«Я пройду по волнам своей памяти…»

Я пройду по волнам своей памяти,
В путешествие жизнь вновь пущу,
Всё предам я забвенью и замяти,
Лишь тебя никогда не прощу.

Я забуду, что спето, что сказано,
Сам себя раскручу, как пращу,
Разрублю всё, что накрепко связано,
Но тебя никогда не прощу.

Лишь в преддверии савана белого,
Что укроет, подобно плащу,
Я прощу тебе всё, что ты сделала,
Но себя и тогда не прощу.

Дома-корабли

Среди черной ночи, среди голой земли
Вдруг поплыли в поля без эскорта,
Свет окошек своих на полнеба разлив,
Великаны дома, не дома – корабли,
От окраины города-порта.

Величавы, громадны, в сиянье огней
Среди ночи плывут молчаливо,
Словно статью любуясь и мощью своей,
Будто нет их на свете стройней и сильней,
Потому каждый рейс их счастливый.

Нет. Дома-корабли никуда не плывут,
Хоть набиты квартиры-каюты,
В них обычные скучные люди живут,
У кого-то из них есть домашний уют,
У кого-то и нету уюта.

И никто не спешит по солёным морям
Открывать Новый Свет и Дакоту —
Чуть продравши глаза, все встают по утрам,
Оставляют извечный домашний бедлам
И привычно спешат на работу.

Даже в мыслях своих, даже в простеньких снах
Против жизни такой не бунтуя,
Увязают в заботах, в житейских делах,
Рассыпаются заживо в пепел и прах,
В узколобом мирке существуя.

И уже не понять, кто живой, а кто нет,
Каждый – робот из плоти и кожи,
Заводной манекен, на пружинках скелет,
Даже лица, как лики со стёртых монет,
Друг на друга уныло похожи.

И летит день за днём, а за месяцем – год,
Всё черствей и мертвей наши души.
Кто хламьё тащит в дом, набивает живот,
Кто копейки с рублями в кубышку кладёт,
А кто водку по-чёрному глушит.

Но внезапно поймёшь, душу выжав из жил,
Может, даже в преддверии гроба,
Что не так ты прожил, не тому ты служил,
Даже песни своей ты и то не сложил,
И вообще ты – дрянная особа.

И рванётся душа, в глупой злобе кляня
Неустроенность этого мира.
На исходе унылого тусклого дня
В ночь глухая тоска прочь погонит меня
Из привычной убогой квартиры.

Нет, дома-корабли никуда не плывут.
Им и плыть никуда неохота.
Может быть, хорошо, если дома уют,
Может быть, хорошо, если любят и ждут
И не в тягость простая работа.

Может быть, может быть. И не мне их судить.
Я и сам никогда не матросил.
Я всего лишь пытаюсь куда-то уплыть,
Только вряд ли когда-нибудь этому быть,
Видно, намертво якорь я бросил.

Потому-то в ночи среди чёрной земли
Мне всего лишь на миг показалось,
Что поплыли куда-то дома-корабли…
Может, это мечты мои плоть обрели,
Может, это лишь просто усталость…

«Вновь вагон подо мною качается…»

Н. М.

Вновь вагон подо мною качается,
И штрихуют закат провода.
Ощущенье, что что-то кончается…
Одинокая кружит звезда.

Жизнь сплелась неразрывно с дорогою,
С перестуком вагонных колёс.
Я под тот перестук вновь потрогаю
Прядь твоих светло-русых волос.

Вновь возьму твою руку в ладони я,
Долгим взглядом себя напою,
И последнего взгляда агония
Всколыхнёт снова душу мою.

Знаю сам, что я всё только выдумал —
Среди сосен меня и тебя
Ветер песнею высвистел, выдунул
Тихим плачем ночного дождя.

Вновь пойдут чередой дни и месяцы…
Разговора колёс рвётся нить…
Мы, быть может, с тобой ещё встретимся…
Может быть…
  Может быть…
    Может…
      Быть…

«Вернусь домой и лягу спать…»

…не исчезай…

Е. Евтушенко

Вернусь домой и лягу спать.
Твоё лицо в такси ночном
Не буду больше вспоминать,
Не стану грезить о былом.

И вновь спокойно буду жить
В делах серьёзных и пустых,
Не будет зря в ночи грустить
И вспоминать тебя мой стих.

И ты не вспомнишь обо мне.
Среди дождей, среди снегов
В вечерней чуткой тишине
Растает звук моих шагов.

Нам больше песен не споют
Средь сосен шалые ветра,
И твоего тепла уют —
Он был вчера, уже вчера…

Нет! Я не верю, не хочу,
Чтоб ты исчезла навсегда!
«Не исчезай! – тебе кричу, —
Пусть сотни вёрст и пусть года

Меж нами, снег и листопад,
Но из ушедших наших дней
Верну я вновь тебя назад
Всесильной памятью своей,

Верну себе твоё лицо,
Плач полуночного дождя,
Мне всё равно, в конце концов,
Что лишь придумал я тебя!

Не исчезай! С моей судьбой
Свяжи хоть тоненькую нить!
Быть может, встречусь я с тобой…
Я повторяю: может быть…
Не исчезай…»

24.12.86

IX. Путешествие. I

Февраль 1987 – апрель 1987

Н. М.

«Ах, путешествие! Прекрасны снова дали…»

Ах, путешествие! Прекрасны снова дали,
И безмятежно тих и ясен новый день!
Я в этих стенах славно поскандалил,
Давно наскучила мне эта дребедень.

Пусть старым хламом горькой памяти нагружен
По ватерлинию фрегат давным-давно,
О всех, забывших нас, молебен мы отслужим
И камнем пустим груз души своей на дно.

Я снова жизнь свою волнам слепым вверяю,
Ветрам надежд, штормам желаний и измен,
Мне только кажется, что я всегда теряю, —
Гораздо больше получаю я взамен.

И жизнь не кончена, мой век ещё не прожит —
Пускай не молод я уже, но и не стар,
И мне не раз ещё судьба к ногам положит
Дороги к новым, неизведанным местам.

Ах, путешествие! Я снова воскресаю!
Лишь только б сделать первый шаг через порог,
Лишь только б верить мне, что я не зря бросаю
Себя навстречу неизвестности дорог…

«Мой милый друг, слова прощанья…»

Мой милый друг, слова прощанья
Порой так трудно нам сказать,
И может вдруг воспоминанье
Нежданной болью наказать.

Я новой встречи ждал напрасно
Среди привычно серых дней —
Ты так спокойно-безучастна,
Ну что же, мир душе твоей.

Надежды парус одинокий
Тобою смят и в волны сбит,
Вновь приземлённо-невысоким
И прозаичным стал мой быт.

Мне снова некуда стремиться,
Никто меня нигде не ждёт.
Так опускает крылья птица,
Прервав бессмысленный полёт.

И лишь строка к строке ложится,
Привычно ритмикой дыша…
А за окошком ночь змеится,
И волком воет в ночь душа…

Но никого не потревожит
Душа, познавшая узду,
Я не скажу тебе: «Быть может…»
И новых встреч, увы, не жду.

Лежат снега в пустыне белой,
И холодна моя рука,
С души, немного помертвелой,
Летит прощальная строка.

Какое грустное прощанье,
Хоть и не видно глупых слёз.
И нет ни тени обещанья,
Осталось лишь воспоминанье
Да стук колёс…
Да стук колёс…

Трава забвения. II

Посвящение ко дню рождения

Я о прошлом, право, не грущу,
Всё уйдёт – печали и смятенье…
Я на волю птицу отпущу,
В памяти взойдёт трава забвенья.

Грустных слов простой речитатив
В душу мне прольёт успокоенье,
Давних снов навязчивый мотив
Порастёт травой – травой забвенья.

Ничего, что пусто стало вдруг, —
Жизнь сама нам дарит утешенья…
И с улыбкой, как и все вокруг,
Я тебя поздравлю с днём рожденья.

Пожелаю счастья, долгих дней,
Без печалей жить и без волненья
И пойду дорогою своей
В поисках травы – травы забвенья.

Всё пройдет. И новые мечты
К нам придут, и новые сомненья,
Но однажды вдруг вернёшься ты
Из густой травы – травы забвенья.

Будет дождь стучать в моё окно
Иль метель вершить своё круженье,
Но, пока я жив, мне не дано
Отыскать траву – траву забвенья.

И пойму я, на исходе лет
Вновь прося у памяти прощенья,
Что такой травы на свете нет,
Горестной травы – травы забвенья.

Может быть, захочешь ты не раз
Отыскать сама траву забвенья,
Не ищи. Не надо.
А сейчас
Я тебя поздравлю с днём рожденья.

2.3.87

«Ты, мне так мало давшая взамен…»

Я помню чудное мгновенье…

А. Пушкин

Ты, мне так мало давшая взамен,
Невольно мне так много подарила.
И не коснутся ветры перемен
Того, что муза в строки воплотила.

Пройдут года. И время вновь сотрёт
С лица земли всё наше поколенье.
И лишь творенье музы не умрёт,
Плод наших мук, любви и вдохновенья.

Мы постареем, в ворохе имён,
Событий, дел угаснут все стремленья,
И только строки из иных времён
Вернут тебе вновь чудное мгновенье.

И грустный иней нашей седины
Растает вдруг пред ясным нежным словом,
И в старом зеркале себя увидим мы
Из тех времён вернувшимися снова.

И день сегодняшний тебе через года
Я подарю послушною строкою —
Ты вновь воскреснешь, так же молода,
Моим воссозданная сердцем и рукою…

«Глухой порой ночною…»

Глухой порой ночною
Молчание мне в тягость…
С беспечной болтовнёю
Давно ушли друзья.
Исчезла без возврата
Моя шальная радость,
Шальная чья-то, чья-то,
Но только не моя.

И больше нет причины
Для грустных ожиданий,
Огнём одной лучины
Не осветить пути.
Её сжигает пламя
Всех наших несвиданий,
Минутами чеканя
Печаль в моей груди.

Едва соприкоснувшись,
Уж разошлись дороги.
Лицом к лицу столкнувшись,
Мы разлетелись прочь.
Опять моё терпенье
Испытывают боги
В мой грустный день рожденья,
Точнее – в эту ночь…

Как ночь пуста и злобна,
Лишь за окошком ветер
Надсадно и утробно
Гундосит столько лет
Напев свой бесконечный
О том, что всё на свете,
Увы, так быстротечно
И продолженья нет.

Как в камушки, играя
В свои воспоминанья,
Напрасно собираю
Из них цветной узор —
Вновь милые предметы
Теряют очертанья,
Как пепел сигареты,
Упавший на ковёр…

И все ж своей судьбе я
Не брошу зря упрёка,
И вновь скажу тебе я —
И ты мне не перечь —
Мы встретимся, быть может,
Невольно, ненароком,
И сердце растревожит
Случайность этих встреч.

Но мало ль, что захочет
Оно в слепом упрямстве, —
Свечи во мраке ночи
Уже не различишь.
Мы в новой встрече будем
Разделены в пространстве —
Совсем чужие люди,
Едва знакомы лишь…

3.3.87

Муза

Как и жить мне с этой обузой,

А еще называют Музой…

А. Ахматова

Моя муза – проститутка старая,
Только притворилась, что усталая,
Ей не зря грожу небесной карой я,
Музу низвожу вон с пьедестала я.

Как хочу, я эту тварь использую, —
С терпким самогоном, под «Посольскую»,
Мне она поёт порою с пользою,
Но ведёт меня тропою скользкою.

То грустна, нежна, яснее месяца,
То она со мной как будто взбесится —
На чердак ведёт по чёрной лестнице,
Веревьё суёт, чтоб мне повеситься.

Моя муза – стерва нагло дошлая,
Все поёт моё больное прошлое…
Вырву ей язык, собакам брошу я,
Выверну нутро банально пошлое.

Чтоб в грязи крутилась пьяным поползом,
Чтоб завыла, сволочь, тонким голосом,
По снегу визжала ржавым полозом,
Удавлю её её же волосом…

А она в ответ лишь мерзко скалится:
«Хочешь быть как все и тихо стариться?»
Поднимает слов дубину-палицу
И наотмашь, в кровь! Аж зубы валятся…

Я утрусь куском её материи
И заткну платком фонтан истерии.
Видно, зря затеял с нею свару я,
Моя муза – проститутка старая.