– Дак уж вырос, вроде, куда больше-то. Сейчас если только киллошки набирать осталось, – подтрунивал Ян.

– Максим спортом, наверное, занимается каким-то, чтобы в форме себя держать? – поинтересовалась Каринина мама.

– Ага, кофеболом, – рассмеялся Ян.

– Да Ян, блин! – пихнул его в бок Максим.

– А что? Ты, по-моему, только кофе пьёшь и жрёшь постоянно. Скоро не там расти начнёт.

– У нас активная работа, попробуй, блин!

– Да я бы попробовал, но вы же не пускаете.

– А Юлю сегодня пустили, – озорно улыбаясь, сказала Карина.

– Да ладно? И каково это, находиться по ту сторону? – спросил Ян.

– Ужасно сложно! – воскликнула я. – Честно, я не представляла, что варить кофе – это настолько искусная и тяжёлая работа.

– Вот видишь, а у тебя все по фигне, Ян, – показала ему язык Карина. – Выбросил ту гранолу, кстати?

– Нет, Максу скормил.

– Макс, как ты мог? – изумлённо воскликнула она.

– А что такого?

– Это вражеская еда, мы должны были ей тыщ-тыщ сделать.

– Не волнуйся, Карина, кислотно-щелочная среда моего желудка её покарает.

– Ты бы не выжил в средние века, – покачала головой она.

– Почему?

– Потому что там столько еды не было, чтобы тебя прокормить, – засмеялся Ян.

– Нет, потому что таких изменников, как вы, там карали только так, – щёлкнув пальцами, произнесла она.

– Ой, да ладно. Вообще любого из нас отправь даже в недалёкое прошлое, и мы умрём, мы просто не приспособлены к такой жизни, – сказал Ян.

– Да и нечего вам там делать, ребят, в настоящем куда интереснее, а в будущем ещё лучше, – улыбаясь, произнёс Каринин папа.

– А мне бы хотелось вернуться в прошлое, – задумчиво начала я, – чтобы понять, что из моих воспоминаний правда, а что ложь… – я нервно теребила салфетку, погружённая в себя, и не сразу осознала, что произнесла это вслух. Увидев обращённые ко мне взгляды, я смутилась и резко поднялась из-за стола.

***

– Они будут считать меня чокнутой, – опустив голову на стойку, удручённо произнесла я.

– Что-то случилось? – недоумённо на меня посмотрев, спросил Сергей.

– Иногда я говорю то, что не следует, озвучиваю мысли, которые стоило держать при себе, – обеспокоенно потирая пальцы, сказала я.

– Биг босс, у нас есть грандиозная идея! – восторженно воскликнула Карина, подбежав к стойке вместе с Максом.

– Простите, я ляпнула глупость там, за столом, – сжавшись от неловкости, произнесла я, обращаясь к ребятам.

– Серьёзно? – с улыбкой спросил Макс. – Ты просишь за это прощение?

– Она нереальная милашка, ребята! – порывисто обняла меня за плечи Карина.

– Мне так неловко, – тяжело выдохнула я.

– Да из-за чего? – удивлялась Карина. – Нет, серьёзно, я понимаю, ты начала бы танцевать стриптиз, забравшись на стол, это бы, наверное, вызвало удивление, биг босс бы тебя снял, конечно, сразу. Ну, со стола, если вы не поняли.

– Какое важное уточнение, – прыснул со смеха Максим.

– Карина, не продолжай, пожалуйста, – закрыв лицо рукой, рассмеялся Серёжа.

– Не, ну что, ты против разврата в кофейне, я это имела в виду. Хватит ржать уже, а, извращенцы, – она пихнула смеющихся мужчин локтём.

– Короче, Юля, ты поняла, да, что самые удивительные люди у нас в кофейне – Карина и Стас? Вся самая эпичная дичь принадлежит им, так что прости, но тебе с ними не сравниться, – продолжал хихикать Макс.

– Ладно, давайте вернемся к вашей грандиозной идее. Что вы задумали? – с любопытством спросил Сергей.

– Вспомним старые добрые времена, за четвёртым столиком сидит пара. Поиграем? – озорно подмигнула Карина.

– Ну почему бы и нет, сегодня был сложный день, можно и развлечься, – воодушевился Серёжа.

– Давайте быстро ставки, и я иду принимать заказ, – сказал Максим. – Моя ставка, гм, он будет фильтр и что-нибудь мясное, наверное, киш с курицей, она однозначно чай.

– Что это однозначно? – недоверчиво спросила Карина.

– Ну, ты посмотри на неё, не может человек, не обладая хоть какой-то толикой безумия, любить кофе. Чай без вариантов. На десерт что-нибудь простое, например, сметанник.

– А мне кажется, наоборот, он любитель чаев: застегнутые пуговицы, неулыбающиеся губы, попросит простой чёрный чай. И без десерта, у нас впервые, попробовать навряд ли что-то решится. Она долго меню изучала, я думаю, выбрала что-нибудь не совсем простое и не с первой страницы, латте, например, с бананом и карамелью, на десерт скорее всего медовик. Биг босс?

– Он будет американо и круассан, она – горячий шоколад и морковный торт, – лаконично ответил Серёжа.

– Всё, я пошёл.

– Вы в самом деле угадываете конкретный десерт и напиток? – поинтересовалась я.

– Нет, конечно, ты что, нам хотя бы в категорию верную попасть, а там кто ближе будет. Но вообще биг босс обладает магией, он довольно часто угадывает, – облокотившись на стойку и наблюдая за Максимом, произнесла Карина.

– У меня просто чуть больше опыта в кофейной среде, – улыбнувшись, ответил Серёжа.

– Блин, Серёга, так нечестно, – вернувшись, расстроенно проговорил Макс. – Ты опять выиграл. Почти же 100% попадание. У него американо и печенюха овсяная, у неё какао и морковный торт. Как ты это сделал?

– Опыт и интуиция. Почему я решил, что он закажет американо? Ну, мне кажется, он не любитель ходить по таким заведениям, видно, что ему здесь некомфортно, он оглядывается, дёргает воротник, меню пролистал очень быстро, такая категория людей ещё часто стесняется произнести сложные названия, боясь ошибиться в произношении, американо звучит просто, известно и понятно, и на десерт он выбрал бы что-нибудь простое. Она любитель сладкого, это видно по тому, с каким восторгом осмотрела десерты на витрине, когда они только зашли, поэтому напиток – горячий шоколад или какао, а насчёт морковного торта, он в принципе пользуется у нас успехом, опять же его легко произнести, он понятнее, ну и время сейчас такое, уже обед и хочется чего-то посытнее.

– Не, ну всё, конечно, логично и, если понаблюдать, это замечаешь, но мне кажется, твоё образование тебе в этом всё-таки помогает. Вас, видимо, обучали читать людей? По фото определяли цвет кармы? – глядя на Сергея пытливым взглядом, спросил Максим.

– Макс, я учился на психолога, а не экстрасенса, – смеясь, произнёс Сергей, наливая кофе.

– Психолога? – удивлённо воскликнула я.

– Да, – взглянув на меня, ответил он. – Ни дня не работал, правда, но диплом имею.

– Понятно, – разочарованно произнесла я. – Мне нужно домой, всем пока! – не дожидаясь ответного прощания, я быстро накинула куртку и, не застегиваясь, вышла из кофейни.

– Юля, подожди, пожалуйста, – услышала я за своей спиной голос Сергея.

– Психолог! – громко воскликнула я, не сбавляя шага и не оборачиваясь. – И ты мне ничего не сказал?!

– Ты не спрашивала, – почти поравнявшись со мной, спокойно произнёс он.

– О чём? Не психолог ли ты случаем? Не маньяк? Мне все варианты стоило перечислить?

– Как интересно ты ставишь в один логический ряд психолога и маньяка, – догнав меня, с улыбкой проговорил он.

– У тебя ещё хватает наглости издеваться? – резко остановившись, спросила я.

– Юль, давай спокойно поговорим.

– Конечно, пойдём, где ты проводишь сеансы своей психотерапии? Прямо в кофейне или снимаешь отдельный офис? – язвительно произнесла я. – А я не могла понять, почему всё так? Почему ты держишь дистанцию? А теперь ясно, я просто твой новый подопытный кролик, только и всего.

– Это не так.

– Да ладно? А как это, Серёж? Тренируешься, чтобы не потерять квалификацию? Ты нагло влез ко мне в голову и копался там!

– Да каким образом? – недоумённо воскликнул он. – Почему все приравнивают психологию к какой-то экстрасенсорике? Это невозможно, я не Профессор Икс¹⁵ и не читаю мысли.

– Ты использовал все эти ваши приёмы при общении со мной!

– Какие приёмы?

– Тебе лучше знать, какие! Что там обычно делают психотерапевты? Гипноз, внушение, расположение к себе? Господи, как я могла поверить тебе? – с досадой произнесла я.

– Я ничего не делал. Да, не буду отрицать, что психология показала мне важные механизмы общения с людьми, и они мне помогают, но использую я их для себя в первую очередь, и это не копание в головах, это всё равно что навык общения, мы все его приобретаем и совершенствуем, просто я прорабатывал его глубже, чем остальные. Вот и всё. Я понимаю чуть больше, чуть больше наблюдаю, но это никак на тебя не влияет.

– Тогда почему ты мне не сказал?

– Когда мы только начали общаться, я предчувствовал, что ты можешь так отреагировать. Ты была в подавленном состоянии и либо боялась обратиться к психотерапевтам за помощью, либо обращалась, и они тебе не помогли, и ты в них разочаровалась, поэтому я не хотел говорить сразу. Да и темы подходящей не было, а бросить эту информацию в лоб было бы странно. А потом я просто забыл, что ты не знаешь этот факт обо мне, потому что он настолько же малозначителен, как мой возраст и дата рождения.

– Да я вообще о тебе никаких фактов не знаю, кроме имени и теперь ещё фамилии, благодаря увиденному сертификату! – раздражённо прокричала я.

– Имя и фамилия, – повторил он, грустно улыбнувшись. – Если я сейчас промолчу, ты решишь, что я снова солгал тебе, поэтому я признаюсь, этот факт не совсем достоверен.

– Что? У тебя ещё и имя с фамилией ненастоящие? – изумленно воскликнула я. – Так всё! – отгородилась от него руками я. – Я не могу больше пребывать в этой твоей фальши. У меня остался только один вопрос, навряд ли ты, конечно, ответишь честно, но всё же, почему ты вообще пришёл ко мне в тот день?

– Я увидел, что тебе необходима помощь и решил помочь тебе выбраться из всего этого.

– Оу, отлично, спаситель, значит, – усмехнулась я. – Вот только я не принцесса в беде, меня не надо спасать. Меня уже однажды один спас, я за ним теперь замужем почти 10 лет. Мне не нужны герои, не нужны сеансы доктора, мне просто нужен друг, которому я смогу доверять, но, очевидно, это не ты, потому что односторонней дружбы, как и доверия, не бывает, а ты всё время держишь дистанцию, и я абсолютно ничего о тебе не знаю, а то, что знаю, оказывается вымыслом.

– Юля, откровения и доверие сближают людей.

– А ты видимо сближаться со мной не хочешь?

– У-ф-ф, – тяжело выдохнул он. – В том-то и дело, что хочу. Но я боюсь влюбиться в тебя, – взъерошив волосы, произнёс он.

– А это может произойти?

– Как один из возможных вариантов развития событий, да. Я уже испытываю симпатию к тебе, как к человеку, и, если она перерастёт в нечто большее, это будет очень некстати. Я не хочу сделать твою жизнь сложнее, чем она уже есть сейчас.

– Ты усложняешь мне её гораздо больше своими тайнами. Я не знаю о тебе никакой правды, как оказалось.

– На что повлияет эта правда? Ну, зовут меня, допустим, Артём или Иван, что это изменит и как отразится на тебе? То же самое с моим дипломом, что изменилось бы, узнай ты, что я физик-ядерщик к примеру?

– Но ты не долбанный физик-ядерщик! – вспылив, прокричала я. – Их не учат копаться в головах и внушать мысли!

– Психологов этому тоже не учат, – спокойно пояснил он. – Понимать – да, но не влезать, это аморально, неэтично, незаконно и ещё много слов с «не».

– Я уже не знаю, чему верить, – растерянно потирая лоб, произнесла я.

– Верь себе, самый беспроигрышный вариант. Если ты действительно чувствовала какое-то давление с моей стороны на себя или тебе было некомфортно, то да, это повод начать меня опасаться.

– Мне всегда было хорошо в кофейне, к тебе и Карине я особенно привязалась, – тихо произнесла я.

– Кстати, Каришка тоже увлекается психологией, – улыбаясь, сказал он.

– Великолепно. Скажи, а нормальные люди в твоей кофейне работают, нет?

– Насчет нормальности я не уверен, но все остальные точно не психологи, – рассмеялся он.

– Это не смешно.

– А улыбка на твоих губах говорит обратное, – глядя на меня, произнёс он. – Ты цепляешься к неважному, Юль, всё это никак не характеризует меня как человека, – мягко проговорил он.

– Но ничего другого я о тебе и не знаю, Серёж. Знаешь, о чём я думаю сейчас? Может быть, тебя нанял мой муж? Может, вообще вся твоя кофейня создана им? Он придумал всё это, чтобы лучше мной управлять.

– Какая внушительная теория заговора, но нет, мир всё же устроен гораздо проще, чем мы думаем.

– Мой муж в состоянии его усложнить.

– Настолько? Это навряд ли, слишком много деталей и действующих лиц.

– А ещё ты можешь быть просто очередной иллюзией в моей голове. В моей жизни их так много: собственных и чужих, я очень от этого устала. Мне нужна какая-то точка опоры. Расскажи мне что-нибудь о себе, чтобы я могла видеть, что передо мной живой человек, чтобы я могла доверять тебе, знать тебя, а не додумывать. Иногда мне кажется, что мир вокруг меня ненастоящий, что это просто сменяемые в моей голове локации, однажды я очнусь, и всё исчезнет. Дай мне что-нибудь настоящее, пожалуйста, – умоляюще на него посмотрев, попросила я.

– У меня непростые отношения с матерью, – начал он, рыская в карманах своего пальто. – Ты, наверное, уже частично уловила это из нашей прошлой беседы тогда в парке. Это лишь верхушка айсберга драмы наших взаимоотношений. Она очень тяжёлый человек, властный, твёрдый, с 9 лет растила меня одна, работая врачом-хирургом – далеко не самая простая профессия, это и многие другие события нашей жизни наложили большой отпечаток. С ней никогда не было легко, она – сочетание безумной материнской преданности и заботы с бесчувственной властностью, она та мать, что сидит дни и ночи у кровати своего температурящего ребенка, отдаёт всё самое лучшее, во многом ограничивая себя, что любит тебя, но никогда об этом не говорит, не признаёт своих ошибок и не прощает твоих. В детстве я боялся её прихода после родительского собрания, она всё время была мной недовольна, постоянно сравнивала и душила своими придирками. Почему я не лучший в классе? Я что, тупой? Почему не получил 5? Почему Ваня её получил, а я нет, я что, глупее Вани? И на кой чёрт она вообще родила такого безмозглого ребёнка? – шумно выдохнул он, потирая висок. – Знаешь, что она сказала, когда я решил открыть кофейню? Что я мерзавец, отнявший её лучшие годы, что она вкладывалась в меня, а я неблагодарная тварь, бросившая учёбу ради безумной мечты, что она ненавидит меня и презирает. И лучше бы я сдох, чем так её подвел. Прости, мне надо закурить, – доставая сигареты, произнёс он. – Мне так легче, с дымом я выдыхаю эти воспоминания из своих лёгких, чтобы я снова мог жить без их гнёта.

– Господи, прости, какая же я дура, что заставила тебя говорить об этом! – расплакалась я.

– Эй, эй, ты чего? – он ободряюще улыбнулся, положив руку на моё плечо. – Всё в порядке, это лишь тяжёлое воспоминание, только и всего. Если бы я не хотел говорить, я бы не поделился. Не знаю, успокоит тебя это или нет, но психотерапевту я тоже об этом рассказывал, это часть терапии, но вот курить у себя в кабинете она мне не разрешила, – он отвернулся и поднял голову вверх, выдыхая дым с закрытыми глазами.

– Красиво, – глядя на мерно выдыхаемые им кольца, сказала я.

– Да, что-то в этом есть, – грустно улыбаясь, ответил он. – Всегда ношу в кармане пачку на такие случаи, помогает снять напряжение.

– Психотерапевт помог тебе разобраться со всем этим?

– Да, во многом, я прорабатывал разные личностные проблемы и изменился. Избавился от сильнейшей созависимости. Всю свою жизнь я стремился доказать матери, что лучше, умнее, я должен был стать большим, чем я есть, ради неё. И я рад, что вовремя остановился. Я не избавился от боли, глупо это отрицать. Но теперь я не чувствую вину, что не оправдал её ожиданий и не стремлюсь им соответствовать. Я не идеал её идеального ребенка, я это принял, иду своей собственной дорогой, пусть и без её поддержки.

– Она была когда-нибудь в кофейне?

– Нет, никогда. Мы приглашали на открытие своих друзей и родных, пришли родители Стаса, Карины, Макса, в общем, все, кого звали, но не моя мать. Она сказала, что не любит кофе и долгие поездки. Как-то так, – произнёс он, стряхивая пепел.

– Мне очень жаль.

– Самое тяжёлое, от чего я до сих пор не избавился – ожидание, что она примет мой выбор. Господи, я до сих пор жду этих четырёх долбаных слов «я горжусь тобой, сынок»! – громко крикнул он, подняв полный боли взгляд в небо. – Но, видимо, не в этой жизни, – затушив сигарету, тяжело проговорил он. – Мы все так или иначе пребываем в мире собственных и чужих иллюзий, главное вовремя от них избавляться, не растворяя себя.

Мы долго стояли рядом, молча провожая глазами проходящих мимо людей, небо вновь затянулось серой дымкой, грозя обрушить на нас очередной поток дождя и ветра.

– Серёж, мне нравится проводить с тобой время. И я хочу узнавать тебя, мы же можем всё это сделать, не переходя черту?

– Конечно, мы вполне можем стать просто хорошими друзьями.

– И что подсказывает твоя интуиция на этот счёт?

– Что всё будет очень сложно, – вздохнув, произнёс он.