ГЛАВА 2

ЧЕРНОБОГ

Зов тянет меня за нутро, вытаскивая фрагменты моего разума из их блужданий по царству Навь, собирая мое сознание воедино.

Меня вызывает человек.

Опять?

Меня успешно вызывали лишь несколько раз. Можно подумать, люди могли бы делать это чаще.

Но, на удивление, очень сложно правильно подобрать ингредиенты и их количество в смеси благовоний. Еще сложнее найти один из входов в мое царство, а не просто очень глубокую яму.

Правильное количество и ориентация свечей имеют решающее значение, и они должны быть зажжены в определенном порядке. А еще есть небольшая задача – собрать девять живых жертв и расположить их в правильной конфигурации, чтобы ни одна из них не сопротивлялась и не убегала.

Даже тогда не любые жертвы подойдут.

Я появлюсь за девятью убитыми душами, но мое появление не доставит радости призывателю. Если жертвоприношения не добровольны, я поднимаюсь из Ямы и утаскиваю вниз тех, кто их убил. Призыватель умирает в муках, а его душа остается скитаться, крича, без всякой надежды на вечный покой.

Чтобы вызвать и заманить меня в ловушку, нужно девять добровольных жертв.

К счастью, очень сложно найти людей, готовых умереть за чужое дело.

Тот факт, что меня вообще можно призвать, – это колоссальная шутка, которую сыграли со мной мои благочестивые «сестры» Макошь, Лада и Зоря Вечерняя.

Опьяненные чистой космической энергией какого-то метеоритного дождя или чего-то подобного, они объединились, чтобы возложить на меня это бремя. Им никогда не нравилось, что я не завожу любовников среди людей или богов. Сколько бы раз мои божественные напарники ни пытались соблазнить меня, я никогда не проявлял ни малейшего интереса.

Другие божества меня не понимают. Они рождены светом, а я рожден тьмой. Они заботятся только о себе, а я забочусь о справедливости и правосудии. В конце концов, я темный баланс их света.

Они никогда не вмешиваются в трагедии и радости людей. Я презираю человеческую жестокость и караю ее без жалости.

Когда я встречу того, кто меня призвал, я буду совершенно беспощаден.

Призыв сжимает сердце моего существа тошнотворным кулаком, охватывает меня с силой, которой я не могу сопротивляться. Сила вытягивает меня из трона, тащит с невероятной скоростью через колонны моего дворца без крыши, вверх, к тяжелому подбрюшью человеческого мира, которое нависает над моим царством, как тяжелое небо.

Дыры пронзают это небо, каждая из которых является каналом, ведущим в разные части человеческого мира.

На другом конце одного из этих каналов, сгорбившись среди окровавленных жертв, находится злодей, которому я должен буду противостоять. Я быстренько его прикончу, – это почти всегда человек, ищущий себе бессмертия, а потом я вернусь на свой трон к долгому забвению.

Сила зова дергает меня в одну из темных дыр. Я устремляюсь вверх, подстегиваемый не только зовом, но и гневом от того, что меня потревожили.

По пути наверх я выбираю себе любимую форму – нечеловечески высокую, закутанную в черные одежды, с роговыми отростками, растущими из моего черепа, и мхом, покрывающим мои черные волосы.

Я мог бы сделать форму идеальной, но мне нравится оставлять пробелы – что-то, что может сбить с толку людей, например, впадина обнаженной кости в центре моего лба, гнилая дыра на щеке или глаза без зрачков, напоминающие пустоту смерти. Что-то, что напомнит им, что я древний, как сам мир.

Ревущий ветер несет меня вверх по темному туннелю, окаймленному черными лозами, которые извиваются, словно измученные змеи, в буре моего прохождения.

Я вылетаю из Ямы в лютый мороз. Я не привык чувствовать холод, жар или что-то еще. Только когда меня вызывают, я испытываю ощущения, и ни один из этих опытов не был особенно приятным. В каждом случае мне удавалось быстро завершить свои дела и вернуться в свое царство мертвых.

На этот раз что-то кажется по-другому.

Металлический привкус крови висит в воздухе, смешиваясь с ароматом благовоний, правильно смешанных и сожженных в нужных количествах.

Вот тела, девять из них – нет, десять. Странно.

Я глубоко вдыхаю, ожидая почувствовать горечь убийства, витающую в воздухе.

Но вместо этого мои чувства пронизывает мягкий аромат поражения.

Это не потерпевшие, а добровольные жертвы. А это значит, что я не могу наказать их убийцу и вернуться в свое царство.

Нет, на этот раз, я крепко и по-настоящему связан.

Для меня это худший возможный сценарий. Это значит, что я попал в ловушку несчастного смертного, сумевшего правильно меня вызвать. Я могу лишь надеяться, что его просьбу будет легко выполнить, и я смогу быстро разорвать эти оковы.

Я ступаю на край Ямы, моя мантия волочится за мной, и осматриваю лесную поляну в поисках своего призывателя.

Это не группа из четырех дрожащих смертных, обнимающих друг друга на опушке леса.

Не десять мертвых тел.

На краю Ямы скорчилась фигура, плечи ее трясутся. Тонкие, окровавленные пальцы сжимают одежду мертвой девушки, и одна снежная прядь волос ниспадает вдоль горла трупа, впитывая в себя кровь. Рядом лежит кинжал, поблескивающий алым цветом.

Это трусливое, хныкающее, беловолосое существо – человек, который призвал и пленил меня?

Этот человек даже не может подняться, чтобы приветствовать бога. Какое неуважение.

Ничто в этой сделке не говорит, что я должен быть любезен со своей призывательницей.

Поэтому я делаю шаг вперед и глухим, космическим, смертоносным голосом божества говорю. «Ну, вот я здесь. Что тебе нужно, смертная?»

Возвышаясь в три раза выше обычного человеческого мужчины, я нависаю над своей призывательницей.

Она такая маленькая, сидит скорчившись подо мной.

А потом она подняла взгляд.

Множество человеческих лиц прошли через мой божественный очаг. Я видел, как менялись их черты, когда божественный огонь открывал все их деяния в жизни, хорошие и плохие. Я был свидетелем широкого спектра человеческих эмоций. От холодной, нераскаявшейся злобы до крайнего страдания и благодарного облегчения.

Эта девушка передо мной – у нее лицо богини и волосы цвета лунного света.

Но ее красота ничего не значит для меня. Я видел красоту смертных и богов. Извращенность и разложение души всегда скрываются за маской красоты.

Нет, это ее глаза заставляют меня остановиться.

Они бледно-голубые и серые, те, что меняют оттенок в зависимости от освещения. Два колодца оглушительной скорби, бездонная боль, кружащаяся в их глубинах. Старые глаза. Глаза, которые не принадлежат такому молодому лицу.

Пока я смотрю, в ее взгляде вспыхивает еще одна эмоция. Холодный огонь, ярость, рожденная несчастьем.

Она поднимает кинжал с земли и встает, ее темная меховая накидка расправляется вокруг нее.

Она по-прежнему меньше моего роста, но если разница и пугает ее, то она этого не показывает.

«Чернобог. Ты пришел.»

«У меня не было выбора.»

«Ты не похож на свои статуи в святилищах.»

«Ты это имеешь в виду?» Черный дым на мгновение проносится в воздухе, а затем появляется моя маска – древний череп и рога огромного оленя. Она прилегает к моему лицу, кость к коже.

Глаза девушки слегка расширяются. «Да, но я видела и другие твои изображения.»

Я развеиваю маску и переключаюсь на другую свою любимую форму – кожа, черная как ночь, глубокие синие глаза, которые светятся злобой. На мне доспехи, которые подчеркивают мою жестокость и силу, а волосы такие же темные, как и мои намерения. «Как эта?»

«Это не повод для тебя хвастаться», – резко говорит девушка.

Я немного задет тем, что она не впечатлена. Также недоволен тем, что она не проявляет ко мне ни малейшего почтения.

«Ты ведь понимаешь, что призвала бога, не так ли?» Я иду к ней, угроза на каждом шагу.

Она вызывающе поднимает свой маленький подбородок. «Я понимаю, что поймала тебя в ловушку. И теперь ты должен мне подчиняться.»

«Подчиняться?» – усмехаюсь я. «Я позволю тебе всего одну просьбу, и как только она будет выполнена, я вернусь обратно в свое царство.»

«Очень хорошо. Моя просьба – прекратить убивать моих людей.»

Черные цепи поднимаются изо рта каждого трупа вокруг Ямы, и я настороженно наблюдаю за ними, но они не обвиваются вокруг меня, как обычно, когда выражается желание призывателя. Они колеблются, извиваясь, как змеи, готовые нанести удар.

У меня есть божественное сознание того, где я нахожусь в плоскости смертных – северные земли Русов и самодостаточное Ильменское царство. Прославленные земли, на самом деле. Я получил необычно большое количество душ, стекающих из этой ямы из-за продолжающейся чумы.

«Тебе придется быть более конкретной», – говорю я. «Я не убиваю твоих людей. Их убивает чума.»

«Чума, которую ты создал», – говорит девушка.

Я тяжело вздохнул. «Ах, вы, смертные. Убеждены, что за все отвечает высшая сила. Нет, маленький человечек, я не создавал чумы и не посылал ее на вас. Все, что происходит в этом мире, отчасти неконтролируемый хаос, а отчасти естественный результат человеческого выбора и его логических последствий. Боги мало к этому причастны. Единственный раз, когда мои сородичи вмешиваются в развитие человека, это случайное сердечное слияние бога и человека в любовной страсти, который приводит к появлению смертных с магией, вроде ваших лекарей и прочему. Кстати о лекарях – почему некоторые из них не могут вам помочь?»

«Эта чума слишком сильна. Мне нужна помощь бога, и ты поможешь мне, потому что мы сделали все, что ты хотел для этого обряда.» Ее голос становится тише, сдавленный от горя.

«Все, что я хотел? Ты думаешь, я наложил это нечестивое заклинание? Что я хочу быть привязанным к хнычущему смертному?»

«Я не знаю и меня не волнует, чего ты хочешь. Я знаю, что мне нужно от тебя, и это меньше смертей от чумы среди моего народа.»

Это открытое утверждение, которое может связать меня навечно, если я не буду осторожен. Цепи начинают двигаться в мою сторону.

«Мне нужна конкретность, смертная», – прошипел я. «Сколько жизней ты хочешь, чтобы я сохранил? И знай, я не буду щадить души без разбора. Я не проявляю милосердия к недостойным. Мне нужно будет определить, кто из твоих людей заслуживает шанса на более долгую жизнь.»

Она нахмурилась. «Хорошо. Ты пощадишь всех жертв чумы, которых сочтешь достойными более долгой жизни, в течении следующего года.»

«Что?» Цепи летят в мою сторону, обвивая мои конечности. Паника охватывает мое тело, когда я чувствую, что затвердеваю, принимая более телесную, человеческую форму.

Я уменьшаюсь с роста трех человек до роста одного человека – все еще на голову выше среднего роста человека, но я не могу контролировать изменения, и это пугает меня. «Год? Ты с ума сошла?»

«Почему бы и нет.» Она смотрит на меня снизу-вверх, в ее глазах горит безумный серебряный огонь. «Я думаю, возможно, так оно и есть, учитывая обстоятельства.»

Цепи туго затягиваются вокруг моих конечностей, и я рычу на нее сквозь стиснутые зубы. Моя ярость безгранична. Никто никогда не осмеливался удерживать меня целый год. Самое долгое, что я провел в мире людей, было три дня.

Но торговаться с ней слишком поздно. Цепи сомкнулись вокруг меня. Они исчезли почти мгновенно, но я чувствую их, как призрачное прикосновение ледяного металла к моей коже – чужеродное ощущение, которое мне глубоко не нравится.

Разъяренный, я делаю еще один шаг к девушке.

На этот раз она отступает. И ее пятка соскальзывает с края Ямы.

Широко раскрыв глаза, она машет руками и начинает падать в Яму.

Я мог бы позволить ей упасть. Она погибнет, пройдя через огненную реку в Нави и ее хватка надо мной исчезнет.

Но я справедливый бог, и как бы я ни ненавидел ее за то, что она связала меня, эта смертная не несет зла.

Я могу спасти ее и быть верным себе.

Или позволить ей упасть и стать свободным.