11. Кристина. Злючка

Не удается стереть из головы картинки, в которых представляю Островского в кругу семьи. Какой он дома? Любит жену, дочь? Улыбается им, шутит, целует? Рассказывает, как ловко раскрутил очередное дело? Им гордятся? Наверняка гордятся. Я бы тоже гордилась таким мужчиной.

Мне жаль его жену. Никиту невозможно не любить, а он…

Такой нежный был сегодня со мной. Со мной, а не с ней!

Любимым не изменяют с первой встречной.

Что в первую нашу встречу, что сегодня, я его жену между нами не чувствовала. Никита как будто один. И создан именно для меня, а я – для него. И я даже корю себя за связь с Калининым – ненужное звено в моей жизни. Не потому, что у меня виды на Островского и я планирую разрушить его семью, боже упаси. Третьей и последующих встреч у нас точно не будет. А потому, что зря потратила себя, свое время, чувства на недостойного меня мужчину. Зачем? Ради места в клинике? Не стоило.

В подъезде ярко пахнет мужским парфюмом. Запах знакомый. Так пахнет в кабинете у завклиникой. Раздражает. Вытеснит сейчас из моих легких запах Островского, и ничего у меня больше от него не останется.

На свой четвертый этаж поднимаюсь пешком. Не тороплюсь. Оттягиваю тот момент, когда останусь одна в четырех стенах. В сумке бутылка вина, сыр и виноград – я же с работы уволилась, чем не праздник.

Впереди остается последний пролет. Сверху шорох какой-то раздается. Поднимаю глаза и застываю, опешив.

– Кристина…

И вид такой виноватый-виноватый, как у пса, что новый диван разодрал и сейчас готов отхватить от хозяев.

– Какие люди и без охраны, – жалить и колоть хочется больнее. Отчасти потому, что у самой на душе гадко. – Или вы с охраной? – возле перил задираю голову вверх, высматривая на лестнице кого-нибудь притаившегося. Внизу тоже никого. – А где Любочку спрятали? Или, не дай бог, жена за углом караулит?

– Крис…

– Что вы здесь делаете, Анатолий Сергеевич? – вкладываю в голос максимально холода.

Ни разу здесь не появлялся.

Вид такой, будто на прогулку вышел – кроссовки, голубые джинсы, тонкий свитер в клетку, ветровка. Поводка с мелкой тявкающей шавкой не хватает. Я знаю, у его жены есть такая.

Медленно поднимаюсь по лестнице.

– Я к тебе. Нехорошо как-то расстались…

А сам сверху пристально в лицо мое вглядывается. Потекшую тушь я стерла еще перед супермаркетом, надеюсь, после прогулки уже не сильно заметно, что я плакала.

– Нехорошо? А по-моему, замечательно.

– Ты все еще обижаешься на меня? Ну, извини. Крис, что мне сделать, чтобы заслужить твое прощение?

– Исчезнуть из моей жизни.

– Это невозможно, – разводит руками.

– Не боитесь, что жена узнает?

– Ай, плевать.

– Даже так? – выгибаю бровь дугой. – И давно вы стали таким смелым? Одумайтесь, Анатолий Сергеевич, из-за какой-то любовницы клинику можете потерять.

Ни для кого не секрет, что клиника принадлежит жене Калинина. Она его старше на десять лет, в дела практически не вмешивается – доверила управление супругу.

– Ну хватит злюкаться, любимая. Тебе не идет, – Анатолий, скалясь, вырывает из моей руки сумку. Тоже мне, джентльмен. – Пригласишь?

– Извините, но нет.

– Кристина, хватит уже… – Толик свободной рукой притягивает меня к себе, тычется носом мне в волосы, пыхтит там. – Хочу тебя!

А я – нет! Я вообще не понимаю, зачем мы встречались. На что я надеялась?

– Анатолий Сергеевич, вам домой пора! – вырываюсь.

– Я не уйду, – вжимает меня в себя сильнее. – Я же вижу, тебе плохо, Кристина. Ты расстроена, глаза заплаканные. Прости, я повел себя как последний козел.

– Вы думаете, я из-за вас плакала? – озаряет меня.

– А разве нет? Застукала меня с Любой. Она пыталась меня соблазнить, но больше этого я не допущу. Совсем персонал распоясался, субординацию не соблюдает…

Мне так смешно, что я даже прекращаю попытки вырваться из сети этого паука. Пусть мой придурочный бывший начальник потешит себя мыслью, что бабы из-за него слезы льют.

Этажом выше хлопает дверь. Калинин отскакивает от меня назад как ужаленный. Делает максимально деловое лицо. Мне еще больше смешно от его трусости. Зажимаю рот рукой, чтобы не расхохотаться в голос, но слезы предательски накатывают на глаза. Опять Калинин надумает себе что попало.

Сверху спустился сначала мопс на поводке, потом его хозяйка показалась.

– Здравствуй, Кристина.

– Добрый вечер, Мария Петровна, – едва не прыскаю от смеха.

Соседка замедляет шаг, проплывая мимо в темно-зеленом мохнатом спортивном костюме с капюшоном. Оценивающе осматривает с ног до головы Анатолия, словно примеряет его ко мне. Мопс обнюхивает его ботинки и брюки, сморщивается еще сильнее.

Съешь его, Чаппи, или обмочи хотя бы. С меня консерва за это.

Но мопс, виляя задом, трусит вниз вслед за хозяйкой.

– Какое чудовище, – шепотом хмыкает Калинин, вращая глазами в сторону соседей. Кого он имеет в виду – собаку или женщину, уточнять не стала. Мне все равно и смеяться расхотелось.

Калинин вдруг выходит из коматоза. Нагло расстегивает молнию на моей сумке, сосредоточенно начинает рыться там.

– Где твои ключи? О, – вытаскивает бутылку, улыбается во все свои тридцать два, – то, что нужно.

– ВАМ не нужно, Анатолий Сергеевич, – разозлившись, отбираю у него бутылку и сумку. – До свидания! А лучше – прощайте.

– Кристина! – несносный мужчина встает перед моей дверью, звездочкой раскидывает руки и широко расставляет ноги. – Ну ладно я, ладно – наши отношения. Не хочешь, не надо. Но клиника!.. Вернись, пожалуйста.

– Нет, – упрямо качаю головой. – У меня нет никакого желания там работать.

– Я тебя прошу… умоляю…

Оу, это что-то новенькое!

– Хотя бы отработай, как положено, две недели, чтобы я замену тебе подыскал.

И снова этот взгляд побитого пса.

Я не хочу! Я уже настроилась забыть маршрут в ту сторону!

– Пожалуйста… – складывает брови домиком.

12. Кристина. Нетайная тайна

– Пожалуйста… – складывает брови домиком.

Ведь не отстанет. В конце концов, что такое две недели? Искать новое место работы можно и в клинике.

– Ладно, черт с вами, Анатолий Сергеевич. Но, – поднимаю палец вверх, – только две недели!

– Йесссс! – расцветает Калинин майской розой. – Отпразднуем наше примирение? – тянет паучьи пальцы к бутылке.

– Обалдеть не встать! Какое нахрен примирение? У нас только деловые отношения, не забывайте об этом, Анатолий Сергеевич.

– Злючка, – лыбится миролюбиво.

Правда, недолго. Его телефон в кармане ветровки подает признаки жизни.

Вытаскивает. Лицо мгновенно меняется на подобострастное. Без слов понимаю – жена. Прижав к губам указательный палец, показывает мне, чтобы молчала, принимает вызов.

– Да, дорогая? Я где? Скоро буду. Да… с клиентом встретился по дороге, задержался…

Не глядя на меня, бывший бежит вниз по ступенькам, что-то там объясняя благоверной.

Слава богу, ушел. А я дура, что согласилась на отработку. Теперь придется две недели терпеть его рожу в клинике. Ладно, постараюсь по минимуму сократить наши пересечения.

Дома, не включая свет, разуваюсь и прохожу сразу на кухню. Щелкаю выключателем, зажигая подсветку на кухонном гарнитуре. Мягкий свет разливается по небольшой, но очень уютной, моей любимой кухне. Ставлю бутылку на стол, достаю сыр и виноград и только после этого иду обратно в прихожую. Сумочку привычным жестом вешаю на крючок, плащ – на плечики и в шкаф.

Тихо в квартире. Я вообще люблю одиночество, особенно после рабочего дня, но не сегодня. Сегодня день выбил меня из колеи: увольнение, неожиданная встреча с Никитой и секс с ним, Калинин под моей дверью, согласие доработать под его руководством…

За один день потеряла равновесие в этой жизни.

Переодеваюсь в домашнюю одежду.

В ванной долго мою руки, умываю лицо, стираю косметику. Жаль, что память нельзя очистить. Оставить только приятные моменты, а темные пятна смыть ватным диском.

Мою виноград, режу кубиками сыр и наливаю в бокал рубиновый напиток.

– За неполное увольнение, что ли, Кристина Владимировна? – поднимаю бокал своему отражению в кухонном окне. – И как ты согласилась?

Сама не понимаю.

Одно знаю точно: с Калининым больше никаких, кроме рабочих, отношений. Самой от себя противно, как вспомню, что спала с ним.

Мне ведь казалось, что между нами чувства. Я придумала себе любовь, сама в нее поверила, идеализировала ничтожество. Которое на деле живет, как паразит, на шее у жены, обманывает ее.

Какие же они разные – Никита и Анатолий.

Не, ну одинаковые они в одном – оба изменяют женам.

А в остальном – полные противоположности.

Никита, несмотря на наличие жены и ребенка, идеален как внешне, так и внутренне. В постели просто бог. Местами нежен, местами требователен и груб, но точно знает, что нужно мне и ему тоже.

Калинин проигрывает ему во всем: пафосный, изворотливый, щуплый. Меня передергивает при воспоминании, как его губы касались меня, как пальцы ласкали, как вообще мы были близки.

Где были мои глаза, когда я подпустила к себе Толика? На что я повелась? Ах да, на обещания сказки, необходимость быть кому-то нужной…

Так, все! Хватит думать о мужиках! Ни один из них не достоин меня. Я сама по себе, и одной мне тоже неплохо.

Наливаю второй бокал. Открываю галерею в телефоне. Там сохранены фотографии, что мне прислала Денисова.

– За тебя, Дашка, – выпиваю вино.

Я за нее искренне рада. Роман – достойный мужчина. И от чокнутой Вербиной спас, и замуж позвал. Колечко на руке Дашки чудесно смотрится, и сама она такая счастливая. Саша совсем взрослый. Я ведь с крестником еще путем не пообщалась, он уже и забыл обо мне. В воскресенье поеду в «Детский мир», куплю ребенку игрушек, а потом нагряну к Дарье в гости. Отвлекусь хоть.

В голове шумит, душа требует развлечений. Позвонить, может, кому?

Листаю телефонную книжку. Хорошо, что у меня нет номера Островского и нет возможности скомпрометировать его ночным звонком перед женой. Что я бы ему сказала? Что он лучший мужчина, которого я встречала в своей жизни? И что буду ждать в ответ? «Вы кто? Извините, ошиблись номером». Аха-ха, смешно.

Это очень хорошо, что нет его номера – не придется завтра жалеть о своем поступке.

Может, Даше позвонить? Подруга спит, скорее всего, а если ее Роман не дает ей уснуть, то все равно им не до меня.

Это печально, когда, перебрав все сохраненные контакты, не знаешь кому позвонить, чтобы пообщаться на одной волне. Так жалко себя. Кошку, может, завести?

Налив третий бокал, подхожу к окну. Ночной город радостно сверкает всевозможными вывесками и огнями. На небе звезд не видно – еще с вечера небо затянуло серыми облаками. В голове шумит и кружится – вино на голодный желудок дало себя знать.

Телефон в руке вдруг оживает. С удивлением смотрю на абонента. Агния! Как я могла о ней забыть? Вот же та жилетка, которая скрасит мое одиночество.

– Привет, полуночница, – смеясь, приветствую коллегу, – чего не спишь?

– Да за тебя, дуреху, волнуюсь. Как ты там?

– Я? Отлично. Вино вот пью. Хочешь присоединиться?

– Не, мне завтра на работу.

– Ты не поверишь, мне тоже.

– Ты нашла новую работу?

– Увы, возвращаюсь на старую.

– Но как?!

– Калинин лично пришел, слезно умолял не уходить.