2
Ангел смерти мрачный веет надо мною,
Ангел смерти чёрный шелестит крылом.
Скоро, друг мой, скоро я прощусь с тобою,
Навсегда оставлю наш уютный дом.
Перестанет сердце радостное биться,
Я не в силах буду руку твою сжать,
Заглянуть в глаза твои, просто прислониться
К твоему плечу и ласково обнять.
Не протянет Танечка мне свои ручонки,
Не придёт Натулька больше среди дня…
Ах, вы мои милые глупые девчонки,
Как вам будет дальше в жизни без меня…
Ангел смерти мрачный, дай ты мне отсрочку,
Я ещё так молод, мне бы жить и жить…
Но не внемлет ангел, молча ставит точку
Над моей судьбою. Ни к чему просить.
3
Мне боль моя привычна и знакома —
Как червь внутри, она сосёт меня,
Всегда со мной она, на улице и дома,
И тёмной ночью, и средь бела дня.
Мне нет покоя, нет отдохновенья,
И я встаю усталый после сна.
Ах, как ценю я краткие мгновенья,
Когда уходит боль и… тишина.
На мир смотрю я жадными глазами,
И жизнь ценю я как никто другой!
Друзья мои! Я счастлив, счастлив с вами!
Но снова боль врывается волной,
И вновь печаль, печаль мне душу гложет —
Угрюмый страж последних дней моих.
И всё прошедшее как будто бы итожит
Рожденный болью каждый новый стих…
4
Вот и всё. Конец моей дороги.
И уже последний мой закат.
Стой, лошадка! Не скрипите, дроги.
Здесь предел, и нет пути назад.
Здесь моё последнее жилище —
Средь крестов могильных и камней.
Лет семь-восемь послужу я пищей
Для земных откормленных червей.
А потом останутся лишь кости
Да пустой безглазый черепок…
Приходите, люди, ко мне в гости,
Приходите ненадолго – на часок.
Посидите над моей могилой,
Выгнув брови скорбною дугой,
Был и я для вас когда-то милый,
Был и я кому-то дорогой…
Посидите, вспомните былое…
С вами рядом жил я, вас любил,
Только ради вечного покоя
Всех оставил, обо всех забыл.
Вы меня за то простите, люди,
Видит Бог – в том не моя вина,
Пусть жена простит за то, что будет
Дальше дочь растить она одна;
Что ещё не раз всплакнёт в подушку,
Уложивши Танечку в кровать;
Пусть простят Наташка и Танюшка —
Некого им папой больше звать…
Вы ко мне не будьте, люди, строги,
К вам моё последнее «прости»…
Стой, лошадка. Не скрипите, дроги.
Я приехал. Дальше нет пути…
5
Может, всё, что от меня останется —
Это строчки простеньких стихов.
Кто прочтёт, тот сразу догадается,
Что за тип – Володя Бастраков.
Чем он жил, о чём грустил, печалился,
Что он пел на тысячу ладов
До тех пор, покамест не преставился
Божий раб – Володя Бастраков.
Ну а может, так же затеряются
Эти строки среди прочих слов,
И тогда от жизни всей останется
Звук пустой – Володя Бастраков…
На 25.7.78
Танечке
Я укрою тебя одеялом
И прижму осторожно к груди,
Я с тобою пройду всё сначала —
Снова детство моё впереди.
Всё опять начинается с малости —
С твоих первых упрямых шагов,
Впереди будут игры и шалости,
Впереди будут тысячи слов.
Мы всему потихоньку научимся,
Будем умные книжки читать,
И у нас всё с тобою получится,
Стоит только лишь нам пожелать.
Впереди ещё чудные сказки,
Ах, как много нам надо начать!
Спи, родная, закрой свои глазки,
Я тебя не устану качать.
Я укрою тебя одеялом
И всегда буду рядом в пути,
Ты в начале его, и сначала
Нашу жизнь предстоит нам пройти.
25.07.79
«Не пытайтесь читать мою лирику…»
Не пытайтесь читать мою лирику,
Только время потратите зря.
Моя лирика – просто пузырики,
Что на лужицах после дождя.
Дождь прошёл, и пузырики лопают,
На воде не оставив следа,
А прохожие глазками хлопают:
«Что за чушь! Что за бред? Ерунда!
Что за чушь, что за бред! Дайте автора!
Мы ему малость вправим мозги.
Нет в стихах устремления в завтра,
Не слышны пятилеток шаги!
Не ведёт нас строками суровыми
Автор в новую жизнь от сохи,
Нет ни строек, ни фермы с коровами,
Потому-то стихи так плохи!»
И читатель мой прав без сомнения,
Против истины он не грешит.
Только мне наплевать, к сожалению,
На всё то, что читатель решит.
Есть такие вот дохлые лирики,
Лишь бумагу марают зазря,
Не стихи у них – просто пузырики,
Что на лужицах после дождя…
Предчувствие
Скоро, друг мой, скоро, очень скоро
На закате серенького дня
Понесут меня по косогору,
Траурно молчание храня.
А из тучек дождик будет капать
На мои закрытые глаза…
Я с тобою вместе буду плакать,
На щеке дождинка – как слеза.
И в молчанье на пустынном поле
Ты склонишься тихо надо мной,
Отупев, устав уже от боли,
Сжавшей сердце мукою немой.
И последним, горьким поцелуем
Ты коснёшься хладного чела —
Скорбный миг прощанья неминуем,
И любовь была, была, была…
Было всё – закаты и рассветы,
Ночи тихие, туманная река,
Было то единственное лето,
И в моей руке – твоя рука.
Было всё. Да только отлетело.
Опустилась вечной ночи мгла.
Спит моё бездыханное тело,
Жизнь моя прошла, прошла, прошла…
А над полем реденькие тучки
Дождичком окрестности кропят,
Родственники, сбившиеся в кучки,
Тягостно молчание хранят.
Тихо, тихо дождик будет капать
На твои печальные глаза,
Он с тобою вместе будет плакать,
На щеке дождинка – как слеза.
Ах, ничто, ничто, мой друг, не вечно…
Этот день растает, словно сон,
Времени потоком бесконечным
Буду я далёко унесён.
В прошлом станет только лёгкой тенью
Силуэт знакомого лица,
В памяти взойдёт трава забвенья,
Повзрослеет дочка без отца…
Что же делать? Всё, как есть, приемлю.
Жизнь ведь не кончается со мной.
Всех умерших зарывают в землю,
О живом заботится живой.
Вновь пойдут года и будет капать
Дождь, печаля осени глаза,
Обо мне в ночи он будет плакать —
На стекле дождинка, как слеза…
В деревне Волчихе
В тишину деревенскую милую
Окунусь поутру с головой,
Окунусь я в ту пору счастливую,
Когда бегал с мальцами босой.
Нам казалось, что лето не кончится,
Будут травы и солнце всегда!
И сейчас хоть на миг мне так хочется
Вновь вернуться в былые года…
Тот же домик стоит, та же мазанка,
Всё на тех же берёзах грачи
Поутру поднимают вдруг разом гвалт,
Ввечеру так же стадо мычит.
Те ж луга заливные, покосные,
У дороги всё та же ветла…
Только мы уж давно стали взрослыми,
Тетя Устя давно умерла…
И другие мальчишки с прорехами
На штанах, что пестрят от заплат,
Побежали в угор за орехами
Бойкой стайкою шустрых цыплят.
Те же ивушки в реченьку тихую
Уронили узоры ветвей…
И как прежде люблю ту Волчиху я
Яркой детской любовью своей.
VI. Кульминация
Март 1982 – май 1985
«Я ещё не всё сказал, друзья, вам…»
Я ещё не всё сказал, друзья, вам,
Я последних песен не сложил.
Вот они. Читайте жизнь по главам.
Часть последняя – о том, как я любил…
«Ты не заплачешь над моей могилой…»
Ты не заплачешь над моей могилой
И не уронишь голову на грудь,
Не бросишь в яму ком земли застылой
И не проводишь в мой последний путь.
Да, не любим я. И тебе немилый,
Уйду в свой срок я на исходе дня.
Ты не заплачешь над моей могилой
И даже в памяти не сохранишь меня.
«Кто он? Не знаю я. И стоит ли стремиться…»
Кто он? Не знаю я. И стоит ли стремиться
Увидеть мне глаза, лица его черты?
Его я не запомню. Пятна – лица
Все одинаковы вокруг до тошноты.
А может быть, запомню? Против воли
Вдруг в память врежутся навек, как от резца,
Черты лица, обыкновенные до боли,
Обыкновенного до серости лица…
Быть может, для тебя оно согрето лаской,
И свет очей оно давно в твоих глазах,
Но для меня оно останется лишь маской,
Что будет сниться мне потом в кошмарных снах.
Вокруг лиц сотни. Все они похожи.
Я не хочу их даже различать.
Зачем же мне чужую чью-то рожу
Среди толпы безликой выделять?..
Стансы
Осень 1982 – весна 1983
0
Написаны стансы… Печальные строки
Лишь только предвестники будущих гроз.
Ещё впереди годы тяжкой дороги,
Душа не иссушена горечью слёз.
Ещё не наполнена чаша страданья,
Ещё не испита вся боль до конца,
Ещё не написаны строки «Прощанья»,
Но сломан терновник уже для венца.
Написаны стансы… Я снова в начале
Своей бесконечной дороги разлук,
Дороги раздумий, дороги печали,
И замкнут уже одиночества круг.
Вновь тронулся поезд сквозь тысячи станций
Пустых разговоров, желаний, надежд.
Как долог мой путь… Лишь написаны стансы…
И сорвано рубище старых одежд…
1
Наша жизнь с тобою – долгое прощание,
Нет тепла в ней, радости от встреч…
Наша жизнь – разлуки ожидание,
Ничего нам больше не сберечь.
И ничто уже в ней больше не изменится,
Так судьбою, видно, решено.
Только мне, увы, никак не верится,
Что другого любишь ты давно.
Но по-прежнему с тобою ходим рядом мы,
В детский сад несу на ручках дочь…
Лишь тоска скрывается за взглядами,
И приходит одиночество к нам в ночь.
Я тебе вдруг стал чужим, и так далёко ты
Мимо вновь скользишь в своих мечтах.
Одинокий я и одинока ты,
Лишь молчанье на твоих устах.
Повисает в наших комнатах молчание,
Где как тени бродим мы вдвоём…
Наша жизнь – лишь долгое прощание,
Наша жизнь – разлуки ожидание…
Так зачем же рядом мы живём?..
2. Жалоба
Я так устал от одиночества, любимая!
Не слышишь ты, как я кричу в ночи,
Как я молю тебя в душе своей: «Люби меня!..»
Уста молчат, и всё в ночи молчит…
Чуть-чуть в тиши стучат часы неугомонные,
И время заполночь уже давным-давно,
Дождя осеннего шуршанье монотонное,
Холодных капель дробный стук в окно…
И всё. И тишина. В ночи кричит бессонница,
Песком набитыми глазницами кричит!
Душа отчаянно к тебе с надеждой просится:
«Любимая! Согрей меня в ночи!»
Но как далёко ты теперь, моя любимая,
Со мною рядом ты, но рядом тебя нет…
Ну, обними меня! Согрей меня! Люби меня!
Молчанье вечное лишь будет мне в ответ…
3
Все вопросы решены,
И на всё готов ответ.
Зло, добро – всё знаем мы,
Только счастья нет и нет.
Есть квартира, мебель, дети —
Всё, что хочешь, назови,
Только счастья нет на свете,
Потому что нет любви.
Наступи на горло песне,
И не будет песни – хрип!
Пой, старайся, но хоть тресни —
Нету песни. Ты осип.
Так в семье – один невольник,
Где-то ходит милый друг.
Превратился в треугольник
Замкнутый семейный круг.
4
Затравили, обложили, жду лишь выстрела…
Что, сердчишко, так отчаянно дрожишь?
Умирать не хочешь? Веришь искренне?
Ну! Еще лишь чуть! И убежишь!!!
Нет, не убежишь. Тесней сжимается
Зла людского душное кольцо.
Вон рука злорадно поднимается,
Чтобы камень бросить мне в лицо!
Что же, бейте, сволочи и серости!
Всё приму, распятый на кресте
Своей глупости, надежды, веры, верности!
Верности? Чему?! Пустой мечте!!!
Истоптали всё в душе, изгадили,
Ничему святому места нет.
Это – жизнь! Её мы не пригладили.
Это жизнь – вонючий туалет.
В нём справляй нужду большую, малую,
Можешь предавать, и врать, и пить,
Спать с чужою похотливой бабою —
Ей ведь тоже «хочется любить»!
Что угодно можешь – всё дозволено,
Нет запретов и ни в чём границ!
Ножки задраны в капроне, ручки холены,
И партнёр облизан до яиц!
Мы же жизни цвет – интеллигенция
С запахом дезодоранта и духов!
И у нас в кармане индульгенция
Вечная на отпущение грехов!
Ни за что сегодня не в ответе мы.
Как приятно нам томление в крови!
Что грехи! Мы завещаем детям их,
Ну а наше счастье лишь в любви!
Впрочем, что мне гневаться так выспренно?
Кто прицелился? Не разглядеть лица…
Затравили. Обложили.
Жду лишь выстрела.
Вот оно – предчувствие конца…
О проекте
О подписке