Глава 6. Соглашение

Его слова эхом отдаются у меня в голове, пока мир перед глазами быстро кренится набок. Я сквозь размытую пелену вижу, как Киран наклоняется ко мне, и на грани потери сознания выдыхаю «Да», хотя уже не понимаю ни смысла сорвавшегося с губ слова, ни что со мной происходит. Все мысли в голове разом начинают гаснуть, словно кто-то задул их, как свечи.

Будто сквозь толщу воды слышу голоса герцога и Джонатана:

– быстрей! Надо отнести ее в замок.

– Ваша Светлость, у нее сильное кровотечение. Нам нужен тот отвар.

– Быстрее, Джон!

Внезапно я ощущаю тепло и чьи-то крепкие руки, поднимающие меня с земли. Моя голова безвольно запрокидывается назад, и через мутную пелену еще теплящегося рассудка я смотрю на звездное небо. Вот смерть и догнала меня. И я наконец-то поддаюсь ей, чувствуя холодные когти, стремящиеся захватить меня в свою власть. Конечно, я часто размышляла о смерти, но не думала, что так скоро окажусь на ее пороге.

Жрецы в храме говорили, что перед отходом в иной мир видишь свет. Ты идешь на него в объятия к Пяти, пока мимо проносятся твои самые светлые воспоминания. Возможно, все дело в том, что я больше не молюсь этим богам, потому что вместо света я вижу тьму – вязкую и противную. Она окутывает меня, затягивая в недра потаенных страхов, снова и снова прокручивая моменты, которые я предпочла бы забыть. Я вновь оказываюсь на той злосчастной тренировке несколько месяцев назад, где в поте лица веду тренировочный бой со своим наставником Алексом. Луна восходит за небольшим окном зала, возвещая о том, что ночь вступает в свои права. Мой Дар начинает проявляться, благодаря чему движения становятся плавнее, а шаги – практически бесшумными. Это дает мне фору и позволяет выиграть эту схватку.

Обрадованная победе, я не сразу замечаю, что мы больше не одни в тренировочном зале. Только когда слышу за спиной холодный голос, отчеканивший мой приговор, я оборачиваюсь и вижу кардинала Эмилио, который наблюдает за мной:

– Эту девушку перевести в мой отряд, – говорит он стоящему рядом Антонио, прожигая меня насквозь серыми глазами.

Его слова пробуждают воспоминания о прошедших нескольких месяцах, позволяя им проноситься перед внутренним взором. Будто наяву чувствую противные прикосновения рук к моим бедрам, когда меня властно усаживают на чьи-то колени, даже не спросив разрешения. Слышу прорезавший воздух свист от пощечины, которую влепляю придурку из Лезвий – он решил, что меня привели в их ряды для их увеселений. Снова и снова вижу, как ввязываюсь в потасовку, в ходе которой мне удается сломать мерзавцу нос (занятия с Алексом не прошли даром) и вырваться из омерзительной хватки.

Эти разборки стали первыми в череде того, через что я прошла в качестве члена Лезвий. Ашер и Гириш, эти придурки, так просто не планировали отставать от меня. Они превратили мое существование в настоящий ад, поэтому сейчас, когда меня баюкает в руках сама смерть, я не оказываю сопротивление. Забвение – лучший исход для уставшей и истерзанной души, которая трепещет у меня в груди вместе с сердцем, давно израненным тысячами игл моих утрат.

Возможно, так будет даже лучше. В таком случае мне не придется, надрываясь, копить на залог, чтобы выйти из состава Лезвий. Именно такое условие поставил мне кардинал, когда месяц назад я приползла просить его отпустить меня обратно к Шептунам. Деньги или вечные страдания, на которые меня обрекли всего несколько его слов.

Тем не менее на чаше весов всегда оставалась сила, которой не подвластны оба этих пункта.

И этой силой была смерть.

Ночной воздух треплет мои волосы в последний раз, а потом Киран заносит меня в замок. К этому времени мне уже становится все равно, что случится дальше. Сознание окончательно отключается, даруя блаженное успокоение.

***

Холод.

Он оплетает меня своими сетями, забираясь прямо под кожу. Сковывает сердце и легкие, замедляя дыхание.

Запах полыни щекочет ноздри, а потом что-то горькое вливается мне в рот. Тело не реагирует, отказываясь глотать, но гадкая жидкость сама течет в горло, вниз по гортани, туда, где делает последние удары остывающее сердце.

Нарастает жар, который охватывает каждую частичку меня, словно пожар. Сознание отдаляется, позволяя мне лишь наблюдать за тем, как мое тело борется со смертью.

Я не чувствую ничего. Совсем ничего.

Никак не реагирую на борьбу организма и продолжаю смотреть.

Горю, горю, горю.

Потом вновь приходит забвение.

***

– Как думаешь, она скоро очнется? – слышу взволнованный голос, находясь между забытьем и бодрствованием.

– Джон, всему свое время. Это чудо, что мы вытащили ее с того света.

– Она выглядит бледной.

– Разумеется. Она потеряла много крови.

Из-за их голосов гул в голове нарастает, принося с собой боль. Я хочу повернуться и накрыться подушкой, чтобы заглушить звуки, но тело окоченело и не слушается меня.

– А может…

– Помолчи, Джон.

Я слышу шорох и пытаюсь разлепить веки, но это оказывается не так-то просто. Глаза слезятся, в горле першит, а из моего горла вырывается сдавленный хрип.

– Киран! – раздается возглас Джона, и я оказываюсь во власти запахов хвои, грозы и моря, которые обволакивают меня, как мягкое покрывало.

Наконец, мне удается открыть глаза, и я мутным взглядом смотрю на лицо Кирана, склонившегося надо мной. Он меняет тряпку на моем лбу на мокрую, пока я пытаюсь прохрипеть:

– Воды…

Возле моих губ тут же появляется стакан, до краев наполненный живительной влагой. Киран приподнимает рукой мою голову, и я жадно глотаю воду. Пью и пью, пока сосуд не пустеет, а потом в меня снова вливают какую-то настойку, от которой во рту разливается неприятная горечь. Я закрываю глаза и откидываюсь на подушки, заботливо подоткнутые под мою голову. Даже не пытаюсь разобрать перешептывания Кирана и Джона, потому что тело вновь охватывает волны жара. Настойка растекается по организму так быстро, что я не успеваю подготовиться, – просто дышу через рот, как выброшенная на берег рыба. Кровь и огонь смешиваются воедино, внутренние органы медленно закипают и…

Внезапно все отступает, будто не было этой пытки вовсе.

Минуту я не двигаюсь, а потом распахиваю глаза и удивленно осматриваю свое тело: не осталось и следа от раны на боку.

Лавина воспоминаний накатывает на меня, что окончательно дезориентирует. Что за темную магию они применили, чтобы так быстро исцелить меня? Почему вообще вылечили?

Я вскидываю голову на Кирана, стоящего возле письменного стола. Джонатан напряженно сидит в кресле и наблюдает за моей реакцией, точнее за тем, что я ничего не понимаю и, видимо, никогда не пойму.

Мужчины молчат. Как и я.

Тишина между нами повисает тягучим киселем.

Я отмечаю, что лежу, грязная от крови и с задранной рубашкой там, где раньше была рана, на кровати в спальне герцога. На красивом лице Кирана не отражается ничего, что подсказало бы мне, о чем он думает и какое решение принимает. Еще минуту мы молчим, а потом он отдает приказ:

– Джонатан, выйди.

– Что? – непонимающе восклицает Джон и взлетает с кресла. – Но почему?

– Выйди. Без пререканий, – сурово чеканит Киран, безотрывно глядя на меня. Под его взглядом я невольно съеживаюсь. – И не вздумай подслушивать.

Джонатан подчиняется и, напоследок бросив на меня взгляд, скрывается за дверью.

Киран Ердин делает шаг ко мне.

– Как вас зовут?

Либо у меня галлюцинации, либо его голос и правда стал звучать мягче.

Я поджимаю губы, раздумывая, какое имя назвать, как вдруг слышу собственный голос:

– Лайла.

Настоящее имя, с такой легкостью слетевшее с уст, пугает меня. Никто не называл меня так почти тринадцать лет.

– Приятно познакомиться, Лайла, – говорит Киран. Он берет стул, разворачивает его спинкой ко мне и усаживается сверху. – Полагаю, вам известно, кто я, но все-таки представлюсь. Киран Ердин.

– Взаимно, Ваша Светлость.

– Итак, Лайла, думаю, мне ясна причина того, почему вы оказались в моих покоях и для чего вызвали на дуэль. Но зачем вам понадобилась моя смерть? Не разъясните?

– Я член Братства Молчаливых из отряда Лезвий. Вы… были моим заданием.

– Неожиданно. – Киран удивленно приподнимает черные брови. – Вам настолько нужны эти деньги, что вы решили пойти на это?

Я молчу, сжимая в руке белоснежную простынь, под испытующим взглядом герцога.

Почему он до сих пор не убил меня или не сослал на рудники?

Я запоздало вспоминаю его странное предложение, но сомневаюсь, не было ли это игрой моего воспаленного сознания.

Между тем Киран продолжает:

– Вы знаете, кто я и на что способен.

– Да, знаю.

– И вы прекрасно понимаете, что я не могу вас отпустить, пусть я и спас вашу жизнь.

– Понимаю.

Он хмурится и, поднявшись, отходит к окну.

– Рана у вас на боку была нанесена до нашей дуэли. Кем?

– А какое вам до этого дело, Ваша Светлость? – бурчу себе под нос, но Киран, прекрасно все расслышав, разворачивается ко мне лицом.

Отлично! Пускай знает, что мне не нужна его жалость. Я больше не трусиха, какой была три года назад, и теперь не буду растекаться лужицей от одного его взгляда. Еще несколько часов назад я была на пороге смерти. Не думает же он, что после такого во мне осталась хоть толика страха?

– Не хотите – не говорите.

– Не хочу. – Я с вызовом смотрю на него.

Киран внезапно переводит тему:

– Раз я не могу отпустить вас и вы у меня в долгу, тогда я выдвину предложение. Не знаю, как иначе с вами поступить.

Я хочу огрызнуться, но одергиваю себя, понимая, что этим могу ухудшить свое положение. Я должна выслушать его и узнать, чего мне стоит ожидать. Зачем сразу рубить с плеча?

– Сегодня днем я отбываю в Лаидан на имперский бал. Я уже раздумывал найти особу, которая бы сыграла роль моей невесты, чтобы отвести слухи о моей персоне. И судьба явно благоволит мне, облегчая поиски. Спутницей будете вы, и останетесь ею на следующие три месяца. Таким образом мы будем, так сказать, квиты.

Пытаясь подняться с кровати, я путаюсь в одеяле и чуть ли не валюсь на пол. Киран дергается в мою сторону, но я успеваю принять устойчивое положение и смотрю на него во все глаза.

Он что, шутит?

Но на его ослепительно красивом лице нет и доли насмешки.

– Повторите, пожалуйста, что вы только что сказали, – прошу я, с трудом ворочая языком.

– Вы отправитесь со мной в столицу и сыграете роль моей невесты.

Я сажусь на постели и медленно качаю головой, переваривая услышанное. Сложившаяся ситуация настолько абсурдна, что из меня вырывается смешок.

– Я сказал что-то смешное? – Его низкий, бархатистый голос звучит строго, но в этот момент мне все кажется смешным.

О великая Ночь!

Что вообще движет этим мужчиной? Неужели он решил поиздеваться надо мною? Что за глупое предложения из разряда саярских сказок про простушек, выходящих замуж за прекрасных принцев?

– Просто скажите, что вы шутите, – наконец произношу я, стараясь заставить голос звучать ровно, но, несмотря на все мои попытки, в нем слышатся истеричные нотки.