Глава I. Два истерзанных трупа

Один день спустя. Провинциальный городок районного значения, расположенный в Калининградской области, – условно назовем его Икс. Уличный правопорядок обеспечивается в нём силами полицейского отделения, где несёт правоохранительную службу всего-навсего тридцать один сотрудник; из них: трое дежурных, три помощника, четверо участковых, двое оперуполномоченных, две девушки по делам несовершеннолетних, пятеро «пэпээсников», они же водители, два гаишника, главный начальник, пара заместителей, два следователя, двое росгвардейцев и три представителя вспомогательных служб, в том числе и криминальный эксперт. Нетрудно догадаться, оперативная группа осуществляла суточную вахту, находясь на дому, с периодическим выходом на связь и докладом основному дежурному.

В тот злополучный день, второго мая, ответственной от уголовного розыска была назначена Юлиева Анастасия Арнольдовна, двадцатисемилетняя девушка, состоявшая в должности оперуполномоченной и имевшая звание капитана полиции. По ее необычному отчеству становится ясно, что она урождённая, хотя и давно обрусевшая, немка (чья семья селилась в Восточной Пруссии еще со времен, когда она контролировалась фашистской Германией); постепенно роднясь с представителями славянских национальностей, ее изначальный род давно утратил истинно арийские очертания, то есть по внешнему виду темноволосой красавицы нельзя уже с достоверностью утверждать, кем именно являлись древние предки. Как и все истинные германцы, Настя считалась и практичной, и пунктуальной, и целенаправленной; однако через российские корни ей передались и такие неплохие качества, как непомерная смелость, граничившая с неуёмной отвагой, непревзойденная смекалка, больше похожая на лисиную хитрость, умеренная правдивость, соседствовавшая с изворотливым маневрированием, а заодно и ра́звитая, просто невероятная, интуиция. Сверх всего прочего, постоянными тренировками оперативница добилась завидных и силы и ловкости, свободно владела приемами рукопашного боя и легко справлялась с противником, вдвое превышавшим в весовой категории. Дальше следует остановиться на отличительных признаках: фигура представлялась попросту безупречной и выделялась великолепной грудью, в меру зауженной талией и расширенной ягодичной областью, плавно переходившей в длинные, стройные ноги (что, вкупе со среднем ростом, смотрелось очень эффектно); лицо, как и все остальное туловище, являлось необычайно красивым (да что там?), неотразимым и бесподобным, и имело продолговатую форму; светло-голубые глаза, сравнимые с глубоким, бескрайним небом, передавали живую натуру, въедливый ум и удивительную способность к логическим заключениям; маленький нос смотрелся прямым, на окончании похожим на изящную вишенку; чувственные губы складывались эффектным бантиком, где верхняя чуть вздёргивалась, а нижняя, пухленькая, выглядела больше обычного; овальные уши отображались плотно прижатыми и прикрывались длинными волосами, тёмно-русыми и волнистыми, роскошными прядями спускавшимися за дивные плечи. Оделась она, как и обычно, в полюбившиеся одежды: чёрную кожаную куртку (под которой виднелась красочная футболка); плотно облегавшие синие джинсы; высокие туфельки (их цвет зависел от дамской сумочки, неизменно находившейся как неотъёмный аксессуар, и различался яркими оттенками красного, зеленого, редко розового, а ещё реже голубого либо коричневого).

Было ранее утро, и в столь нежный час Анастасия, оставаясь в полном одиночестве, ещё отдыхала – спала в уютной двухкомнатной квартирке, приобретённой в долгую ипотеку. Неожиданно, около половины шестого, неприятным звуком затрезвонил ее служебный мобильник, предупреждая, что она сильно-сильно кому-то понадобилась. Настя проснулась практически сразу и, к удивлению, неприятно вздрогнула, словно предчувствуя какую-то неведомую опасность, угрожающую как лично ей, так и всему провинциальному городу в целом. Красивая сыщица тут же включила приём и, стараясь казаться бодрой, ответила, по входившему сигналу определив, что с ней пытается связаться оперативный дежурный:

– Да, Юлиева… внимательно слушаю.

Как оказалось (и невзирая на необычное время), говорил с ней (лично!) начальник местного отделения подполковник полиции Бунько Евгений Захарович. По его укороченной фамилии можно догадаться, что человек тот относится к украи́нской национальности (предположение, в принципе, верное). Он давно достиг пятидесятипятилетнего возраста и, в сущности, мог отправляться на заслуженный отдых; однако, не имея более перспективного места, деспотичный руководитель предпочитал оставаться на государственной службе, тем более что в малонаселённой местности она не отличалась чересчур отягощённым напрягом. Помимо перечисленных качеств, самодостаточный мужчина отличался честолюбивой властностью, сумасбродной принципиальностью и чрезмерно развитыми амбициями. Выглядел он соответственно прожитых лет и обладал полноватым, если и не тучным телосложением, делавшим его представительным и внушительным. Насупленная физиономия когда-то (возможно, давно?) была привлекательной, сейчас же выделялась следующими отличительными чертами: морщинистой кожей, казавшейся больше чем бледной; каре-оливковыми глазами, излучавшими волевой, уверенный взгляд; чуть вдернутым носом, имевшим небольшую горбинку; узкими синеватыми губами, всегда плотно сжатыми и прикрытыми поседевшими густыми усами; пепельными волосами, коротко остриженными и совсем не скрывавшими заострённых ушей (они образовывали незначительную, но неприятную лопоухость). Повседневная одежда соответствовала, сообразно званию, присвоенной форме.

Бунько оказался первым, кого подня́л дежурный по отделению, и (поскольку он жил в двух минутах ходьбы) полномочный начальник незамедлительно явился на пост, а дальше уже самолично руководил сбором вверенных ему подчиненных сотрудников. Очевидно, случилось что-то серьёзное, раз он решил привлечь ответственную оперуполномоченную.

– Давай, Настасья, – именно так, и никак по-другому, старший офицер обращался к сотруднице уголовного розыска (он не считал молоденькую девушку профессиональной и взрослой, поэтому совмещал полное имя с уменьшительно-ласкательной вариацией), – поднимайся и быстренько собирайся: ровно через десять минут я за тобой заеду – ты мне будешь нужна. Мы отправимся на место происшествия – какое? – расскажу по дороге.

– Есть, – только и успела ответить исполнительная сыщица, как сотовый сигнал оборвался.

«Что такого могло случиться у нас, в глухом захолустье, что с несусветного «ранья» поднимают сотрудницу УР? – размышляла любознательная красавица, в силу ограниченного времени пренебрёгшая утренним душем, а сразу начавшая одеваться в обычное одеяние. – После окончания высшей школы полиции я служу на оперативной должности добрых шесть, но на всей моей практике спешная суматоха была всего несколько раз – когда совершались убийства. Неужели и сейчас случилось нечто подобное? Ну, хоть какое-то разнообразие, а то я так совсем разучусь нормально работать…» Анастасия рассуждала бездумно, как будто не отдавая себе отчет, что если чья-то ужасная смерть для неё – познавательный тренинг, то для кого-то другого – самая большая трагедия. Она уже полностью собралась и находилась в прихожей, чтобы обуться и выйти на улицу, однако встала и в нерешимости призадумалась: «В прошлый, аналогичный случай мы бродили по полному бездорожью, где красивым туфелькам совершенно не место. Надену-ка я, пожалуй, обувь поудобнее, чтобы потом на себя же не сетовать. Итак, какая у нас сегодня на очереди дамская сумочка?..» Ещё с вечера все предметы личного туалета, косметические принадлежности, а также табельное оружие находились в носимом аксессуаре зелёного цвета, поэтому и выбор её пал на однотонные ей кроссовки.

Из подъезда пятиэтажного дома, отмеченного советской конструкцией, она выходила, когда возле него остановился автомобиль «Лада-гранда». За рулём находился полицейский ППС, он же сменный водитель, Аминян Амаяк Артурович, или попросту Ара, что в армянской интерпретации предполагает – друг, дружище, братан. Про него можно сказать, что он являлся зрелым прапорщиком, достигшим сорокатрёхлетнего возраста, но не предвидевшим никаких продвижений по службе (он являлся профессионалом именно «на подхвате»). Полицейский выглядел худощавым, при среднем росте казался высоким, а имея жилистое телосложение, и достаточно сильным; лицо его виделось вытянутым и обладало карими глазами, с едва заметным зеленоватым оттенком, орлиным носом, искривленным немного в сторону (очевидно, свернутым в драке), пухлыми губами, где верхняя прикрывалась пышными, разросшимися усами (подобно коротким волосам, они отдавали иссиня-чёрным оттенком). Помятое обмундирование представлялось форменной одеждой, соответствовавшей присвоенному званию и содержавшей отличительные знаки, специальные средства и табельное оружие. Рядом с ним сидел руководитель подразделения, который пригласил садиться в машину:

– «Кидай», Настасья, тощие «булки» назад и сильно там не скучай: сейчас заберём эксперта и сразу поедем на место.

Да, в бестактных выражениях Бунько никогда и нисколько не церемонился. Юлиеву беспардонное поведение поначалу, само собой, раздражало; но, как и любой другой человек, оказавшийся в безвыходной ситуации, она постепенно смирилась и давно уже, на вздорный характер неучтивого начальника, не обращала существенного внимания. Не задерживаясь, она прыгнула на предложенное кресло и стала дожидаться, когда её посвятят в курс происходящих событий. Бывалый подполковник угадал беспокойные мысли и не замедлил откликнуться:

– Я не намерен по десять раз переливать из пустого в порожнее – соберемся все вместе, тогда и узнаешь.

Евгений Захарович служил не первый десяток лет и неплохо разбирался в моментах, заботивших молодых сотрудников, неожиданно выезжавших в тревожную неизвестность. Имея прескверный характер, старослужащий офицер умилялся, когда подогревал повышенный интерес и когда по возможности дольше оставлял подчиненных сотрудников в наивном неведении. На счастье пытливой сыщицы, возжелавшей побыстрее узнать, что же конкретно случилось, ровно через пять минут они подхватывали профессионального специалиста-исследователя. Не выказывая никакой заинтересованности, он занял свободное место, находившееся возле нее, рядом поставил чудодейственный чемоданчик, а сам, обладая неповторимым талантом, мгновенно заснул, набираясь побольше сил и подготавливаясь к предстоящей сложной работой.

Кабанов Андрей Назарович (именно такое имя он носил от рождения) считался отличным специалистом, до глубины души преданным выбранному призванию (а являясь в районе единственным экспертом, он отлично умел совмещать трудовые будни, длящиеся у него круглосуточно, с временем необходимого отдыха, уделяя ему каждую, вдруг появляющуюся, минутку). Неторопливый, всегда подтянутый, он достиг сорокалетнего возраста, звания майора полиции, выслуги, дававшей право на пенсию, а потому мог позволить себе любое, даже самое необычное, поведение (поручаемую работу он делал, а в выбранной профессии исполнительность – это главный, определяющий значение, фактор). Про него можно ещё сказать, что он выделялся приятной наружностью, увлекался спортивной охотой, имел стройное, крепкое телосложение, обладал курносым, широкоскулым лицом и отличался карими глазами, живыми и умными, передававшими общую дружелюбность и покладистую натуру. Верхняя одежда ограничивалась тёмно-синей формой майора полиции.

Таким образом, изо всей следственной группы в гражданское одеяние облачилась лишь сотрудница уголовного розыска.

– В общем, так, – начал начальник местного отделения, видя незаинтересованное отношение, возникшее у вновь прибывшего человека (отлично зная его повадки, он нисколько не удивился), – из полицейских мы все находимся в сборе. Следователь комитета? Он личность благородная, и наше скромное общество ему в душевную тягость, поэтому «их величество» приедет прямо на место. Теперь перехожу к основному делу. Так вот, у «нас», – так у полицейских определяется подведомственное пространство, – совершенно двойное убийство, хотя-а… возможно, и большее? Мёртвые трупы нашёл какой-то ранний – «маму его нехорошо»! – путешественник – не сидится им дома? – и, не представляясь, «отзвонился» в дежурную часть. Он посчитал, что – просто обязан! – сообщить о страшной находке напрямую туда.

– Далеко? – озадачилась Анастасия разумным вопросом.

– Что? – как бы не понимая, переспросил спесивый руководитель, обращаясь к ней с надменными интонациями.

Не дожидаясь ответа, он слегка повернулся назад, а глядя недовольным взглядом, тут же и разъяснил:

– Для особо любопытных, не умеющих слушать и держать язык за зубами, скажу: умерщвлённые тела находятся между пятнадцатым и семнадцатым километрами и лежат у придоро́жной обочины, в глубокой канаве. Непонятно как, но их обнаружили. Хотя, насколько мне известно, участок там ровный и все нормальные водители предпочитают сохранять приличную скорость. Что, почем и где конкретно – пока неизвестно, и обо всём подробно узнаем, когда доберёмся. Если, конечно, поведанная история не окажется чьим-то шутливым, необдуманным розыгрышем? У меня пока всё.

– С этим понятно, – перешла неглупая сыщица к деловым рассуждениям (она непременно желала получить побольше значимой информации), – теперь касательно таинственной личности звонившего человека – установить её не пытались, скажем, по телефонному номеру?

– Пытались, да чересчур расстарались, – невзирая на то что говорит с представительницей прекрасного пола, грубовато ответил несносный начальник (он считал, что каждый человек, одевший полицейскую форму, становится бесполым сотрудником), – тебя забыли дождаться! Ты лучше, «слишком умная» подруга, ответь: кто, по-твоему, должен был заниматься основной работой сотрудника уголовного розыска – полусонный дежурный или, может быть, я, старослужащий офицер? Увольте, нет! – слуга покорный. Насколько я правильно себе представляю, установление точных данных – это твоя, Настасья, прямая обязанность, а потому именно ты её и исполнишь. Но, пять же! После того как появится свободное время… чего-то мне подсказывает, что, если известия, переданные в сообщении, – голая правда, оно у нас случится очень и очень нескоро.

У любого другого (человека обычного и к наглости непривычного) от предвзятого отношения давно бы пропала всяческая охота (как к раскрытию преступлений, так и к само́й полицейской службе в целом) – но только не у Анастасии Юлиевой! Молодая сыщица настолько прикипела к нелегкой работе душой, насколько ее полюбила и не представляла себя где-нибудь в ином поприще, скажем (как любит выражаться Евгений Захарович), к примеру, «в сельском хозяйстве». Единственной ее адекватной реакцией стало едва слышное, произнесенное исключительно для себя, замечание: «Опять «Ебунько», – так его прозвали между собою остальные сотрудники, – в каждодневном репертуаре – ну, ничего не меняется!» Она ещё немного посетовала, что не обладает тем удивительным даром, какой достался дрыхнувшему эксперту Кабанову; а уже через пять минут, пользуясь не менее необыкновенным свойством, помимо прочего доставшимся от благодатной природы, необидчивая оперативница благополучно забыла обо всём неприятном. Вместе с тем дальше она ехала молча, напряжённо обдумывая: что же невероятного, если и не кошмарного покажется пытливому взору? В разыгравшемся воображении она рисовала многочисленные картинки, казавшиеся и страшными, и неприятными, и ужасными; однако ни одна из них не соответствовала жуткому зрелищу, что им представилось возможным лично улицезреть…

Время приближалось к половине седьмого утра, когда полицейский-водитель, миновав пятнадцатый километр, начал слегка притормаживать; в силу шоферской должности, не требовавшей глубоких мыслительных процессов, он не представлял, что следует делать дальше.

– С какой стороны искать? – обратился он к руководителю отделения с закономерным вопросом.