 
Цветёт Порядочность в всех душах,
Коварства, подлости же нет,
Честь не пятнает чья‐то туша,
Не гасит славы чьей‐то свет.
 
 
Всех перед всеми ввек отчётность
И рвенье выполнить свой долг,
Проверка также на пригодность,
Вопрос себе: а будет толк?
 
 
По всем проблемам были Сходки,
Где всякий вольно обсуждал
Без лести, умысла иль плётки,
В труде как встать на пьедестал,
 
 
Чтоб было лучше всё и больше
На благо каждого лица,
Чтоб жизнь была их всех хорошей
Сегодня, завтра, без конца.
 
 
Сплотило всех их Единенье,
Оно несло всегда успех,
На лучших лишь всегда равненье!
Идти же против всех – ввек грех.
 
 
Контроль строжайший был в расцвете,
Он Кормчий в праведном пути,
Пред ним был всякий ввек в ответе,
Прочь от него не мог уйти.
 
 
Полезность обществу – мерило,
Оценка действий всех людей,
В труде совместном мощь их, сила,
Величье общности идей.
 
 
Не вседозволенность поступков
И непрощение вреда,
Сердца в совместных только стуках,
На всех и радость и беда.
 
 
Все жили с верой в Завтра чудо,
Не будет каждый, как отброс,
На фоне всех не как Иуда,
Не будет сброшен под откос.
 
 
Мечты сбывались непременно,
Свободны все, неведом страх,
Речей всех суть ввек откровенна,
Поддержка всех во всём, не прах.
 
 
Все демонстрации, парады —
В честь достижений, планов всех,
Все в ликовании, все рады,
Всё будет явью без помех!
 
 
И было Творчества величье,
Оно являло уйму благ,
Всё будет Завтра, коли нынче
К нему стремится мудро всяк.
 
 
Да вот их мудрости образчик:
Гигантский вывели цветок,
Носил что имя Одуванчик,
Легко взлететь что каждый мог
 
 
Враз, ухватившися за семя
Его, а вдаль уж парашют
Вон уносился ветром, бремя
Мило такое, ведь без пут.
 
 
И радость всех летела эхом
Во все вокруг земли концы,
И там дивилися успехам…
И вот оттуда уж гонцы
 
 
Спешат сюда с заветной целью
Принять их племя или род,
Покинув крон дичайших келью,
Под Государства милый свод.
 
 
И низко кланяются в пояс,
И слёзы горькие всё льют,
И за отказ уж беспокоясь,
Ах, как же люб им здесь уют!
 
 
Но не отвержены посланцы,
К их племенам презренья нет:
«Возьмём!» И те пустились в танцы,
В глазах зажёгся счастья свет!
 
 
И были приняты округи
В сей государственный состав
Чистосердечно, без натуги
И с полнотой законных прав,
 
 
Как братья все, и лишь на равных,
Крепчайший спаян был Союз
На твёрдых принципах гуманных
Для братских искреннейших уз.
 
 
Вос их от пояса до пяток,
Как прежних, тоже всех обрил,
Мужчин и женщин, и ребяток,
И вид с того их стал вмиг мил…
 
 
Они, дивясь, не узнавали
Друг друга, тоже и себя,
И изумленье мчалось в дали,
Существ всё новых теребя…
 
 
Вос снова в роли был портного,
И их в одежду всех одел,
Что было чудно им и ново,
Уж все в азарте новых дел,
 
 
Пройдя серьёзно обученье
И специальность получив,
Помочь им – было всех стремленье.
В ученье каждый был ретив
 
 
И применял в труде все знанья,
А потому ввек «делал» план
И все осиливал заданья,
Не быв, как лох иль истукан.
 
 
Им по душе труд коллективный,
Продукт высоким выдавал,
А то доход, конечно, львиный,
Ведь в деле каждый был удал,
 
 
Квалификации отменной,
С того и дело мчалось вскачь!
Жизнь не казалась тяжкой, бренной,
Умён был каждый и силач.
 
 
Жильё построено всем новым,
Да всё из брёвен, кирпича,
Был быт достойным и толковым,
Скорбь не давила ввек плеча.
 
 
Никто не вырвал им родного,
Природой данной, языка,
Был Воса общим – то основа
Общенья с всеми глубока,
 
 
Явил он им навеки общность,
В семью единую сплотил,
В делах и духе дал им мощность,
Придал спокойствие и сил.
 
 
Меж всеми тесные контакты
Осуществлялись чрез гонцов —
То голубей – и это факты,
Ведь нет надёжней их спецов
 
 
По части почты всем доставки,
Они летят всегда стремглав,
На ветер делая поправки,
Всяк упрекнуть их в том неправ.
 
 
Вот и меж всеми были связи,
Быв в курсе всех событий, дел,
И от неведенья в экстазе,
Не мчались в паники удел.
 
 
Им было в жизни всем прекрасно,
Вос – лидер их, товарищ, Бог,
С ним всем во всём всегда всё ясно,
К нему порыв их душ глубок,
 
 
Его словам всегда внимали
И с восхищеньем шли за ним
Вовек в счастливейшие дали,
Ведь почитаем Вос, любим
 
 
За ум, любовь к ним, благородство,
Что он мечтатель, практик смел,
Все на него желали сходства,
Ведь был ваятель дивных дел.
 
 
С того и жили окрылённо,
Свою судьбу верша своей
Рукою твёрдо неуклонно,
Чтоб с каждым днём была милей,
 
 
Что петь от радости хотелось,
В азартный ринувши вдруг пляс!
Давала общность их всем смелость,
Большой продукции запас.
 
 
О достиженьях мчались слухи
Ко всем вокруг, ум восхитив,
Такой хотелось же краюхи
Тем счастья, благ высок прилив.
 
 
О Восе слава вкруг витала,
Что это он всё сотворил,
А вместе сделали немало,
Летели в Завтра с быстрых крыл!
 

ЗАП БЕСНУЕТСЯ…

 
Дошли до Запа эти вести,
Он тлел в догадках: может, брат?
А вот ему не видно чести…
А потому он зол, не рад,
 
 
А укреплял самодержавье
Своё жестокостью своей,
Загнал Существ совсем к бесправью,
Не дав развиться им в людей,
 
 
А превратив в Собак клыкастых,
Готовых тут же растерзать
Всех, вся, любое племя, касты,
Ведь были ярые, что тать!
 
 
Им конура была жилищем,
Все на цепи накоротке,
Презренней вида мы не сыщем,
Держал их Зап всех в кулаке
 
 
И с упоением глумился,
И истязал, жестоко бил,
Ощерясь в ярости, как Крыса,
И никогда к ним не был мил.
 
 
При виде Запа все дрожали,
Вмиг в конуры удрать стремясь, —
Так были все в его опале,
Ведь Божество он, грозный князь.
Вон избежать чтоб наказанья,
Виляли в страхе все хвостом,
А получивши указанье,
Вмиг жертву грызли всем гуртом,
 
 
Грызясь, вдобавок, меж собою,
Чтоб Зап с того их похвалил,
Всласть скулежу предавшись, вою
С всех подхалимских гнусных сил,
 
 
Боялись кары страшной, смерти,
А потому в усердье все,
Хлестали их безумно плети!
В такой никчемной полосе
 
 
Своей томилися житухи,
В момент от страха замолча,
Вкруг Запа вились, будто Мухи,
Под градом мощного бича…
 
 
А тут и весть снесла Сорока,
Что есть, куда ушёл Вос, Рай,
Богатства высились высоко
Там, блага хлещут через край,
 
 
И все—то счастливы донельзя,
Людьми став, каждый сыт, одет,
Стремглавши в Завтра твёрдо лезя,
Над всеми Счастья милый свет…
 
 
И все туда бросали взоры,
Нюх навостря, разверзши слух,
Загрызть тот Край уж были скоры
И раздавить в нём всех, как Мух.
 
 
Все ждали только лишь команды,
Когтями землю яро рвя!
За счёт чужого жить все рады —
Инстинкт и цель всего зверья.
 
 
Но и взглянуть на Край охота,
Существованья знать бы суть,
Как, почему и отчего‐то
Так жизни выстроили путь?
 
 
Что два паршивеньких Щеночка,
О том услыша разговор,
Как только лишь уснула Ночка,
Пустились тайно в весь опор
 
 
Туда, где Солнце всё восходит,
В тот Изумительнейший Край,
Где так прекрасно, чудно, вроде,
Ловить лишь блага успевай!
 
 
И всё ж, мытарствуя по чащам,
Достигли цели, найден Край!
Пред дверью звук их взвыл скулящий,
Боялись: мол, не покарай…
 
 
Но дверь им тут же и открыли,
Их внутрь любезно пропустив,
Те, с лап стряхнув тьму грязи, пыли,
Вошли легко, настрой ретив!
 
 
Никто – о радость! – не кусал их,
А улыбались от души!
Ведь Деток здесь любили малых,
Ничем их сроду не страши.
 
 
Вос по головке и по спинке
Погладил ласковой рукой,
И те без всяческой заминки
Блаженно влезли вмиг в покой…
 
 
Впервые стало так приятно…
Им на душе спокойно всласть,
В них ласка вспыхнула накатно,
Улыбку выдала аж пасть…
 
 
Вмиг стали ластиться уж к Восу,
Ведь ласка люба и пеньку,
Пусть не поддастся ввек износу,
А на своём цветёт веку.
 
 
И накормили худосочных
Едой отменною Щенков,
Впервые не было им сочных
За просто так дано пинков.
 
 
Лелеял каждый здесь их нежно,
Отмыл от грязи, причесал
С любовью искренней прилежно.
В делах здесь всяк универсал.
 
 
Впервые досыта наелись,
И разморил, увлёк их сон,
И всё им Запа снилась ересь
И чудный мир не в унисон…
 
 
Проспали, вздрагивая часто
И очень жалобно скуля,
Три дня, забитая ведь каста,
Чей дом – открытые поля…
 
 
Очнувшись, стали благодарны
Всем, вся за ласку, доброту,
Что все подряд здесь не коварны,
Не приравняли их к скоту.
 
 
И так светилися в восторге,
Была такая благодать,
Что вдруг Щенков помчались ноги
В Стан Запа, чтобы рассказать
 
 
О Крае дивном этом, славном,
Что жизнь отменна там, как сласть,
Пример, мечта другим он Станам,
Ничья не властвует там пасть,
 
 
А все равны и все свободны,
Не знают, что такое гнёт,
Во всём честны и благородны,
Стремятся в Завтра, ввысь, в полёт!
 
 
Жилища – роскошь! Стол обильный,
Никто ни в чём не обделён,
Умом и телом каждый сильный,
Не впала Совесть ввек в урон.
 
 
Но стали только лишь делиться
(А их внимала Псов уж рать),
В глазах у Запа зла зарницы
Сверкнули! Он Щенков вдруг – хвать! —
 
 
Рукой за холки и жестоко
Швырнул на землю, ведь палач.
От боли те в мгновенье ока
Вошли в предолгий нервный плач…
 
 
Тут от Щенков узнал, что «Восом»
Главу зовут, и горд им Край.
Взъярился Зап, что злым Барбосом:
– За весть, что там прелестный Рай,
 
 
За ложь об этом, пропаганду,
Я Приговор несу Суда:
«Отдать Щенков вон пеклу Ада».
Стан – Рай вовеки! Край – бурда…
 
 
Побег из Стана самовольно
Мой пресекает вечно гнев!
За то смертельно будет больно,
В момент из жизни вон отсев.
 
 
И он скрутил Щенкам головки
И на костре, в пылу, испёк,
И бросил Псам: «Грызите, Волки,
То благодатный всем паёк».
 
 
И те набросились и съели,
Щенков аж кости проглотив,
Ведь голодны уж три недели,
Вот аппетита и прилив.
 
 
А Зап, услышавши восторги
О Крае том своих Щенков,
Точил ножи, топор, остроги
И злость чинил стальных оков,
 
 
На Край напасть чтоб вероломно,
Кто против встанет, тех убить,
У остальных всех поголовно
Отбить к Свободе напрочь прыть,
 
 
Рабами тут же обративши
И нацепивши кандалы,
С того навеки станут тише.
Не будет Края ввек хвалы.
 
 
– Я приберу его богатства
И развалюсь на властный трон,
Вот у Людей не будет Братства.
Я Повелитель и Барон!
 
 
Рабы мне будут все прислугой,
Меня и холить и кормить,
В трудах тяжёлых да с натугой,
Да не с прохладцем, а в всю прыть!
 
 
И посажу я на цепь Воса,
Зажилил фиговый листок,
Не давши мне, взглянувши косо,
Испил я горечи глоток…
 
 
Огонь взъярился отомщенья
За это бешено во мне,
Я жажду Воса истребленья!
Подвох любой пойдёт вполне.
 
 
За власть всегда в душе я воин,
А он ввек должен воевать,
Кто побеждает, тот достоин
В расцвете жить во всю‐то стать.
 
 
Я – Бог. От этого не деться,
Все вкруг дрожи, воздай почёт!
А то задам такого перца,
Во рту огнём что запечёт…
 
 
Все мне лишь жертвоприношенья
И ублажение – горой,
Разгул веселья, песнопенья,
Да каждый миг, а не порой!
 
 
Всё это Запу по натуре:
Ах, как легко ведь можно жить
На дармовщину, на халтуре,
С того пускаясь резво в прыть!
 
 
Глядишь, наметилось богатство,
Что приглянулось Запу вдруг,
Влекло его за яством яство,
Желая, был бы целый вьюк.
 
 
Узрел своё он превосходство
И возомнил, что сам он Бог,
И потерял, глядь, благородство,
И совесть вон изгнать вмиг смог.
 
 
Зачем горб гнуть, растить мозоли,
Когда пройдошеский есть ум?
Лишить других он сможет воли,
Себе блаженств явивши бум.
 
 
– Я не прощу ему такого,
Меня он радости лишил,
Хотя просил его толково
От всей души, со всех‐то сил,
 
 
Не поделился он по‐братски,
Ему как будто не родной,
Ходил с листком всё залихватски,
Глумясь надменно надо мной…
 
 
Я разорю весь Край в отместку,
А самого пущу в рабы,
Пусть ощутит презренье резко,
Готовит нынче же гробы.
 
 
Зачем во поте всё трудиться
И этим блага создавать?
Знай, Вос, я вовсе не тупица,
Имею зверскую ведь рать,
 
 
Она богатства мне добудет,
Готова выполнить Приказ,
Падут во прах пред нею Люди,
Мы истребим подряд всех вас.
 
 
Рать изуверская, клыкаста,
К тому ж, смертельно голодна,
Ведь не кормлю её я часто,
На всех лишь кость всегда одна.
 
 
Вот потому они и в злобе,
У них она не под замком.
Вам всем, поверь, быть в их утробе,
Проглотят даже целиком.
 
 
Я им добычу обещаю,
А это стимул ой‐ё‐ёй!
Вот и конец настанет Краю,
Сотру, засыплю всех землёй.
 
 
Ну что, звериная вы свора,
Пора за злобный взяться труд,
Мысль о еде в грызне – опора
Вам, хватит лодырничать тут,
 
 
В Краю блаженство будет брюха,
Для пасти мясо тел и кровь,
И цель вас всех – всего разруха.
А ну, клыки точи, готовь!
 
 
Там все враги, нам не по духу,
Их, значит, надо растерзать,
Ребёнка, женщину, старуху,
Добра их схапать тут же кладь,
 
 
Мне принести, к ногам сложивши,
Ведь я дарую вам разбой,
В котором вам нельзя быть тише.
Фас! Фас! Вперёд пошли на бой!
 
 
Спустил с цепей. Те оголтело
Помчались к Краю, зло рыча!
Неслись все стайно яро, смело,
Ведь кровь разбоя горяча.
 
 
А Край не ждал сего коварства:
Добротна жизнь средь милых благ…
И вдруг несметная, клыкаста
Собачья буря! Это враг.
 
 
Со всех сторон Край обступили
И под чудовищный свой лай
В своём собачьем злобном стиле
Ввалились яростнейше в Край,
 
 
Ведь вкруг отсутствовали стены,
И рвались бешено уж вглубь,
Грызя Людей всех, как Гиены…
Кричал Зап: «Ярость не голубь!
 
 
Пусть будет Край сплошной пустыней,
Пусть горы жертв, и вы на них
С своей неистовой гордыней,
Пусть будет Пёс в терзаньях лих!
 
 
Народ опешил, не готовый
Псам дать решительный отпор,
И на рубеж всё новый, новый
Уж отступал, хоть шаг не скор,
 
 
Своих, растерзанных, теряя,
Не мог им чем‐то уж помочь,
Терял земли крупицы Края,
Но жаждал Псов изгнать вон прочь!
 
 
Но делал это разобщённо,
Был хаос действий, невпопад,
Но жить не смел закабалённо,
Но погибать за Край был рад,
 
 
Один аж с сворою сражался,
Был иногда непобедим,
Являл собой в отваге аса.
Да будет Слава ввек таким!
 
 
Но озверевшая вон Псина
Всё подминала Края ширь,
Была печальная картина,
Земля за ними – всё пустырь…
 
 
Казалось, Псы неодолимы,
И жизни Краю уж конец,
Ведь орды Псов неудержимы,
Уж тьма растерзанных сердец…
 
 
Добро хватали Псы безбожно,
Санкционирован грабёж,
Знать, убивать и грабить можно,
Кто больше, значит, в том хорош.
 
 
Скотину насмерть загрызали,
Вокруг напуганной был рёв,
Аж устрашал он Края дали
И сотрясал за кровом кров…
 
 
Добро несли в Стан вереницей
Натужно алчущие Псы,
Ведь Запу это пригодится,
От хмеля крови все «косы»…
 
 
Дома валили всей громадой,
Равняя вровень их с землёй,
Мчась в Стан с зловещею бравадой,
Грызя подряд всех пастью злой,
 
 
Вдрызг опьяневши от успехов,
В свою уверовавши мощь.
А у Людей в обрез доспехов,
Вот потому отпор и тощ,
 
 
Все иссякали напрочь силы,
Рука уж немощна была,
Тех пасти – ужасы могилы,
Ужель погибель? Эх, дела…
 
 
Почти пол‐Края в растерзанье,
Зло жизни косит, как косой.
– Ужели все мы на закланье,
Так век трагично кончим свой?
 
 
А как жилось всем благодатно
За жизнь без страха, милый дом!
И не страшила горя плаха,
Не знали, будет что содом…
 
 
Семьёю жили, что Пчелиной,
Где взяток благ давал мил‐труд,
К всем Счастье мчалось вскачь лавиной,
Была Свобода ввек без пут.
 
 
Дома стояли, будто замки,
Всего сверх нормы урожай,
Легки в труде всеобщем лямки,
Лишь пыл настроя не снижай!
 
 
И было небо голубое,
В нём Солнца яркие лучи!
И не был каждый ввек изгоем,
Имели в Завтра все ключи,
 
 
Вокруг приветливые лица,
Друг другу каждый друг и брат,
Как в изуверстве всем случиться,
За что был послан этот ад?
 
 
– Не отступайте, Люди! Стойте! —
Воззвал измученных тут Вос, —
Дух сильным нужен нам на фронте,
Не пуд отчаянья и слёз.
 
 
Мы, Люди – высшее творенье
Природы – матери родной,
Усилим Псам сопротивленье,
Землицы пяди ни одной
 
 
Не отдадим им на глумленье,
Из Края вышвырнем вон прочь!
Иссякло ведь многотерпенье,
Долой над нами Смерти ночь!
 
 
На Псов дубины тратить, стрелы —
То много чести подлым им,
Давайте будем мы умелы,
С огнём по‐братски, подпалим
 
 
Псов омерзительную шкуру,
Они огня боятся ввек,
Вмиг усмирят зверья натуру,
Со страха ринутся прочь в бег!
 
 
В объятья к нам придёт Свобода,
Прочь Смерть попятится с косой,
То будет Счастье для народа,
Блеснёт Край радужной красой!