Атака Дахмау

Мир скрыт за пределами чувственного восприятия. У каждого свои пределы достоверности. Так сказал Ефремов в ответ на вопрос Нура:

– Как думаешь, людям Земли что-то прибавит близость с Гайяной? Ведь твоё видение стало намного просторнее.

Беседа двоих в каюте обрела неожиданную откровенность.

– Я ещё очень и очень земной. Можно сказать – приземлённый, – говорил Ефремов, не торопя слова, поглаживая крупной ладонью поперечную складку на лбу, – Мои воспоминания здесь никому не интересны. И Аллан, сын мой… Как он без меня, что с ним? И мысли о Таисии не оставляют. Я понимаю, что если б ты меня не забрал, меня там уже не было б. Ничего бы не изменилось. Мой уход сюда не искривил ничью линию судьбы. Всё в моём бывшем окружении идёт естественным путём.

«Первое откровение… О скрытой боли, о непрерывных переживаниях… Прошлое потеряно, будущее не определено, настоящее зыбко и неустойчиво. Ему тяжелее многократно, чем любому в экипаже. И – одиночество! Он привык к тому, что рядом всегда близкий, драгоценный человек. И лучше, если это человек – женщина. Плюс отсутствие социума, в котором он играет не последнюю роль. Это правильно, человек разумный стремится к полному самовыражению. Надо дать ему высказать всё, что накопилось. И боль, и тоску… И выслушать вопросы…».

Нур молчал, стараясь и движением не нарушить сложившееся взаимодоверие. Ефремов бросил на него быстрый взгляд и продолжил:

– Вся моя система ценностей накрылась медным тазом! Кресты эти… Парализаторы… Медузы, плазмоиды… Что ещё скрывается во Тьме? Точнее, кто? Уверен, все они не просто живые существа. Особо – кресты! Возникает столько аналогий с Землей… Такое ощущение, что у тех и других, разделённых световыми годами, один хозяин. Чувство вызывают одно. Здесь правит чужой разум, Нур. И ты это понимаешь лучше меня. Кресты тут потому, что в экипаже я и Демьян. К фаэтам они отношения не имеют. Такой вот Пси-фактор!

***

Экипаж решил посвятить день знакомству с виманой «Звёздный Парус» в полном составе. Ефремов после ночной беседы просветлел лицом, стал энергичнее и собраннее.

– Начальник экспедиции по-прежнему Иван Антонович, – полувопросом сказал Нур, – Капитан я только на Корабле.

О, этот взгляд! Блеснул и спрятался лидер по призванию. Без лидерства нет Ефремова! Без таких людей невозможно делать серьёзные дела. И что-то крупное для него впереди приготовлено.

Мир плато двое суток пребывает в спокойствии. За его пределами крутятся вихри, бушуют ураганы и штормы, над горами бесчинствуют песчано-пылевые бури, плавят песок и камень электрические разряды, неистовствуют и воют неведомые аборигены. Продолжается борьба за жизнь среди обитателей мрака. Хищников тут хватает. Кто-то ведь обглодал человеческие тела недалеко от виманы.

– Температура в норме, электромагнитное состояние атмосферы спокойное. Самое время для прогулки, – доложил Ананда.

– Затишье перед бурей, – проворчал Демьян. С настроением у него с утра не очень. Видно, кошмар приснился.

Он поднял фонарь и направил луч на горную вершину за виманой. И вывел в видимость серый смерч, скрученный из пыли и снега, уткнувшийся воронкой в пятнистую облачную пелену, заменяющую на Дахмау небосвод.

Кея держалась поближе к Ефремову. Гайянка доверяет землянину больше, чем айлу! Нур засомневался в отсутствии здесь далёкого Поля-Ноосферы планеты кристаллов. Теперь придётся в первую очередь смотреть за Кеей, она юная и беспомощная. Это со стороны хорошо видно. Если Ефремов убеждён, что у местных чудищ есть разум, то так оно и есть.

Но и где-то тут – ключ к оживлению Эрланга. Нур пока не понимает, что это будет. Энергия – понятно. Но энергия не просто природная, а живая. Пропитанная чуждой психикой. Враждебность – понятие одностороннее. При иных условиях с теми же медузами возможно наладить дружественный контакт. Но задача экипажа – не поиск общего языка. А в чём она, если не считать проблемы брамфатуры? Не обо всём можно и нужно спрашивать Роух.

«Ты – это я, я – это ты…»

Нур недоволен собой: столько нерешённого накопилось! И дело не в непредсказуемости завтрашнего дня. Достижение согласия в экипаже – разве не решаемое дело? А не получается, и подходов к тому не видать. И Азхара где-то внутри себя скучает. Снится ей родной Ард… Сандр с Фреей и оперативный отряд делают работу наиважнейшую. А Нур – на экскурсии межзвёздной, при абсолютной вере в то, что успешно пройдёт все предстоящие испытания. Тем временем на Иле-Аджале неизвестные факторы усиливают действие…

***

Они брели от Сферы к вимане. Недалеко, и световой коридор надёжен. Чёрный песок противно скрипит. Вспоминается мягкий, поющий и искрящий песочек на берегах гайянских морей. На чём гайяне ходят по океану? Есть ли у них суда под парусами? Не успели узнать… Расспрашивать Кею неудобно.

Ефремов впереди, идёт уверенно, но не торопится. Рядом с ним, слева, Кея. Остальные компактной группой позади, в нескольких шагах. До «Звёздного Паруса» оставался десяток метров – Нур заметил сгущение багровых огоньков. Выплыв из зарослей чёрных деревьев-кустов, оно медленно двигалось навстречу, игнорируя свет. Огоньки быстро множатся, сливаются. За секунду-другую образовалось знакомое уже тело, начинённое электричеством и ещё неизвестно чем. Медуза, и какая крупная!

Нур расслабил организм, привёл психику в боевую готовность. Вот, ещё долгая секунда – и медуза, вобрав в плоское ромбическое тело свисающие щупальца, обратилась в серый крест, моментально почерневший. Крест обзавёлся загнутыми концами, превратившись в свастику. Причём в левую, женскую её ипостась-вариант.

В перекрестье загорелось багровое энергетическое сердце и свастика медленно закрутилась против часовой стрелки. Как в детской земной задачке: там такая же свастика, составленная из полых труб, крутится под давлением воды, входящей в трубы через центр-перекрестье. Перед учеником ставится «хитрый» вопрос – в какую сторону и с какой скоростью завертится трубная конструкция?

Из багрового центра свастики-креста вырвалась ярко-алая струя, заставив сморщиться черные стебли, закрывшие ближнюю часть виманы сплошным ковром. Нур летел навстречу живой конструкции, поняв, что цель её – Кея. Он успевал принять удар-разряд на себя и нейтрализовать его. Но в полёте удивился: как так быстро среагировал Ефремов? Конечно, он ближе на три метра, но принять верное решение и сделать бросок – на всё отводилась секунда!

Левый кулак Ефремова ударил в центр свастики, в сам реактивный живой двигатель. Рука вошла в багровое сердце по предплечье. Правой Иван Антонович схватить крест за верхнюю перекладину-конечность и резким усилием попытался её сломать.

Но крест, рождённый из медузы, и не думал сопротивляться. А поступил нелогично – обхватил тело Ефремова так, что загнутые концы сомкнулись на его спине.

Скомандовав группе укрыться в вимане, Нур на финише полёта подхватил правой рукой обмякшее тело Ефремова. Из левой ладони вырвался тонкий золотой луч. Стараясь не задеть скафандр, Нур срезал пульсирующее сердце медузы-креста, и страшилище рассыпалось частичками праха. Но от багрового сердца осталась на песке не уничтоженная часть – подобие чёрного алмаза, хранящегося в Ананде.

Нур поднял бесчувственное тело Ефремова, перенёс ко входу в виману и попросил освободить его от скафандра. Тут же появился Эрвин, мягко обошёл Нура и очень ловко справился с молниями, кнопками, застёжками. Словно всю жизнь только этим и занимался.

«Вот оно, преимущество рациональности перед чувствительностью! – заметил Нур, – Недостатков у нас нет, одни достоинства, которых мы не понимаем или не принимаем. Взаимодополнение – в этом сила единства разных рас».

***

Внутри «Звёздного Паруса» гуляет запах гари. Остаточное электричество от схватки рядом на плато? Демьян осмотрел первый этаж и обеспокоенно сказал:

– Шарахнуло по какой-то янтре. В тот момент, когда открылся люк. Там, в атмосфере, сейчас такое напряжение!

Нур освободился от скафандра, с интересом рассмотрел прожжённую собственной энергией перчатку. Жаль, в вимане её не восстановить. Подержав в пальцах чёрный, с отполированными гранями кристалл, оставшийся от креста, спросил:

– Что это может быть? Всё, что осталось от чудища.

Кея, присевшая рядом с Ефремовым, протянула руку:

– Я посмотрю. Я умею заглядывать внутрь кристаллов.

В центре первого этажа суммарным желанием Азхары и Нура воздвигся диван, на который перенесли Ефремова. Азхара предложила:

– Здесь предлагаю устроить гостиную, столовую, зал заседаний… Каюты-комнаты – на втором этаже. Они уже есть. А здесь добавим мебели.

– Правильно, – согласился Демьян, не удивляясь чародейству айлов, – Придётся тут задержаться. Ананда близко, но путь опасен. Эти кресты бросаются на людей, как дикие коты на мышей. Как я понял, восстановление Ефремова – дело айлов? Он получил скорее психический, нежели энергетический удар. Так?

– Ты верно понял, Демьян, – сказал Нур и посмотрел на Азхару.

Дальше всё было, как сказал позже Ефремов, делом техники. Нур сел на диван у головы Ефремова, Азхара у ног. Ауры их соединились, осветив радужным сиянием всё помещение. Затем радуга сконцентрировалась над диваном и замерцала. На сеанс понадобилось меньше минуты.

Ефремов дрогнул всем телом, открыл глаза и прошептал:

– Я ещё живой?

Нур улыбнулся:

– Живой, Иван Антонович. И не во сне. Как самочувствие?

– Как после боя сразу с двумя чемпионами мира по боксу в тяжёлом весе.

– Ничего. Попьём эликсирчику, и пройдёт. Да и… Как авторитетно сказано: «Смерть страшна и заставляет цепляться за жизнь лишь тогда, когда жизнь прошла в бесплодном и тоскливом ожидании непрожитых радостей».

– Заметь, это не я сказал, – шёпотом отреагировал Ефремов, – А Эвда Наль, одна из руководителей Академии Горя и Радости.

Эрвин по-новому, впервые так пристально, посмотрел в глаза Нуру. И сказал совсем не о том, о чём думал:

– Как говорят на Земле, от чего заболел, тем и лечись. Удар этот похож на тот, который нанесён отцу. Только на порядок слабее. И какой-то компоненты не хватает.

В золотых глазах застыл вопрос. И Нуру вдруг стало ясно, как будет воскрешён Эрланг. Аналогия Эрвина более чем уместна. И Ефремова, и вождя фаэтов поразило нечто, действующее на нервную систему. Энергия, скооперированная с психической. Кресты-медузы Дахмау несомненно разумны и обладают мощным психическим полем. Но нужен предваряющий опыт.

Леда, внимательно выслушав обоих, сделала свой вывод:

– Придётся нам здесь задержаться. И ходить за чаем к Ананде. Как мы обеспечим безопасность?

Нур, отпустив потеплевшую руку Ефремова, весело ответил:

– Будет нам чай. Всё будет. Как на Ананде.

Он сделал ещё открытие. Удар, принятый Ефремовым и коснувшийся его самого, произвёл неожиданные перемены. Пришло то, чего не было – полная уверенность в своих и Азхары возможностях, уверенная вера.

– Будет чай… С печеньками, ватрушками, пампушками, оладушками. Мы с Азхарой всё организуем. И медовый напиток Глафия для Ивана Антоновича найдётся.

***

Отдых в обеспеченной комфортом вимане продолжился до утра. После чаепития Нур обратился к Эрвину и Леде:

– Пора решать задачу пребывания на Дахмау. Брамфатура Эрланга торопит… Как считаете вы?

Фаэт посмотрел на мать, она только кивнула. И сказал, не в силах сохранить обычную «каменность», с лёгкой дрожью в голосе:

– Без тебя с Азхарой мы не справимся. И делать это надо в Ананде. Я доверяю «Звёздному Парусу», но не настолько. Да и… Модернизирован он чересчур. Янтры ненадёжны.

Обвинения в адрес модернистов-землян не прозвучало. Прогресс. И Нур сказал:

– Мы с Азхарой разделяем вашу осторожность. Ночью мы обнаружили ёмкость. Не надо ничего изобретать. Похоже на ванну из боразона, длина и объём подходящие для имитации саркофага. Крышку делать не будем. Твоя задача – психокопия человека. Свою сделай, это лучше. Проведём эксперимент здесь. Думаю, энергии двух медуз для Эрланга хватит.

***

Полупрозрачный корпус виманы позволял видеть ближнее внешнее пространство в оптическом диапазоне. Ефремов с Кеей наблюдали за пределами оптики. Эрвин и Нур облачились в скафандры. Нур отключил у себя гайянское зрение, чтобы уравнять как-то свои возможности с эрвиновскими. Достаточно будет связи с Кеей. Требовалось вынести ванну наружу и вернуть её в нужный момент.

И в очередной раз Нур признал: происшедшее почти точно совпало с описанием в романе Ефремова.

Медузы… Они появились через минуту. Что можно объяснить близостью горных расщелин и обильной растительности. У Ананды придётся подождать.

Вот и первая.

«Чудовище растопырило щупальца – вспышки звёздчатых огоньков замелькали с неуловимой быстротой, превращаясь в полосы вибрирующего тёмно-красного света, которые засверкали зелёными молниями».

После скопления и игры огней рядом явилась вторая.

Хорошо сработал Эрвин – психокопию не отличить от фаэта! Полная достоверность. Обе медузы учуяли-опознали жертву.

«Первое отодвинулось, тогда второе мгновенно свернулось в ком и упало на дно саркофага. Первое – за ним. Удивительно, как они могли так уменьшить свой видимый объём».

Из виманы происходящее видится хорошо. Удивительно – медузы, забравшиеся в подобие саркофага, словно исчезли. А психокопия Эрвина теряет человеческое подобие. Всё больше прозрачности, деформируются формы. Лицо на глазах покрывается морщинами, голова усыхает, на месте золотых глаз – жуткие чёрные впадины.

Эрвин бросил взгляд на Нура. Тот кивнул. Дверь открылась, они выскочили на песок, огляделись. И резким движением передвинули саркофаг к вимане. Отошли ближе к люку, наблюдая за превращениями психокопии. И вот – её как бы и нет. А на дне – пусто.

– И куда они делись? – не скрыл недоумения Нур.

– Никуда, – ответила Кея, – Вы смотреть не умеете. А они смотрят на вас. Лучше бы вы вернулись. Пока…

***

– Итак, они умеют переходить из одного энергоуровня в другой, менять спектр проявления в широком диапазоне, – подвёл итог Нур, присев на диван рядом с Ефремовым, – Едят всё подряд. Сожрали психокопию, и не подавились.

Эрвин добавил, осторожно устроившись рядом с Нуром:

– Придётся увеличить запас страховочной энергии. Захлопнем крышку саркофага, перенесем внутрь Сферы. Брамфатуру с Эрлангом Леда с Кеей переместят ближе к выходу. Остальное пространство Сферы надо заэкранировать. Я что-то умею, но понадобится помощь Ананды.

Сценарий оживления Эрланга в общих чертах созрел. Предстояло обдумать детали, рассчитать во времени все действия, согласовать их.

А мысль Ефремова, освобождённая электрошоком от неуверенности и сомнений, пыталась проникнуть в тайны чуждого мира. Он расслабленно откинулся на подушки, держа обеими руками чашу с медовым напитком. Чаша в его громадных ладонях казалась игрушечной. И говорил он совсем без заикания, негромко и спокойно:

– …медузы, кресты… По-моему, разные стадии или формы существования одного существа. А состоят они не из органов, как мы, а из клеточек-«огоньков». Огоньки-микроплазмоиды в совокупности и есть единое, как бы растворённое в воздухе безразмерное существо, контролирующее определённый кусок пространства. В нашем случае плато меж гор. Космодром или капкан… Нет, я далёк от того, чтобы предположить бытие одного супер-организма, занимающего всю поверхность планеты. Он бы тогда уже воплотился в нечто более громадное, чем трёхмерный крест с распятием. А что касается форм, – медуза или крест, – они как-то связаны с психикой пришельцев. Они считывают информацию из нашего мозга. Может быть, и моего, я здесь самый слабый, несовершенный. И они были во мне до…

– Не журись, Иван, – успокоил его Демьян, – На твоей Земле в древности бродили дикие ящеры. Один из видов назвали ивантозаврами. В твою честь! Но как хорошо, что их здесь не оказалось, так ведь?

Ефремов посмотрел на него с удивлением и рассмеялся.

– А ещё на этом плато нет памятника вождю, – сказал он, продолжая смеяться, – И что интересно, никто мне не предложит поставить его здесь!

– Но ведь и премии не получишь! – добавил Демьян и тоже засмеялся.

– Но всё же я побывал в Сингапуре! – завершил беседу Ефремов, промокнув платочком слёзы расслабляющего веселья.