Феодосий, как и обещал, вернулся в город до наступления темноты. Пастухи только коров в город повели, как он через Северный выгон проскользнул на кривые улочки Рабочей слободы. Успел, пока заставы казачьи на ночные смены еще не зашли – не сковали Акмолинск ночными пропусками.
С начала волнений в степи, с весны, по уезду обязали казачьи караулы по ночам дежурствами стоять. После приказа о мобилизации новые силы нагнали, опасались бунты пропустить. Из Омска что ни день, то новости одна за другой прилетают. Сухомлинов не зря хлеб ест, не зря должность губернаторскую занимает: по всему уезду, как слепней у хвоста коровьего, казачьих отрядов развелось. Раньше они по станицам сидели, в степи не лезли. Да и зачем? Одни у других баранов увели? Барымтой промышляют отдельные аулы? На это у них свои бии есть. Бий как скажет, так и будет. Решит, чтоб конями возместили ущерб, – отдадут, решит, чтоб пастбищами, – перекочуют в другое место, свое отдадут. Казаков туда гнать незачем, своих дел хватает.
Сегодня с Кашгаром мир, Бухара с Хивой носы высоко не задирают – боятся, чтоб как с Кокандом не получилось. Кокандского ханства уже нет – разрушил тридцать лет назад крепость Махрам генерал-адъютант Кауфман, и все ханство в область Ферганскую уместили. С ханствами сейчас тишина. А если ихэтуани в Китае проснутся? Завтра полк на помощь семиреченским или в Маньчжурию отправят… Кто за хозяйством смотреть останется, кто на линии стоять будет?
Степь на то и степь, что баранов друг у друга воруют, пока станицы крепко стоят, а как роты уведут с выселок и линию обескровят – все! Начнут заново белую кошму искать да ханов на ней поднимать. И вновь запылают города да аулы, как при Касымове горели. Сколько лет прошло, а до сих пор гарь стоит от того пожара. До сих пор тлеют угольки, сколько по ним казачьими подковами ни топчись – не тухнут. Из Сибирского войска восемь полков на фронт ушли. Турков громить да австрияков рубить, если надо будет, еще казаков дадут, но из степи совсем уходить нельзя! Нельзя…
Феодосий обернулся и взмахом руки указал следовавшему за ним всаднику в борике с желтым мехом, где привязать коня. Всадник кивнул и, ловко спрыгнув с седла, бросил поводья рядом со столбом.
– А уйдет? – поинтересовался Феодосий. – По городу бегать за ним будешь?
– Не уйдет!
– Смотри-ка, – закачал головой Феодосий и, перешагнув лужу, постучался условным знаком в дверь.
Литвин с интересом разглядывал Иманова. Черное обветренное лицо степняка с волевым твердым подбородком, на котором клином вытянулась небольшая бородка. Движения резкие, быстрые, словно коня то пришпоривает, то дергает за удила. Большие, без монгольской раскосости глаза внимательно изучают Литвина. Что ж… Ты его, а он тебя. Всё по-честному! В центре сказали: Иманов – местный конокрад, барымташ по-степному, и значит, ухо с ним нужно держать востро. Чтоб не вышло, как в Бессарабии, когда такому же, как Иманов, налетчику помогли с оружием. Через неделю это же оружие на партийную кассу нацелено было. Хорошо, хоть образумили через одесских товарищей, припугнули! Отдал, извинился!
Иманов глазами бурит, сверлит, щупает. Поймет, что у нас, кроме него, никого здесь нет, поднимет своих да уйдет по степи гулять, грабить. В кого стрелять будет? Разбираться в степных обычаях и нравах Литвину некогда. Нет времени на родовые деления, кто какого племени, кто за кого. Сказали, Иманов среди кипчаков известен, кипчаки – это род такой, их много, и большинство – бедные. Значит, подходит!
– Здравствуй! – по-дружески произнес Литвин, протягивая руку степняку. – Будем знакомы!
– Будем, – сухо ответил Иманов и снял с головы лисий борик. – Зачем вызвал?
Говорил он практически без акцента, что редко бывало у степняков. Путал только род иногда, как всякий тюрок, неблизко знакомый с русским языком. Литвина это волновало меньше всего. Он вообще не различал особенностей того или иного народа. Главной для него была цель, которая могла объединить внутри себя хоть черта с ангелом, если этого требовала партия.
– Зачем позвал? – повторил свой вопрос Иманов. – Мои жигиты у Каражалы стоят. Третий день когда настанет, ждут. Тогда ночью выступим! Такой уговор был. Ты через Феодосия оружие мало нам передал. Партия больше обещал. Мне из партии говорили – тысяча! А ты тридцать привез! Как я с тридцать винтовок города возьму? Как казаков убью?
Литвину понравилась прямота Иманова, и он решил не лукавить с ним.
– А как я провезу тысячу винтовок? Как?
Иманов закрутил борик в руках, резко взбивая на нем мех.
– А как я город твой брать буду? Зачем он мне, если оружия нет! Как удержу? Как русских собак с купцами резать буду?
Вот тебе и на… Литвин чуть не открыл рот на такие слова Иманова. Резать? Русских? Купцов? Собак?
– О чем ты? – с тревогой спросил он. – Каких еще собак?
Иманов взбил наконец-то свой борик и отложил его в сторону.
– Как дед мой Иман!
– Какой дед? – в предчувствии беды изумился Литвин. – Ты что, собрался штурмом город брать? Твоя задача – навести шороху у города, пальбу устроить и сделать задание. Никаких штурмов!
– Это твой задача, – повысил голос Иманов, – мой задача – взять город, как Кенесары! Вырезать всех шакалов и вернуть свою землю!
На крик в комнату забежали Нестор с Феодосием. Литвин жестом остановил их в дверях. Он наконец-то догадался, что происходит. Центр, думая, что Иманов понимает задачу, даже не проверил и не узнал, что на уме у этого человека. Передали через посыльного информацию, получили согласие – и все! А уж как там – что понял и как понял… это уже не их дело. Да и что центру? Как может Дед, сидя в Цюрихе, понимать этого барымташа из рода кипчак?! Литвин и тот, находясь здесь, с трудом понимает его. А там?.. Вырежет он город и не моргнет. Сидит, мускул на лице не дрогнул… Как дед Иман. Иманов поэтому, что ли?
– Иманов в честь деда? – спросил Литвин, махнув рукой, чтоб Феодосий и Нестор вышли из комнаты. – Дед воевал здесь?
Прищурив глаза, барымташ ответил:
– Прям здесь, – он топнул ногой в сапожке по полу, – толенгутом[21] у Кенесары был. Многих тогда казаков вырезали, Ишим красным стал! Шубина из крепости выбить не смогли, ушли в степь! Воевал не то… слово, Литвин! Свое забирали они, – чуть тише сказал Иманов, – ты не думай, что я дурак или слепой. Тебе земля эта нужна! Моя сила нужна, мои люди. Думаешь, только вам нужен?
– Нет! – согласился Литвин. – Кадетам тоже. Монархистам еще.
Иманов неожиданно рассмеялся звонким, прерывистым смехом.
– Может, у англичан и есть такие партии, а у китайцев с немцами точно нет, – подняв брови вверх, сказал он. – Вы, русские, думаете, что, кроме вас, никого нет?
Вон оно что, задумался Литвин, удивленно поглядывая на этого с виду простого кочевника. Раскрывает карты. Мол, не вами одними сыт могу быть, есть и другие силы. Интересно, а что обещали ему англичане с китайцами? Землю отдать, которую царь к империи пристегнул? Вместо казаков и солдат – гарнизоны британских стрелков? Наместники по уездам?
– И почему не взял у них?
– У китайцев? – вновь расхохотался Иманов. – Жукоеды хуже вас! Вам земля для империи нужна, людей у вас мало, точками ставитесь, всё не трогаете…
– А им? – поинтересовался Литвин.
– А им, – сжав зубы, произнес Иманов, – а им всё нужно! Всё заберут.
– И британцы?
Иманов на это ничего не ответил, лишь дернулся, как будто его кто-то уколол шилом.
Бычий пузырь на окне стал темным, и Литвин зажег лампадку. Отсвет пламени заиграл острыми язычками на стене, перебрался к двери и высветил лица людей.
– Болеешь? – Иманов обратил внимание на нездоровый, бледный, как у разваренной рыбы, цвет лица Литвина. – Поэтому завтра?
– Не только! – Литвин пододвинул к лампадке карту города, начерченную Нестором. – Вот здесь мы динамит заложим, – он пальцем указал на прямоугольный квадратик, – как рванет, я и Феодосий будем вот здесь. Это уже банк. Там сделаем акцию и уходим обратно в слободу. В городе будет шум, а ты в это время… – Литвин поднял голову и увидел, что Иманов достал от куда-то очки и, надев их на нос, внимательно рассматривает карту, – ты со своими начнешь отсюда…
– Лучше отсюда, – передвинув палец Литвина, Иманов указал на место без обозначения, – здесь казачий стан, они отсюда ждать удара не будут! Какая задача акции?
– Деньги из банка! – сказал Литвин. – Касса нужна!
Иманов хмыкнул, и Литвин напрягся. Или да, или нет!
Если нет, то нужно дать Феодосию знак, чтоб решал сразу с Имановым… Желательно без шума!
– Вот поэтому англичанам я отказал, – вскользь сказал Иманов и развернул карту вверх ногами, – до банка я через управу пройду!
– Зачем? – Литвин посмотрел на дверь и решил, что Иманова уберет сам, Феодосий не нужен. – Зачем тебе управа?
О проекте
О подписке