Развалины квартала белошвеек.

Ноги сами несли меня в место, которое прежний хозяин тела считал домом. Ветер дул почти непрерывно, таская мусор и норовя бросить в лицо горсть пыли с неожиданной стороны. Я планировал свои действия, краем мозга отмечая то, что подсказывала чужая память. «Вот тут обойти. Эти из ремонтных цехов могут начать задирать», и я послушно делал крюк по мало натоптанным тропинкам. «Эти, из столярки, ничего. Нормальные» и я нырял в проём двора, держась ровно посредине дороги и показывая, что иду мимо и ничего не буду брать на их территории. «Наплюй. Тут сидят вагабунды – побирушки. Они сами всех боятся» и с гордо поднятой головой шёл мимо двух бомжиков, расположившихся на высокой куче строительного мусора, что разложили небольшой костёр и тут же поедали что-то на вид несъедобное и испуганно втягивали головы в плечи. Но это всё было каким-то фоном, жуткой декорацией, так не похожей на морской курорт, где я, вот кажется только позавчера, поправлял здоровье, оставленное на северных стройках века.

Судя по всему, раньше это здание было для чистой публики, белых воротничков. В смысле разных инженеров, управляющих и прочих клерках. На вид – натуральное заводоуправление. Времена и места меняются, а общий вид казёнщины и самоутверждения, чтоб каждый мастеровой видел, кто тут главный, остаётся и угадывается во-всём. Ну точно, даже вывеску не сняли. «Заводоуправление общества на доверии братьев Пананикас». Тяжёлые, ещё помнящие ежедневную полировку воском массивные коричневые двери были распахнуты настежь, как бы гостеприимно приглашая уставшего путника домой.

– «Уф, ну вот я и дома» – успел подумать, преодолев последние ступеньки.

– Ром? Ты? – высокий парень, на вид старше двадцати незаметно появился из бокового простенка, откуда лился желтоватый свет так, что тень доставала до стены. Приход Рома его явно удивил.

– Ага. Вот, пришёл в себя вчера, а сегодня отпустили. – парень был смутно знаком, но имя в голове не всплывало.

– И чего сюда припёрся? Старшие на тебя зуб заимели, беги, пока можешь.

– С чего бы? – Ром, может быть, и убежал бы, послушавшись знакомого дылду, но мне такое поведение было не свойственно. Сколько на меня наезжали вот так же, и не сосчитать. Я привык отбиваться.

– Зря. – парень сделал шаг и вмазал мне так, что только искры посыпались и свет выключился. Чистый нокаут.

Сколько я так был в отключке, я не знаю, но, когда очнулся привязанным к стулу, за окном было темно. В комнате, где меня оставили – тоже. Даже в голове было темно и шумно. Плюху словил знатную. Из доступных средств исследователя было только обоняние. И в комнате пахло чем то кислым. Как учил, когда – то Резец, надо нюхать. Надо же, память как родная. Кстати, удар в голову напомнил имя обладателя хорошо поставленного удара. Алонзо. Или Ал, как в основном его все звали. Он был нашим хранителем традиций. Или секретарём, как он себя называл. Надо было всё же послушаться помять Рома и драпать без оглядки. Благо был план на такой случай. А тут вот попался из огня, да в полымя. Когда же только дадут передохнуть от этих всех приключений.

Комната была заперта, но за дверью слышалось шевеление и голоса. Там были люди. Их Ром считал своей семьёй. Все ещё считал и надеялся объясниться. А по мне, так всё ясно. Минут через сорок глаза привыкли к полумраку и контрасты серого, проступая, делали комнату объёмнее. Память подсказывала, что это «зала суда». В шайке было «всё по – взрослому». Дети, копируя поведение взрослых, создали свой суд. Тут судили отступников, тех, кто нарушил правила шайки и кого надо наказать. Хранитель традиций, по сути, и был тем судьёй, кто выносил приговор. Память услужливо подкинула два примера. В первом случае девушка сошлась с парнем из другой шайки. Не враждебной, там нечего было делить, уж больно далеко отставали территории. Они познакомились на Рынке. Там же у них и закрутилось всё. Но шайке это не понравилось. Точнее, не понравилось это старшим. Была бы девушка простушкой – уродиной, может и небыло бы такой реакции острой, но она, на свою беду, была ох как хороша. Память нарисовала образ красавицы с шикарной гривой непослушных, чёрных, шелковых волос, фиалковыми глазами и лёгкой фигурой. Да, в такую можно влюбиться, что и произошло с одним из «купцов» шайки металлистов. Итог, пожалуй, закономерный. Девушку притащили на суд и вменили нарушение традиций. Дескать, она должна крутить только со-своими, а на сторону смотреть нельзя. Промолчи она и может сложилось бы по-другому. Но она не промолчала, а заявила об уходе. То, что случилось потом – было страшно. Дети по своей натуре часто жестоки и не задумываются о последствиях. Память вытащила из глубин её крики, полные боли и отчаяния. Потом она с пустыми глазами ещё с неделю бродила по зданию, а по ночам продолжались крики. Через неделю она пропала. Старшие сказали, что сбежала. Вот только Ром сам видел лоскут от её платья, зацепившийся за прут арматуры на пустыре за гальваническим цехом. Именно там, обычно, шайка хоронила своих. Как же её звали? Вспомнил, Арагона.

В душе запылала ярость. Я люблю женщин. Они разные, но каждая – личность. А вот такое насилие ненавижу до дрожи и белой ярости. Ненавижу. К утру развяжусь и вам кранты, уроды!

Поднявшаяся волна ярости чудом не перешла в рычание и крик. Да, телом мне пятнадцать, да вот внутри меня уже сороковник и сдерживать порывы я научился давно. Я потерплю. А потом ударю. А потом ещё раз. Так, стоп, странная реакция. Не моя. Мне такое не свойственно, у меня работа стремится к минимуму конфликтов, мне с людьми ещё работать и если я каждому буду мстить… С другой стороны, я с подонками старался не работать, да и за спиной их оставлять чревато. Всякие одиозные, что считают себя абсолютно правыми. Заболтался сам с собой.

Прикрутили меня на первый взгляд хорошо, но это только на первый. Боцман из дурки, что свой контингент привязывает к кровати добродушно бы усмехнулся, а сержант, что натаскивал меня в учебке заставил бы раз пятьсот переделать. Халтура, чего уж там. Но повозиться пришлось и кожу ободрал с кистей рук. Зато ноги развязал запросто. Комната эта не простая. Она с секретом и знают тот секрет я да Резец. Из комнаты шёл ход в подвал. Точнее, даже не подвал, а отдельный вход, который проходил через подвальный отнорок. Для чего он был нужен мы так и не поняли. Сама комната в прежние времена была гостиной или ещё чем-то подобным для ожидающих посетителей, что пришли с визитом в управление. Скорее всего к директору или главному инженеру. Других важных лиц тут и небыло отродясь. Хозяева, наверняка не задерживались и сразу шли в нужный кабинет. Остатки роскоши – облезлый, когда-то шикарный кожаный диван, истёртое плюшевое кресло и пяток рассохшихся стульев составляли всю скудную обстановку. Стараясь не шуметь, я прошёл к стене, где под облезлыми обоями была маленькая дверка, куда, чтоб пройти, приходилось сильно наклоняться. Когда то, ещё в прошлой жизни, Резец притащил банку солидола, и мы тщательно смазали петли, так что и сейчас дверка не скрипнула, когда я выходил.

***

– Резец, мы давно договорились о том, что ты не лезешь в управление шайкой. – молодой и злой парень стоял и смотрел на взрослого мужчину и сжимал кулаки в ярости.

– Не так было, Род. Пять лет назад, когда о выживании уже речь не шла, но надо было контролировать территории, решать вопросы с другими шайками и развиваться, мы договорились, что управляете вы, но к моим советам прислушиваетесь. Я научил вас, как вести дела. Я продолжаю учить молодняк, без которого вы ничего не значите. И, кстати, напомнить, что началось, когда вы дорвались до власти в шайке? Я всё помню Род.

– Резец, тут не сыскать того, кто тебе был на благодарен. И да, мы тут все помним, что ты ремиец и про твою Казамонику все знают и мы всё сделали, как ты рассказал. Но что ты хочешь вот сейчас? Ром припёрся и что теперь с этим делать? Из-за него мы потеряли швейный цех. Там было два десятка машин. У нас отжали территорию. Вместе с тем цехом, кстати. Кто – то должен ответить. Ром провалил всё дело, и мы должны его наказать. Что не так?

– Ал, ты хранитель традиций. Я научил тебя, как это делать и почему это так важно. Без традиций следующее поколение забудет уважение, и волчата сожрут вас. Любой может раздобыть лупарру, а при желании и пулемёт, а то и что посерьёзнее. И припереться к вам на разборку или шарахнуть в спину. Наши традиции, к которым мы приучаем всех, это страховка от шальных щенков и задел на будущее. Они держат нас всех вместе. Но сейчас ты хочешь поступить так, как тебе хочется, а не согласно традицям.

– Достал Резец! Что с ними не так? Традиции говорят, что старшие всегда правы. Ты сам эти два пункта вдалбливал в меня. Если старший не прав, посмотри пункт один. Так?

– Так. – тридцатипятилетний мужчина степенно кивнул, давая на мгновение почувствовать свою правоту молодому хранителю традиций – Однако есть ещё одна традиция, которая и оговорит о том, что виновный не назначается. Было?

– Ну было. И что? Ром провалил дело. Молодняк привёл городских гвардейцев в цех. И они отжали и территорию, и сам цех.

– А то, что вы назначили его виновным. Да, он нанюхался газа психов, и парни оттащили его в «Северный ветер». Они всё правильно сделали, так делают все и нас не поймут, если мы психов будем убивать. Ты же это предъявил тогда пацанам. «Лучше бы вы его добили» – ты так сказал?

– Так. Всем бы было лучше. Мы бы аккуратно вытащили станки и запустили бы их.

– Два возражения. Первое – вы могли бы вытащить часть станков, у вас были сутки. Вместо этого вы устроили гудёж. И просрали станки. Вы же выхлебали весь спирт, что на дегазацию готовили. Сами и выжрали. Второе возражение – вы бы их просрали в любом случае. Я вам много раз говорил, что у каждого своя ниша. Каждый занимается своим делом. Шайки шарят по развалинам и добывают из мусора полезные штуки. Деляги с рынка торгуют. Парни с запада занимаются производством, им нужны поставки сырья, и они продают продукцию. Поисковики лазают по пустошам и тащат всё, что найдут в город. Несколько ремонтных мастерских ремонтирует всё подряд. Два госпиталя и одна клиника лечат. Муниципалитет занимается жильём и коммуникациями. Они же трясут налоги.

– Урроды! – вклинился Ал.

– Не без того. У них на службе гвардейская рота, пара дирижаблей – разведчиков, пяток бронекатов и они могут подтянуть наёмников. Они сила, но для сохранения силы им надо денег много. Дальше – фермеры в округе занимаются жрачкой. Поисковики иногда таскают найденные консервы, но это капля в океане. Заметь, обжорный ряд существует мимо Рынка. Это отдельная ниша. Даже электростанция – отдельная ниша. Они работают с муниципалитетом, но они отдельно. На охрану берут наёмников. А вы, такие умники, решили вылезти из своей ниши и залезть в чужие. Не в одну, а в несколько. Да вас бы не оставили в покое ни за что! Так что это вы просто бабки от продажи старых станков потеряли, а не новый цех или что вы там удумали. Воевать с муниципалитетом мы не можем. Да этот цех у нас любой наёмный отряд бы отжал. Нанять охрану вы тоже не можете. Вы же деньги не копите – всё спускаете. Я вам говорил, откидывать в общак, а толку?

– Резец, вот почему ты считаешь, что только ты прав? – вмешался в разговор третий из старших, Блас.

– Ну, ты же умный. Укажи мне, где я ошибся. – спокойно ответил Резец, который уже не первый день знал всю пятёрку старших.

– Мы же ремонтируем в своём цеху всякую мелочёвку.

– Точно. На продажу. У нас, по сути, цех предпродажной подготовки товара. А у них бизнес по ремонту. А парни с севера ремонтом не занимаются в принципе – им проще переплавить метал и заново изготовить что потребно.

– Да ладно, что бы изменило появление десятка станков? Вот сам рассуди, есть спрос на одёжу. Надомницы им занимаются. Продают через барыг, на Рынке. Так и мы бы не лезли свою точку открывать. Все были бы довольны. Барыгам так всё равно, откуда товар.

– Барыгам может и всё равно, хотя это спорно, но вот тем, кто материал на пошив поставляет, точно не всё равно. Кроме того, те, кто сейчас обшивают, кормят себя, свои семьи, тех, кто возит сырьё, хранит товар, торгует, чинит одёжу – есть и такие мастерские. Вы это всё хотели расшатать в городе, где оружия больше, чем людей. Уверенны, что за это не пришлют ответку?

– Пугаешь?!

– Вы готовы к войне? А к диверсии против шайки? Дисциплина отсутствует совсем. Народ бродит кто где хочет. Постов наблюдения нет. Часовые на ночь не выставляются. Оружие давно не проверяли. Вы расслабились, парни. Вам интереснее курнуть чернушку и засадить симпатичной бабёнке. Вы просаживаете деньги, которые добывают мальцы в казино на Рынке. Вы жрёте деликатесы, которые таскают островитяне, а шайка сидит на каше и бобах. И тут вы ещё хотите свои беды свалить на лидера искателей. Того, кто лезет в самые опасные места первым. У вас в голове разум ночует?

– Мы не отменим решения. Он виновен в потере. Он должен был надеть противогаз. Он должен был найти проход, провести мулов и помочь вытащить станки. Это наше решение, Резец. Мы так решили. Все, кто будет срывать наши планы – будут наказаны. Мы устали от того, что торчим на этой помойке. Нам надо перебраться поближе к Рынку. Кто нам будет мешать – мы начнём устранять. Ты либо с нами, либо против нас. – Ал рубил фразы, размахивая рукой. В комнате, освящённой светом масляных ламп, его тёмно-синяя роба как будто поглощала свет.

– Да, Резец. Решай уже. Твоё вечное нытьё уже всем надоело.

– Делайте, что хотите. – Резец ухмыльнулся так, что все старшие напряглись и в комнате повисла напряжённость – Я вас предупредил и последствия вы знаете. Я всё еще вхожу в Казамонику. У меня есть куда отойти, случись что.

– Ну вот и ладно. – кивнул Ал – Завтра с утра объявим решение по Рому. Дадим пару раз в репу и выгоним.

– Хотели же грохнуть? – Род прищурился, глядя на Ала.

– Мы хотели его наказать за прокол. Убьём, и мелкота может решить сбежать. А так они будут бояться изгнания.

– Ну и ладо. У меня ещё дела. – Резец решительно направился на выход. Все недоумённо посмотрели на него, не понимая, какие дела могут быть после захода солнца.

***

Я хотел заглянуть в одну из нычек разведчиков. Пару лет назад, когда всё мало-мальски ценное старшие начали отбирать под предлогом формирования общака, разведчики стали прятать некоторые находки, чтоб не отдавать старшакам. Мелочь, но через своего скупщика можно было загнать и прикупить гостинцев младшим. Уж больно старшие закрутили гайки. Те, кто в мастерских работал, тоже учувствовали в процессе. Некоторые ценные находки надо было привести в товарный вид. Один такой схрон располагался на крыше трансформаторной будки. Там, в нанесённой земле пророс кустарник. Мы с парнями его приподняли и подсунули гипсовую трубу. Точнее, это тогда ещё Ром с парнями делали тайник. В тайнике должны были лежать оружие и сухой паёк. Тайник парни устроили грамотно. Вроде и на виду, но забрать и положить там что-то нужное можно было практически незаметно. Кусты, забор и стены каменные стены будки скрывали практически со-всех сторон. Вроде прошёл мимо и всё, но тайником воспользовался.

Однако, до тайника дойти не вышло. Когда будка проступила из темноты, а я шёл вдоль забора, который в неё упирался, справа раздался знакомый бас:

– Что так долго развязывался?

– Думал.

– Полезное занятие. И чего надумал?

– Старшакам кабзда пришла!

– Пришла. Вот только не с тобой.

– Что так? – бас принадлежал Резцу, которого Ром сильно уважал как учителя, друга и просто мудрого взрослого.

– Они ещё какое – то время будут нужны. А вот потом уже, да, кабзда им.

– Кому нужны и для чего?

– Хм, ну, можем и это обсудить. Ты уже до этого дозрел.

– Дозрел?