Теперь мне предстояло вернуться к моменту ее отъезда и пройти самостоятельно тот путь, который я мог бы пройти с ней. Что еще мне оставалось? Я уже попробовал жить без нее, и жизнь эта стала лишь угасающей пародией. А если так, нужно пробовать нечто иное.

Нельзя сказать, что расследование смерти Рэдж было завершено. Куда там! Ее смерть и все, что стало с ее телом, спровоцировали слишком большую шумиху. Думаю, там всякие эксперты будут не один год совещаться и переливать из пустого в порожнее. Но меня это не касалось. Я рассказал все, что знал, и это вряд ли могло по-настоящему помочь им. Да и они бы мне не помогли – я чувствовал, что они далеки от верного пути и ни хрена они не поймут.

Я, возможно, тоже ни хрена не пойму, время покажет, так хоть попытаюсь! Какого-то конкретного плана у меня не было, я никогда не увлекался детективами. Я решил просто проходить этот путь по одному шагу – не заглядывая слишком далеко. Для начала я взял отпуск на неопределенное время. Мне не стали отказывать, все равно из меня работник в таком состоянии не ахти. Спросили только:

– Когда вернешься, Ник?

А я знаю? Я ж не уверен даже, что вернусь. Но об этом трепаться пока рано… Я не терял надежды, что все каким-то образом наладится само собой. Смогло же оно само собой рассыпаться!

У меня не было контактов того детектива, с которым общалась Рэдж, да и не нужны они мне были. Он получил гонорар и забыл обо всем. Он не знает, где сейчас Батрак… Он и тогда не был уверен, что мужчина на фото действительно тот самый.

Но это был он. Рэдж сама сказала, когда мы еще созванивались. Другая женщина вообще не стала бы мне звонить, затаив обиду – и за то, что я с ней не поехал, и за то, что наше прощание было теплым, как мороженая говядина. Но угрюмое молчание и поджатая до переносицы губа были совершенно не в духе Рэдж. Добравшись до горнолыжного курорта, она сама позвонила мне, потому что знала: я буду беспокоиться, если она не позвонит.

Что тут сказать? Люди, которые любят друг друга, способны на глупость или мелкую пакость, а на подлость – никогда.

Я тоже любил ее, поэтому не собирался троллить обиженным молчанием. Ладно, она меня не послушала, а я ее не поддержал – мы квиты. С этого момента можно было общаться так, будто ничего не случилось.

– Так это он или не он? – полюбопытствовал я. – Твой ли отец отбросил эту тень, Гамлет?

– А тебе бы все прикалываться… Ник, я думаю, это действительно он, – прошептала она. – Я его видела сегодня…

– Говорила с ним?

– Ты что? Я б умерла от волнения, ты не представляешь, как меня трясет!

– Ты туда поехала вибрировать или семейные узы восстанавливать?

– Мне сначала нужно было понять… А теперь нужно подготовиться. Завтра… Я поговорю с ним завтра.

– Можешь начать разговор с удара в лицо. Я б так и сделал.

– Ник!

– Что? Это гарантированно привлечет его внимание!

Да, я все еще не воспринимал это всерьез. Что я могу сказать? Я упрямый… Да и потом, какой худший сценарий у такой ситуации? Рэдж понимает, что ее батя – чмо, и навсегда забывает о нем. Плачет, но забывает же!

Вариантов «Рэдж умирает» и «Рэдж превращается в изуродованную старуху» у меня не было.

Мы созвонились на следующий день, и она казалась еще более задумчивой, чем накануне, печальной даже. Правда, неуверенность исчезла, но на смену ей пришло чувство, которое я не совсем понимал. Вот тогда я и получил первый укол беспокойства, однако не придал ему значения.

Это же Рэдж, она сильная, со всем справится! А если нет, она сейчас на горнолыжном курорте, полном народа, она в безопасности.

– Я с ним поговорила, – признала она. – Это и правда он… Он меня помнит. Узнал…

– Что-то радости в твоем голосе не слышно, – заметил я. – Он оказался именно такой скотиной, как я ожидал?

– Нет, он… Я… Все сложно. Не хочу говорить об этом по телефону.

– Так приезжай домой – обсудим лично! Рэдж, сколько можно уже?

– Я приеду, правда… просто не сейчас.

Вот такого поворота я не ожидал.

– Почему не сейчас? Куда ты собралась?

– Я хочу немного понаблюдать за ним, поговорить… Я тебе потом перезвоню!

Но она так и не перезвонила – и не ответила, когда позвонил я. Кто подумал бы, что наш последний разговор будет таким коротким, спонтанным и дурацким? Я не мог этого предвидеть, и все же… Сейчас нужно признать хотя бы самому себе: уже тогда у меня появилось чувство, что она что-то скрывает от меня. Но я решил не давить, дать ей шанс рассказать, когда ей самой будет комфортно… Всегда ведь так было!

А выходит, что я облажался. Только это уже не исправить, в нашей истории вообще ничего исправить нельзя. Я не знаю, о чем Рэдж говорила со своим отцом. Не знаю, говорила ли она с ним второй раз, почему ей так хотелось за ним наблюдать. Не знаю, имеет ли он отношение к ее смерти, хотя в это я хочу верить, ведь тогда я смогу сбросить часть вины с собственных плеч.

Я только знаю, куда она собиралась накануне исчезновения и где успела побывать. Оттуда и нужно начинать поиски того, что я не могу даже представить.

* * *

На крышу я сбежал, потому что меня достали абсолютно все – от уборщицы на первом этаже до пацаненка, который пришел кого-то навестить и уже полчаса изображал из себя паровозик. В общем, от людей я устал. И покурить хотелось. И на мир посмотреть – весна все-таки за окном!

Поэтому я и забрался на крышу пансионата. Проводником в мир спокойствия для меня стал спертый у медсестры ключ, но угрызений совести я по этому поводу не чувствовал. Во-первых, она эти ключи пачками теряет. Во-вторых, внимательнее надо быть. В-третьих, когда уколы научится нормально делать, тогда я и буду оберегать ее душевный покой.

Пока же я обретал собственный покой, наблюдая за деревьями, покрытыми нежным пушком первой зелени, и солнечными лучами, искрящимися в ручьях. Было холодновато, но не настолько, чтобы пожертвовать столь милой сердцу тишиной. Увы, мне все равно помешали.

Дверь открылась, и на плоскую крышу вышла какая-то девица в белом халате. Надо сказать, что белым халатом тут стратегически отмечали почти всех сотрудников, так что она с равной долей вероятности могла быть и медсестрой, и поварихой.

Она была новенькой, это без вариантов. Я б такую сразу заметил. Девица была молодой и очень красивой – этакая фарфоровая куколка со светлыми волосами и голубыми, как летнее небо, глазами. Смотреть на нее было приятно, потому что в этих стенах я красивых женщин не видел давно. Но за свою жизнь я на них насмотрелся, так что не могу сказать, что был сразу поражен в самое сердце. Я прекрасно понимал, что от девицы будет больше проблем, чем пользы, и наслаждался последними моментами спокойствия.

– Нарушаете, Николай Анатольевич? – поинтересовалась она. Впрочем, без упрека а-ля детсадовская воспитательница, и на том спасибо. – Причем несколько ключевых пунктов правил нарушаете. Тут вам и воровство, и курение на территории.

– Ну да, – равнодушно ответил я. Зачем отрицать очевидное?

Я ожидал очередной нотации, которыми тут все бабцы без исключения развлекались. А девица лишь равнодушно пожала плечами и заключила:

– Ну и хрен с вами.

Так, это определенно что-то новенькое! Я ожидал подвоха, может, просто нового вида скандала. Однако она скандалить не собиралась, она подошла к перилам в паре шагов от меня и облокотилась о них, рассматривая волны зеленеющих деревьев перед нами. Потом девица подняла лицо к теплым солнечным лучам и прищурилась, как довольная кошка.

– И это что – все? – не выдержал я.

– А чего вы ожидали? Рассказа о том, как вредно курение? Так вам для этого на пачках сигарет ключевые слова пишут, вроде «инфаркт» и «импотенция». Если эти прискорбные события вас не пугают – воля ваша.

– В этом милом местечке всегда найдется повод отчитать меня помимо курения.

Я знал, о чем говорил. Я провел в пансионате почти месяц – перевелся сюда сразу из больницы. Вообще, парень я крепкий, но даже крепким парням не везет. В горах я не просто навернулся со сноуборда, а налетел на скрытый под снегом камень. Кто виноват, что он там был? Уж точно не я – я тогда наивно верил, что на платных трассах таких проблем не будет.

Обошлось без переломов, и на том спасибо, но кости знатно так потрескались, и был ушиб внутренних органов. В больничке меня подлечили, а сюда направили на реабилитацию. И вот тут началось!..

– Не знаю, не знаю, – отозвалась девица, по-прежнему не открывая глаза. – Мне на ваш счет никаких особых указаний не поступало.

– Да? А как же обязательный в здешних кругах рассказ о том, что мне нужно поберечь себя и ни в коем случае больше не становиться на сноуборд?

Вот теперь она посмотрела на меня, и в ее ясных глазах без труда читалось удивление.

– А что с вами не так?

Пожалуй, в каждых отношениях есть переломный момент, когда ты понимаешь, что вот этот человек – твой. Что это не на чуть-чуть и не потому, что других нет. Это – то самое, что нужно и хочется оставить.

Я об этом раньше не задумывался, да и в тот момент не особо озадачился. Но позже, уже когда мы с Рэдж прожили несколько лет, я начал искать тот переломный миг, когда стало ясно, что она не такая, как все, и мне хочется остаться с ней. К своему удивлению, этот миг я нашел в дне нашей встречи, когда я его благополучно упустил.

Дело было не в том, что она сказала, а в том – как. Я за свою жизнь встречал немало людей, с пеной у рта доказывающих мне, что я нормальный. Да чуть ли не каждый второй за время нашего знакомства занимается этим. Ты классный парень, Ник, у тебя все получится! Ты не переживай, жизнь непредсказуема, порой она дает больше тем, кто этого не ожидает! Ты намного лучше обычных людей! Такая вот фигня, за натужностью которой четко прослеживается черта между мной и якобы нормальными людьми.

Хотя кто вообще нормален в этом мире?

Но для девушки, стоявшей передо мной, черты не было. Она задала мне вопрос не потому, что это прилично, и не потому, что собиралась полить меня сиропом политкорректных фраз. Она действительно не понимала, о чем речь! При этом мой очевидный недостаток она видела, даже если раньше не знала о нем, – я ж в майке на крышу выперся.

Для нее это просто не было недостатком. Вот такой она человек, с этим можно только родиться. Говорят же, что красота в глазах смотрящего, так? Ну вот, в глазах этой девушки я отражался как человек, для которого нет особых условий. Не знаю, правильно это или нет, я сам во всех этих мульках с политкорректностью не шибко разбираюсь. Но я был в восторге, потому что именно такого отношения я ждал всю жизнь.

– Они думают, что вот из-за этого я на сноуборде обязательно убьюсь, – я помахал ей правой рукой.

– Глупости какие! – закатила глаза девушка. – Я, кстати, тоже обожаю сноуборд и тоже регулярно слышу, что женщинам это вредно и что я убьюсь. Видите? Если смириться с тем, что сноуборд есть смерть, вас уже никакое мнение не удивит. Кстати, можем покататься вместе, когда вы выйдете отсюда. Я вам даже в честь выписки первый день оплачу.

– Лучшей оплатой сочту вашу компанию, – усмехнулся я, разглядывая ее с растущим интересом. – Сейчас прозвучит вообще не в тему, но я должен спросить… А вы вообще кто?

– А, виновата, забыла! – Она шлепнула себя по лбу ладошкой и рассмеялась. – Всегда в начале забываю про начало! Но мне говорили, что у меня все странное… Короче, я – ваш новый врач, курировать вашу реабилитацию буду. Меня зовут Регина… Ну, то есть у меня такое имя, но так меня зовут только на работе, если по правде.

А вот это, думаю, был переломный миг для нее – когда ей захотелось сказать мне, как зовут ее близкие люди. И, получается, включить в этот круг меня. Тут я не мог не спросить:

– Как же зовут вас все остальные?

– …Эй, мужик, приехали!

Это было очень и очень неприятное завершение сна. Хотя поделом мне: нечего спать в такси. Сам не знаю, как так получилось, я не собирался… Впрочем, стоит ли удивляться? С тех пор, как все это завертелось, у меня со здоровым сном туго. А тут машина часами ползла по заснеженной дороге, меня несколько укачало, разморило в тепле, и вот результат. Следовало догадаться, что мне приснится Рэдж… Пожалуй, я должен быть благодарен за то, что она приснилась мне живой и молодой.

Но пятиминутка отдыха закончилась бесцеремонными усилиями водителя. Он-то, в отличие от меня, не спал, он следил, чтобы мы птичкой не полетели в какую-нибудь неприглядную пропасть. У него это получилось, но ценой немалых усилий, и он ныне был злой как черт и требовал справедливой оплаты. А тут я дрыхну! Понятно, что будил он меня не с материнской нежностью. Оно и правильно: за материнскую нежность он и в челюсть схлопотать мог.

Чтобы подлечить ему нервы, я не поскупился на чаевые. Это несложно: с деньгами у меня давно уже не было проблем. А теперь я и вовсе слабо представлял, на что их тратить… От моего продуманного и одобренного сценария будущего мало что осталось.

Итак, я оказался на том самом месте, где должен был сопровождать Рэдж… В точке ее исчезновения. Вопреки моим ожиданиям, никакого дурного предчувствия у меня не появилось. Место было красивое – искрящийся белый снег, уютные пятна зелени от елок и пихт, аккуратные деревянные коттеджи по обе стороны единственной дороги. Место, где одинаково хорошо молодым парам и семьям с детьми. А еще – место, где ничто не могло заинтересовать старого куркуля вроде Арсения Батрака.

Я уже в дороге начал задумываться: зачем вообще он сюда приперся? Ответа не было даже в проекте. Ради катания на горных лыжах? Не смешите мое термобелье! А больше тут делать нечего, вся деревушка – это курорт, тут даже магазины в основном сувенирные. Причем курорт построили лет пять назад, так что здесь нет и быть не может всяких там древностей, милых его сердцу… Или что там у таких людей вместо сердца?

И все равно он приехал. По информации, которую частный детектив передал Рэдж, Батрак был один, ни с кем не встречался. Зачем ему это понадобилось?

Просто воздухом подышать дед мог и подешевле – курорт-то дорогой! Точнее, был очень дорогой, когда мы арендовали тут домик для Рэдж. Да нам лишь чудом удалось проскочить без предварительной брони!

Но к тому моменту, как сюда засобирался я, ситуация внезапно изменилась. И мест было полно, и цены приятно упали. У меня не было времени и желания искать причину, своих проблем хватало. А тут я вспомнил об этом, когда оказался среди коттеджей. На единственном фото, которое успела скинуть мне Рэдж, людей хватало. Теперь же их на улице было значительно меньше – минимум вдвое. И это в самый разгар сезона!

Касалось меня это или нет, а знать правду я хотел, поэтому при регистрации тут же пристал с расспросами к администратору.

– Да это все несчастный случай, – досадливо поморщилась она. – Даже полиция уже десять раз заявила, что у нас безопасно, нет никаких оснований ожидать, что ситуация повторится! А люди все равно не едут… Такие слухи распространяются быстро и обрастают враньем!

– Какой еще несчастный случай? – заинтересовался я.

Это меня сразу насторожило. Неужели на репутацию курорта так повлиял случай с Рэдж? Но здесь вообще не должны были знать о нем! Насколько мне известно, хватает подтверждений, что до своего исчезновения она успела выехать с курорта, это место официальное следствие не связывает с ее участью.

– Мне нежелательно говорить об этом, – вздохнула администратор. – Начальство такое сильно не любит!

– Ну и зря. Я ведь все равно узнаю – соседи что-то шепнут, в интернет полезу. Так что лучше: если я услышу правду от вас или начитаюсь вранья и приду скандалить, чтобы мне вернули деньги?

Аргумент с деньгами сработал. Он всегда срабатывает. Администратор пусть и неохотно, но заговорила.

Так я выяснил, что восемь дней назад здесь пропала целая семья – родители и двое детей четырнадцати и двенадцати лет. Они приехали на целый месяц, заняли один из лучших коттеджей, и долгое время все шло хорошо. Они катались вместе с остальными гостями, часто мелькали в ресторане и кафе, да и вообще радовались жизни. Они не выглядели встревоженными и даже не собирались уезжать пораньше.

Потом они вдруг исчезли – за одну ночь, все разом. Машина на месте, вещи на месте, а их нет. В коттедже не было ни намека на борьбу, казалось, что хозяева вот-вот вернутся… А они не вернулись, и найти их не удалось. Да и не то что их, даже указания на то, куда они могли деться.

Понятное дело, я мимо такого пройти не мог. Да, даты катастрофически не совпадали: Рэдж официально, со всеми выписками и своим ходом, покинула курорт до того, как они пропали. Получить такие же сведения про ее папашу я не мог, но вряд ли она уехала бы раньше него. Когда эти двое отбыли, пропавшая семья еще вовсю каталась с горки.

Но потом ведь они пропали! И Рэдж пропала. Что за совпадение такое?

От администратора я ничего больше добиться не мог, дальше нужно было действовать самому. Благодаря оттоку посетителей, перепуганных исчезновением семьи, у меня получилось заселиться в тот же коттедж, в котором сутки провела Рэдж, и это было странное чувство. Меня встречал безликий гостиничный номер, уже двадцать раз убранный, возможно приютивший между Рэдж и мной кого-то еще. И все равно мне казалось, что я чувствую здесь ее присутствие…

Так что первые часы там я потратил на осмотр номера чуть ли не с микроскопом. Я искал тайное послание, намек, который пойму только я… Но ничего не было. Да и откуда? Уезжая отсюда, Рэдж и мысли не допускала, что ей зачем-то нужно оставить для меня послание… или что она не вернется ко мне.

Так я промаялся до темноты, признал поражение и направился в единственный местный ресторан. Там частный детектив и обнаружил на фото Батрака, там, скорее всего, и состоялся их разговор с Рэдж. Рэдж провела в этом месте менее суток, держалась в основном сама по себе, и если ее и могли запомнить, то только там. Хотя эта надежда была призрачной: я уже успел показать ее фото администратору и двум горничным, но ее никто не узнал.

Если в чем-то не везет, в чем-то должно и повезти, иначе жизнь становится совсем уж тоскливой. Мне повезло в ресторане: официантка все-таки узнала Рэдж. Правда, толку от этого было немного.

– Она всегда сидела одна, – сказала официантка. – Я ее запомнила, потому что она была очень грустной, а у нас обычно не грустят. Мне стало интересно: почему?

О, я-то знаю, почему грустила Рэдж! Потому что кое-кто не поехал с ней. Но рассказывать об этом официантке бессмысленно.

– И еще она была тревожной, – продолжила официантка. – Но не испуганной, а волнующейся. К ней, кстати, пытались подсаживаться мужчины, она всех прогоняла. Непонятно, короче… Ничего плохого с ней тут не случилось, вы не подумайте! А то после этого исчезновения сразу небылицы ползут… Утром я видела, как она от нас уезжает, целая и невредимая.

– Так она совсем тут ни с кем не встречалась?

– Нет, я такого не видела. Да она и была-то у нас недолго!

Очень странно… Если Рэдж пересеклась со своим папашей не в ресторане, то где тогда? Неужели пошла к нему в дом? Она могла – у нее в голове засела вера в то, что родной отец никогда ей не навредит.

– Знаете, она отправлялась сюда, чтобы встретиться с одним человеком, – доверительно сообщил я. – Старшего возраста, тоже одинокий, носил куртку с высоким воротником…

– Ой, можете не продолжать, я знаю, о ком вы! – поежилась официантка. – Ваш друг?

– Ни в коей мере.

– Тогда скажу как есть: жуткий тип!

– Он что-то сделал вам?

– Мне – ничего… Да он вообще не делал ничего такого, что сошло бы за нарушение правил, но… Знаете, бывают такие люди, рядом с которыми просто плохо!

О Батраке она могла рассказать гораздо больше. Во-первых, он пробыл тут дольше, чем Рэдж, – две недели. Во-вторых, он вел себя не так, как здешние гости. Ни с кем не общался, ничем не пользовался, иногда приходил в ресторан, иногда гулял по территории курорта, но в горы не совался. Все! Непонятно, зачем он вообще явился сюда посреди сезона. Даже официантке было очевидно, что ему не нравится среди шумных толп.

– То есть с девушкой, которую я показал, он не пересекался? – уточнил я, хотя все и так было понятно.

– Нет, ни разу.

– А с пропавшей семьей?