– Вот на охоте я зарыщу,
И оправдаются труды!
 
 
И смастерил он лук из ветки,
И тетиву сплёл из волос,
Наделал стрел и стал он меткий,
А в цель попасть – уж не вопрос.
 
 
Набил он живности искусно
На вертел вмиг и насадил…
Ах, как же есть то мясо вкусно!
Он ел всё, ел, душою мил…
 
 
Но запивать еду ведь надо.
И он увидел Черепах…
– Их панцирь – миска! Вот отрада!
И вот они уже в руках.
 
 
Какой от жареного запах!..
Существ учуяли носы:
– Вот бы иметь такое в лапах!
Вмиг слюни‒капли, что росы…
 
 
И все облизывали губы…
Ах, как хотелось это съесть!
Уж примерялись, было, зубы…
– П‐шли вон! Не вам то эта честь.
 
 
Их прочь отшвыривал ногами!
И то закон. Их то удел.
Добыть огонь не знали сами,
Дичь жарить всякий не умел.
 
 
– Эге, за жареный кусочек
Смогу Существ я приручить,
Закрою волю на замочек
И отобью к свободе прыть.
 
 
Дай приручу их угощеньем,
Вон превративши напрочь в слуг.
Пусть на меня труд будет с рвеньем,
Вся тяжесть им, а я – без мук.
 
 
Зап отобрал из них сильнейших
И по куску закинул в рты.
Ажиотаж средь них, как Леших!
У ног ласкались, как Коты…
 
 
Он дал им в руки по дубине:
– Моё жилище вам стеречь
Исправно, бдительно отныне,
Не то башки сниму вон с плеч!
 
 
За промах тут же для примера
Пронзил растяпу вон стрелой!
Его правленья стала эра,
И он не жаждал ввек иной.
 
 
Он приказал построить снова
Себе жилище в краткий миг,
Их погоняючи сурово,
Что тех растяпства норов сник.
 
 
Каркас он сам возвёл, конечно,
А крышу крыли Существа,
Была постройка безупречна,
Подстилка – мягкая листва.
 
 
Зап вновь блаженствовал в жилище,
Имел величья ореол,
Владыка он, богат, все нищи,
Они пичужки, он Орёл!
 
 
А потому должны быть ниже
Его надменных, властных пят,
Чтоб мог смотреть на всех бесстыже,
Всласть своему главенству рад.
 
 
Он всех нагнул рукой Владыки,
На четвереньки постолкал:
– Стоять вовеки так! Великий
Я, знайте, силою удал.
 
 
И ввек подняться уж не смейте,
Не потерплю сродни голов,
Хлестать за то вас будут плети!
Не стал удар тех им уж нов…
 
 
Не разбрелись чтоб ненароком,
На них ошейники надел,
Их подчиненьем мучил строгим,
Ведь изуверства был он дел.
 
 
– Ну вот, отныне вы Собаки,
А, значит, вам пускаться в лай!
И что? Залаял тут же всякий.
– А ну, хвостищами виляй!
 
 
И всех хвосты уже трясутся…
Ведь наказание не спит!
И все с того глядятся куце —
Такой заморышей стал вид…
 
 
Ах, как стерпеть им оскорбленье?
Как компенсировать позор?
На ком зло выместить? Стремленье
Начать друг с другом, может? Спор
 
 
Да перейдёт потом уж в драку
И в жесточайшую грызню,
В злодейства впавши забияку,
Тем подложивши всем свинью?
 
 
И вот уж вспыхнула вмиг ссора,
И в ход пустились зло клыки!
Уж не одна грызётся свора,
Летят лишь шкуры вон клочки!
 
 
– Давай! Грызись! Мне это кстати,
В грызне вы вечные враги,
Не видя брата даже в брате,
Так дел спечёте ль пироги?
 
 
Нет! Будет разобщённость,
Знать, силой ввек не обладать,
Знать, мой приказ – всегда законность,
Грызня всем вам, мне благодать!
 
 
Так с каждым справлюсь я раздельно,
Вновь на цепь быстро посажу
И буду властвовать удельно,
Пуская в ход, чуть что, вожжу!
 
 
Так было, ибо озлобленье
Друг к другу разум унесло,
Прочь в стаю общую стремленье,
Грызня всех стала – ремесло.
 
 
А цепь вселяла в них жестокость,
Входили злобно, яро в раж,
А то единства недалёкость,
Грызня грызни рождала стаж.
 
 
Приказ ходить на четвереньках
Их руки в лапы превратил
И рост уменьшил коротенько,
Но шерсти рост усилил пыл,
 
 
И вид Существ стал допотопный
С обширной шкурой меховой —
Так рост её был расторопный,
Вдруг все с собачьей головой.
 
 
Речь примитивная, став лаем,
Округу всю бросала в дрожь,
Была подвластна этим стаям,
Вид стал пуглив всех, нехорош.
 
 
Одни Собаки сторожили,
Брал на охоту Зап других,
За зверем мчались те, аж в мыле,
Хватая этих и других!..
 
 
Но Зап съедал один добычу,
А им бросал одну лишь кость,
«Фас! Взять!» Внимали мигом кличу,
Команда в них рождала злость,
 
 
И каждый рвал другого яро,
Чтоб этой костью завладеть,
Была чудовищною свара!..
– Вот так и будет с вами впредь! —
 
 
Им Зап, в кулак смеясь ехидно,
Довольно руки потирал…. —
Ввек жить так будете все гнидно,
Мой это радости аврал!
 
 
Но есть конец всему когда‒то,
Вот и еды иссяк запас…
Зап не терпел такого пата,
Он вкруг нацелил хищный глаз:
 
 
– А вкруг Существ других владенья,
Обилье пищи, чудо‐снедь!..
Замыслил ею завладенье,
И той, и тем владеть бы впредь!
 
 
Псов натравил он моментально
Тех превратил Существ в рабов,
Богатства грабил криминально,
Ел, ел, как будто сто зобов…
 
 
На четвереньки встать дал право,
Ошейник шеи их сдавил
Сильнее мощного Удава,
А цепь лишила воли, сил…
 
 
Так расширял свои владенья
И вволю хапнутое ел,
К еде имея алчно рвенье,
Иных не зная в жизни дел.
 
 
Тож научил Существ тех лаю,
Их обуяла тело шерсть,
Жизнь не добротна стала, с краю,
Свободу личности и честь
 
 
Искоренил до основанья,
Во всех вселён был Пёсий нрав,
И каждый выл от голоданья
И не имел на всё уж прав.
 
 
«Гав! Гав! Гав! Гав!» – объём всей речи,
Натура – всех вкруг вон терзать!
Загрыз – душе вмиг много легче,
Аж до хвоста мёд‐благодать…
 
 
Лишь кость им плата за деянья,
Был каждый бит, коль не строптив,
Вот их и пыжилось старанье,
Друг перед другом сверхретив!
 
 
И все на привязи сидели,
Зап дёрнет привязь – знать, бреши!
Рычанья, гавканья метели
Крутились яро, от души!..
 
 
Их в этом смысл существованья,
Они рабы и палачи,
Даривши Запу лобызанья,
В разбое были силачи,
 
 
По существу же, просто шавки,
Прикажет Зап – им то закон,
Пример покажет для затравки,
Взъярясь жестоко, как Дракон!
 
 
И так все дни, ночами пуще,
Манили земли где‐то ведь,
– Ах, там, как Рая, чую, кущи,
Их надо б в клети запереть —
 
 
Шептали Запу это слухи,
И он наматывал на ус,
Тех далей жаждал вмиг разрухи
И пить их кровь, как будто Гнус,
 
 
Там ведь несметные богатства,
Жизнь, обеспеченная всем,
Там меж собой вовеки братство,
А неурядиц нет совсем!
 
 
И, вроде, там вершит правленье
Такой, как он же, Человек
Там благ, Свободы озаренье,
Счастливый жизни каждый век.
 
 
– А наделён ли Край тот силой,
Передо мной чтоб устоять?
Ха—ха! Попотчую могилой,
Ведь беспощадна Псов в том рать!
 
 
Он на Восток взметнул взор алчно
И зубы с скрежетом вон сжал,
Сжевать тот Край желал он смачно,
Вонзил б, имея, сотни жал!
 
 
И вмиг склонился он над планом
И истерично всё шептал…
Он будет там вельможным паном,
Сметёт ту силу, будто вал,
 
 
И будет пуще в звёздной славе,
– Пусть мощь признавши, всяк падёт!
Коварство дел – в его то нраве.
Всё строит планы наперёд…
 

ИДЁТ И ВОС…

 
А нам о Восе вспомнить надо,
Вдаль путь его тяжёл, далёк…
Ах, как душа была бы рада,
Найти, искал что, коли б смог!
 
 
Он шёл решительно всё в дали
От Запа, ширя твёрдый шаг,
Пока с надеждой, без печали,
Собравши мысли все в кулак…
 
 
Нацелен взгляд вперёд далёко,
И каждый звук влетает в слух,
Идёт, не чувствует зла Рока,
Судьбы превратной оплеух…
И вдруг! Он обмер от испуга:
Его сверлила уйма глаз…
А вдруг они совсем не друга?
Вмиг дрожь пустилась в перепляс…
 
 
Забилось бешено сердечко!
Со лба потёк холодный пот…
Вос, как пред Волком, стал Овечкой:
– Ах, пропаду я вот‐вот‐вот…
 
 
…Глаза из крон глядели жутко,
Неясный был там шепоток…
Была опасности побудка,
Вот—вот и Вос уж канет в шок…
 
 
Но нападенья нет в помине,
А в кронах кто‐то мельтешит…
С того и в Восе нет гордыни,
Но настороженный всё ж вид.
 
 
Вдруг треск сучка раздался звонко!
Из кроны выпал кто‐то враз,
Был на земле в мгновенье ока,
И воплей гамма раздалась!..
 
 
Вскочить он на ноги старался,
Но те не слушались его,
Хоть проявлял стремленье аса,
Не исполнялось ничего…
 
 
Вос поражён его был видом:
Ведь это получеловек,
Какой вовеки им не видан!
От жути Вос в момент померк…
 
 
Тот от пупа и до макушки,
Как в бане, был вон обнажён,
Торчали, голые же, ушки,
Здесь человеком был‐де он
 
 
Со всей присущей, знамо, честью,
А от пупа до пят лохмат
Ведь низ густою, пышной шерстью
Звериной дикой был богат.
 
 
Стонало Диво, тщась подняться…
И к Восу жалость вдруг пришла,
Он пожалел его, как братца,
Того ведь тяжкие дела…
 
 
И он с опаской, напряжённо
К нему направил тихий шаг…
Отпрянул тот насторожённо,
Но встать же всё не мог никак.
 
 
Вопрос Существ летел из кроны:
Вос не опасность ли несёт?
А Существа страдали стоны,
Ведь Воса дал им небосвод,
 
 
Знать, Божество он и всесильный,
Он может жизни порешить!
Ужели в мрак войдёт могильный?
И Существа поникла прыть…
 
 
Вос осмотрел его с опаской
И вывод сделал: вывих стоп.
И вправил их моментом с лаской,
Ходил бы, прежде как, тот чтоб.
 
 
И Существо вмиг оживело,
Пустилось радостнейше вскачь!
К ногам припало Воса смело:
Мол, ты не страшен, не палач.
 
 
«У‐у!» – всё вторил он надрывно,
Целуя Воса стойки ног…
И в кронах шум прошёл активно,
Мол, Бог затучный съесть не смог!
 
 
– Ну всё, иди, браток, излечен.
Но не казал к тому тот прыть,
А к Восу был весьма сердечен,
Не собирался уходить,
 
 
Ходил за ним, как будто тенью,
И всё глядел ему в глаза,
Был рад донельзя исцеленью,
Катила счастья всё слеза…
 
 
– Ну вот, окрепнешь, в даль‐дорогу
Отправлюсь после я опять,
Осилю путь вновь понемногу,
А за задержку Зап ругать
 
 
Не будет, думаю я, право,
И в график, трудно хоть, войду,
Здесь ведь недолгая застава,
Моя в том совесть на виду.
 
 
Пока он мыслил так далёко,
Все Существа к нему из крон
Спустились, лыбяся широко,
Аж не успел опешить он,
 
 
Кольцом его все окружили
И завели вкруг хоровод…
– Ой, не потащит ли к могиле
Меня беснующийся род?..
 
 
Но те кружили всё, кружили…
Потом моментом пали ниц!
Знать, подчинились Воса силе,
Улыбка с их слетала лиц —
 
 
Так восхитились исцеленьем,
И что отсутствовал в нём гнев.
И задались в его честь пенью:
То восхваленья был напев.
 
 
Нет, Существа не истуканы,
К добру любовь их высока,
Хотя и полуобезьяны
И полулюди всё пока,
 
 
Ведь Божеством с небес признали:
Безукоризненно могуч!
И Вос не стал с того в печали,
И вмиг свалился с страха круч.
 
 
Он рад такому стал живому,
Как хорошо: не одинок!
И ощутил с того истому,
Воспрял вмиг дух его высок!
 
 
В ответ дарил им всем улыбку
И всех приветствовал рукой!
Вместил Надежду мило в зыбку,
Что с ними в дружбе он большой
 
 
Отныне будет непременно,
И жизнь прекрасная придёт,
Пред Злом не встанет на колено,
А к Счастью ринется в полёт!
 
 
Не сформирован их, что плохо,
Вид человеческий пока,
Впал в плен сочувствия он вздоха…
«Помочь! – идея высока, —
 
 
Быть может, были мы такими,
Из шерсти выбраться стремясь,
Пока не стали вдруг нагими,
Начав с себя смывать вон грязь
 
 
И влезши в пышную одежду,
И обувь стала частью ног,
Ум выбил напрочь в нас невежду,
В дела для благ пленить нас смог.
 
 
Теперь мы в творчестве, в расцвете,
И грандиозен планов груз.
Как далеки от нас все эти,
Как пред учёным карапуз…
 
 
Зрят Божество во мне затучье,
Боясь, но чуют доброту,
Нет, не покинули всё ж сучья,
Но мысля жизнь уже не ту.
 
 
Как им помочь в людей развиться?
На это время надо, срок.
Облагородить как их лица,
К Прогрессу как стремить шажок?
 
 
Я б в это дело с головою!
Не разорвусь вот, мне ж идти,
Жилища нету надо мною,
А впереди – всё даль пути…
 
 
Пока ночую я под небом,
Застанет где меня вдруг ночь,
Сырым питаюсь, а не хлебом,
Ах, как его я съесть не прочь!
 
 
Плоды и ягоды срываю,
Охота супа, каши, щей,
От них уж срок который с краю,
Стал от мытарств в пути тощей.
 
 
Невольный пленник стал я Запа
Идти один еду искать,
Указ его уму суть кляпа,
Ах, ждёт меня ли благодать?
 
 
Я не допетрил что‐то сразу:
Ведь благодать там, на Земле,
Зап сотворил, должно, проказу,
Видать, в её он был седле.
 
 
Зачем он выдумал такое,
Меня, что ль, видеть не хотел?
А я иду и нет покоя.
И вот среди Существ я тел.
 
 
Что дать смогу им от себя я,
Чему для жизни научу?
Помочь – обязанность святая,
Зажгу в них опыта свечу.
 
 
А для сего встать надо станом
На этом месте и сейчас,
Затея будет хоть капканом,
Хоть тягот будет перепляс.
 
 
Но для сего жилище надо
И обустроенный в нём быт.
Шалаш, конечно, не отрада,
Не прочен, долго не стоит.
 
 
Знать, должен дом лишь капитальный.
А вот и глины тьма кругом!»
Задор зажёгся вмиг запальный,
И начал строить Вос уж дом…
 
 
Он в глину воду лил, ногами
Её прилежно всё месил,
Формировал кирпич руками,
Нет, не жалея в этом сил.
 
 
И кирпичи все – заготовки
Под солнцем жарким иссушал,
В том не отнять его сноровки,
Стал кирпичей объём не мал.
 
 
Но им нужна всегда закалка,
А то огонь лишь это даст.
– Годна, конечно, в этом палка,
Но сей процесс весьма зубаст.
 
 
И вспомнил он обычай древний:
Лишь стоит камушки найти,
Названье их повсюду «кремний»,
Они к огню ведут пути.
 
 
Скользнул одним он по другому
И высек искры в тот же миг,
Зажгли те мох сухой, истому
Души повызвав. Дикий крик
 
 
Существ раздался! Мигом в кроны
Утрамбовались все в момент,
Тряслись от страха, взвились стоны:
Огонь им – страшный элемент,
 
 
Его ведь ведали природу:
Их шерсть палил и кожу жёг,
Вот почему к огню‐соседу
И не несли отрадно ног.
 
 
Манил их Вос, крича, и жестом,
Те глубже лезли в гущу крон,
Была спасительным им местом,
Огонь же нёс всегда урон.
 
 
Как объяснить, что он полезный,
Цивилизации огонь?
С ним дел наделаешь до бездны,
Хотя рукою и не тронь!
 
 
Он ото огня не отстранялся,
Стоял, довольный, гордый близ,
Являя храбрости всем аса.
Но у Существ к огню – каприз…
 
 
Тогда поймал силком он птицу
И вмиг обжарил на огне,
Ах, запах дивный к ним стремится,
Их взбудоражил всех вполне!..
 
 
Подал жаркое им на палке,
Те, осмелевши, стали есть,
Враз опасенья стали жалки:
Огню, еде и Восу – честь!
 
 
Спустились, Воса обступили…
Он разложил вокруг костры,
Те кирпичи в своей всей силе
Уж обжигали, сверхшустры…
 
 
Все кирпичи калились стойко!
И каждый вскоре зазвенел.
И началась жилья постройка…
Но Существа лишь не у дел.
 
 
Покрылась крыша черепицей,
Вознёсшись гордо выше стен!
Назвал строенье Вос «светлицей»,
Всех стен отсутствовал вкось крен.
 
 
Вос поманил Существ: «Войдите!»,
Вишь, строить люди, мол, спецы.
Вползи с опаской те, без прыти,
Набьясь как в бочку огурцы…
 
 
Вспорхнуло эхом восхищенье:
Не видел их такое глаз,
«У‐у!» – бурлило вкруг галденье…
Мозги пускались в перепляс!
 
 
Горшки дала и миски глина,
А славный их огонь обжёг,
Гляделись дивно, как картина,
В них суп варить и есть Вос мог.
 
 
Увидев горную породу,
Руду нашёл, стал в том удал,
Разбил её, и пламя сходу
Из той руды дало металл.
 
 
Из глины Вос наделал формы,
И в них металл залил струёй,
Всё аккуратно, не сверхнормы,
Чтоб не обжечься, вскрикнув «Ой!».
 
 
Отлился нож, топор и ложка,
И наконечники для стрел —
Их ждёт охотничья дорожка.
В охоте Вос весьма умел.
 
 
Он угостил Существ всех супом,
Такого всякий не едал,
Всё каждый съел, не бывши глупым,
А изумительно удал!
 
 
Хотя горячего сначала
Боялись, рот ведь обжигал!
Но приспособились удало,
Ах, аппетита был же бал!
 
 
Все Воса всласть обожествляли,
И вот уже молва о нём
Летела птицей спешно в дали!
И восхищенье всех огнём.
 
 
Но с Существами как сдружиться,
Дать человеческую речь,
Вдруг в обученье все тупицы?
Но надо, хоть костьми полечь!
 
 
Он, пальцем в грудь себе всё тыча,
Своё им имя повторял,
Мол, всем вам друг я верный нынче,
Пусть будет речи ваш аврал.
 
 
– Не быть в ученье вашем сраму,
А научу во всю‐то прыть,
Чтб ловко «мама мыла раму»,
Смогли сейчас же повторить!.
 
 
Ученья вечно слава храму!
И всех вознёсся вмиг азарт
В их крике: «Рама мыла маму!..»
И обученью каждый рад!
 
 
– На четвереньках вам негоже
Ходить, как будто ходит зверь,
Покинуть надо крон всех ложе,
Пора открыть в жилище дверь.
 
 
Те встали хлипко: непривычно!
Шажочек сделали, другой…
И восхитились в счастье зычно,
И встали прямо, не дугой.
 
 
И все затопали на месте,
Вдруг диво в жизни ощутив,
Воздали Восу уйму чести,
Был каждый радостен, ретив!
 
 
– Вам на деревьях жить довольно, —
Тут Существам воскликнул Вос, —
Жить на земле весьма привольно,
На ней Прогресс свой взмечет нос!
 
 
С землёй сдружитесь‒ка, покрепче,
Она всей жизни благодать,
По ней войдёте в Завтра легче,
Она в развитии вам Мать.
 
 
Чтоб на земле жить капитально,
Иметь жилище надо всем.
А ну, давайте все аврально
Дома построим. Нет дилемм!
 
 
Копайте глину, лейте воду
В неё и резвостью двух ног
Её замесим, чтобы сходу
Всяк кирпичей наделать смог.
 
 
Огонь поможет в этом деле,
Из них мы стены возведём,
Хотя доселе не умели,
Покроем крышу, будет дом.
 
 
…Месили глину все в охотку,
Формировали кирпичи,
От счастья драли в песнях глотку,
Да все в усильях горячи.
 
 
Им Вос показывал, как надо
Жилища стены возводить,
И в этом им была отрада,
Жильё рождалось в всю‐то прыть!
 
 
Дом для семьи стоял отдельно,
А группы их уж занял Род.
Трава лежала в них постельно,
Был стол, скамейки и комод.
 
 
И душу радовала печка,
На ней почётно – стан горшков.
Задумка Воса – не осечка.
От примитивности оков
 
 
В Цивилизацию пустила,
Дала надёжный, милый кров.
И Существам всем стало мило,
Их вид не стал угрюм, суров.
 
 
Но надо, знамо, пропитанье.
Вос из металла сделал плуг,
И дикий Бык во всё старанье
Земли простор вспахал без мук.
 
 
Смотрели все на это диво,
И каждый мило восхищён!
Тьму колосков взрастила нива,
Она ждала ведь сих времён.
 
 
Все сообща зерно смололи,
А Вос уж хлебушко испёк.
Кто в хлеборобной стал тут роли,
Не грея печкой ленный бок,
 
 
А кто оформлен в садоводы,
Кому‐то люб стал огород,
А чей азарт тянули воды,
В рыбацкий выродился род.
 
 
Кому металл вдруг стал по нраву,
Тот с ним работал, с ним и жил,
И получал за это славу,
Ведь с ним огонь был ласков, мил.
 
 
Ну были также и иные,
Кто увлечён охотой стал,
Определилась часть в портные,
В животноводстве кто удал.
 
 
И Вос втянул их всех в ученье,
Давал разумный же совет,
С того и стало их уменье
И в головах на всё рассвет.
 
 
Охраны создал он дружину,
Чтоб дать врагу всегда отпор,
Вручив отменную дубину,
Чтоб выметать врагов, как сор.
 
 
И занимался каждый делом,
Что был любим и от души,
Плодом явился труд их спелым,
И всех успехи хороши.
 
 
И тем отбилась вон охота
Уж на деревья стадно лезть,
Нужду отбила в том работа,
И то Прогресс, за это честь!
 
 
Но все гляделись неприглядно,
Не превратившись всё ж в людей,
С того и было всем нескладно.
И Вос сочувственных идей
 
 
Опять был, им добра желая.
Развёл отары он овец,
Их шерсть, известно ведь, густая
Существ изменит вид вконец.
 
 
Из шерсти нить ссучил, вязанье
Явило спицами уж ткань.
Заботы было то пыланье,