Глава 5. Заказ

1377 год по Айлийскому календарю,

наши дни

Я сижу в мягком кресле, обитом бархатом. В льющемся из раскрытого окна лунном свете кажется, будто вся комната выкрашена в серебристые тона. Прохладный ветер треплет мои каштановые волосы, собранные в косу, и я с наслаждением вдыхаю нежный аромат ночных фиалок, цветущих в саду замка.

Покои, в которых я сейчас нахожусь, даже в полутьме выглядит великолепно. Высокие стены и потолки декорированы лепниной. Из мебели здесь присутствуют огромный шкаф с двумя приоткрытыми створками, массивный дубовый стол, заваленный грудой писем и книг, и кованый стул с мягкой обивкой, на спинке которого висят ножны с мечом. Эфес изящного оружия украшен сапфирами и бриллиантами, ярко мерцающими в свете луны.

Хозяин покоев мирно спит на кровати, а его нагое тело прикрывает лишь тонкая белая простынь, которая за ночь сползла на бедра. У мужчины прямой нос, густые брови и острые скулы. Лицо расслабленно, губы слегка приоткрыты, а длинные ресницы трепещут во сне. Грудь вздымается и опадает в такт размеренному дыханию.

Я тихо встаю с кресла и подхожу к нему. Мои шаги бесшумны, поэтому его ничто не тревожит. Я ложусь на кровать рядом с мужчиной и достаю кинжал, который прикупила у одного торговца. С тех пор он мой самый верный друг. Острое тонкое лезвие блестит в лунном свете, а рукоятка приятно холодит руку. Я приставляю кинжал к горлу так, чтобы одним движением перерезать глотку, а он продолжает спать. Невольно любуюсь его красивыми чертами лица, необычно притягательными для мужчины. Во сне он выглядит довольно молодо, но я знаю, что ему больше сотни лет (наделенные Даром живут в разы дольше обычных людей).

Я знаю имя своей жертвы, знаю, что его смерть пойдет на пользу Империи. Годы работы Шептуном позволили мне сложить в своей голове целостную картину, которая обагрена реками пролитой им крови. Этот мужчина повинен во многих страшных делах, у него немало врагов и он очень опасен. Генерал, заслуживший прозвище Кровавый герцог, но во сне он лишь мужчина, который слаб перед смертью так же, как и любой другой.

Моя богиня наблюдает за мной через открытое окно. Она не торопит меня и не призывает быстрее совершить то, ради чего я сюда пришла. Ночь окутывает мои плечи прохладным покрывалом, мягко подбадривая и целуя ветром в висок.

Мой Дар – Дар Ночи – на пике своей силы, поскольку сейчас полночь. Именно благодаря Дару я остаюсь незамеченной, а мужчина продолжает спать.

Никто из тех, кого за последние несколько месяцев я навещала в ночи, не пробуждался. Они даже не знали, кто или что повинно в их внезапной кончине. И сейчас, как и в прошлые разы, у меня впереди целая ночь.

Прошло три года с тех пор, как меня привезли к воротам храма, и я вошла в круг Братства Молчаливых сначала в качестве Шептуна. А пару месяцев назад вошла в ряды Лезвий, куда изначально абсолютно не планировала вступать. Но судьба решила все за меня. На одной из тренировок меня заметил кардинал, и с тех пор моя жизнь изменилась.

Мне не нравилось убивать, но я с этим свыклась. Либо я, либо меня.

После первого свершенного убийства меня вырвало, а потом мне потребовалась неделя, чтобы прийти в себя. Второй раз было проще, поскольку я знала, что человек, на которого поступил заказ, промышлял детской работорговлей. С тех пор перед каждым заданием я узнаю как можно больше о злодеяниях того, кого надо лишить жизни, чтобы мысленно проговаривать их и при свершении правосудия не дрожала рука. Это всегда помогало.

Мужчина, лежащий сейчас рядом, и есть мое задание. Он шевелится во сне, отчего прядь черных волос падает ему на лоб, а мое лезвие слегка царапает его горло, оставляя капельки крови.

Я удивленно приподнимаю брови и опускаю голову, только сейчас замечая у него на шее след от сведенной татуировки. Отвлекшись на нее, не сразу понимаю, что на боку снова раскрылась рана, которую я наспех зашила. Конечно, не стоило отправляться на столь опасное задание после потасовки, но у меня не было другого выбора. За этот заказ я получу крупную сумму и смогу наконец-то покинуть Лезвия.

Когда решалась на эту авантюру, я поставила на нее все только потому, что в ближайшее время меня убьет либо сам герцог, либо Лезвия. Если же по счастливой случайности я выживу (как выживала последние годы), то получу последний шанс наладить свою жизнь.

Однако этот шанс я точно упустила.

Кровь пропитала мою черную рубашку, которая прилипла к телу. Когда я понимаю, что из раны сочится тонкая струйка крови, становится слишком поздно.

Мужчина открывает глаза.

Я отшатываюсь, как громом пораженная воспоминанием трехлетней давности, когда оказалась в плену его сапфировых глаза. Значит, тогда на аукционе был он…

Между тем его ноздри расширяются, улавливая запах моей крови.

Я застываю, не в силах отвести от него взгляд. Кинжал дрожит, а потом предательски выскальзывает из моей руки. Ворс ковра смягчает падение оружия.

Уже слишком поздно, чтобы винить себя в излишней медлительности.

Мы долго смотрим друг на друга, и я понимаю, что это был мой последний заказ.

Он Ищейка.

Он – Киран Ердин, герцог Ладоргана, правая рука Императора и мой спаситель, выкупивший мою свободу три года назад на злосчастном аукционе графини Бонтьемэ.

Хуже ситуации не придумаешь. Вряд ли он решит проявить ко мне милость еще раз.

Да, благодаря Дару у меня нет характерного запаха, который он мог бы запомнить, но единственный раз учуяв кровь… Ищейка не остановится, пока не найдет меня, где бы я ни находилась. Если, конечно, не убьет меня моим же кинжалом прямо здесь, у себя в покоях.

Но пока он ждет. Понимает, что против него у меня нет никаких шансов на выживание. В конце концов, я не ассасин, а всего лишь девушка, которую жизнь заставила играть роль палача. Он сильнее меня физически, а его меч, который мог бы мне помочь, лежит очень далеко.

У меня в голове крутятся сотни вариантов, но ни один из них не подразумевает того, что я выживу после сегодняшней ночи. Ищейка тоже знает это. Но явно не предполагает, что у меня запрятан последний козырь, хоть и очень сомнительный.

Мой хриплый после долгого молчания голос звучит жалко в возникшей тишине:

– Киран Ердин, я вызываю вас на дуэль.

Он удивленно смотрит на меня, приподняв брови.

Я знаю, как смешно это звучит, но дуэль – единственное решение, которое мне остается.

На дуэль можно вызвать мужчину только в том случае, если ситуация подразумевает ставку не на жизнь, а на смерть. Сейчас был именно такой случай, поскольку меня застукали при попытке убийства важного человека Империи. Если же по правилам, установленными Пяти (они считают, что в столь благородном деле надо проявлять милосердие), исход поединка закончится ничьей, это дарует нам обоим жизнь взамен на клятву: не завершать начатое. Другими словами, я обещаю не покушаться на его жизнь, а он – на мою.

Не сказать, что Кровавый герцог – человек чести, но законы Пяти священны для всех в Империи. Он не должен их нарушить.

– Как пожелаете. – Его баритон мягкий и бархатистый, ничуть не изменившийся за прошедшие года. Не то что мой, хотя по голосу и не понятно: женщина я или мужчина. Поэтому оставалось только надеяться, что байки про то, что Ищейки могут считывать о человеке все по запаху крови – ложь.

На самом деле еще недавно я не знала о их существовании: они практически исчезли во время последней войны, и никто даже не предполагал, что один Ищейка все же выжил в той кровавой бойне, пока Киран Ердин не стал Генералом Империи и не приступил к своим обязанностям. Он уничтожил каждого предателя, каждого повстанца, – всех, кто поддерживал переворот. А поскольку только Ищейка мог выследить лиц из узкого круга, сомнений в природе его Дара даже не возникало. Киран стал верным псом Императора, который ложью и обманом заполучил себе кровавый трон.

Все Молчаливые хорошо знали, что ни в коем случае нельзя делать, чтобы избежать проблем. Во-первых, не оставлять после себя кровь. Во-вторых, не давать Ищейке почуять кровь.

И оба этих правила я сейчас нарушила.

Киран лениво рассматривает меня. Я понимаю, что он не видит под маской мое лицо, но все равно чувствую себя так, будто сижу перед ним совершенно нагая. Хотя в действительности все как раз наоборот.

– Могу я одеться, или вы предпочитаете видеть меня на дуэли голым?

Его вопрос застает меня врасплох, поэтому я просто киваю. Мое лицо под плотной тканевой маской заливается яркой краской.

– Правильно ли я понимаю, что мне идти за своим оруженосцем, который зафиксирует наш поединок, в таком виде?

– Оденьтесь.

Я совершаю непростительную глупость, когда отхожу к окну. Как идиотка, доверяю его честности в этом вопросе, хорошо зная, что не смогу смотреть на его мужское достоинство. За спиной слышу лишь слабую усмешку и тихий шелест простыней. Затем раздаются шаги, когда он ступает босыми ступнями по холодному полу там, где нет прикроватного ковра. Я прислушиваюсь к малейшему шороху, чтобы понять, не заносит ли он надо мной свой изящный клинок. Однако звона вынимаемой из ножен стали не слышно, и я одергиваю себя за желание обернуться. Успокаиваю себя тем, что он не всадит мне клинок в спину, хоть в последнем и не сильно уверена. Как и в том, что страх за свою жизнь – единственная причина, чтобы повернуться.

За несколько минут у меня в памяти воскрешаются события ночи аукциона, будто это случилось только вчера. А ведь я наивно полагала, что давно выбросила этого человека из своей головы и жизни.

Я слышу звук застегивающейся пряжки ремня и голос Кирана:

– Я готов. Прошу, следуйте за мной.

Я оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с его удивительными сапфировыми глазами, светящимися в полутьме. На его губах играет легкая улыбка, словно он уверен в своей победе. Галантным жестом он предлагает мне выйти из спальни первой, и я, подняв с пола свой кинжал, засовываю его в закрепленные на бедре ножны. Я знаю, что мне нельзя будет использовать его на дуэли, однако расстаться с полюбившимся оружием не могу.

Мы выходим в холодный коридор, и я снова жалею о том, что так легко оделась. На мне лишь тонкая черная рубашка с длинными рукавами и высоким воротом, скрывающим шею и нижнюю часть лица, и темные холщовые штаны – обычно в таком виде я хожу на задания, когда требуется выкрасть из домов богатеев важные документы. Однако эта одежда – единственные чистые вещи, которые остались после потасовки с Лезвиями. Другие же насквозь пропитались кровью и не годились для этого задания.

Мои и без того бесшумные шаги легки благодаря тапочкам с особым сцеплением на подошве, позволяющим забираться даже по отвесным поверхностям. С их помощью, а также в моих тонких перчатках, я без каких-либо проблем забралась к герцогу в спальню. Черная тканевая маска с прорезями для глаз мешает дышать полной грудью. Пока мы идем по коридору, я стараюсь не морщиться от ноющей боли в боку: кровь уже подсыхает, образуя неприятную саднящую корку на ране.

Я мельком смотрю на идущего рядом Кирана. Он одет в белую рубашку и плотные штаны, подпоясанные ремнем, на котором висят ножны с мечом – их я заметила на стуле в его покоях. Он уверенно ведет меня по своему замку, и мне остается лишь следовать за ним по пятам.

Только когда Киран стучит в одну из дверей, зовя некого Джонатана, и в коридор высовывается заспанная светлая голова юноши, до меня начинает доходить, во что я ввязалась. Джонатан удивлен, но не задает никаких вопросов, когда Киран призывает его одеться, чтобы стать свидетелем на дуэли. Юноша тут же скрывается в комнате, и мы с Кираном снова остаемся наедине.

Я стараюсь напомнить себе, что мне нужно сделать. Это непросто, потому что я впервые чувствую себя взволнованно, а мои руки немного дрожат. Я проверяю, надежно ли закреплен кинжал на ноге, а потом замечаю, что Киран внимательно смотрит на меня.

Что не так?

Когда Джонатан появляется из-за двери уже полностью одетый и причесанный, Киран бросает ему через плечо:

– Захвати меч. Кажется, у моего противника с собой лишь перочинный ножик.

Я хмурюсь, оскорбленная тем, что он сравнил мой кинжал с обычным ножом, но потом быстро понимаю, что если бы Киран этого не заметил, то я бы даже не вспомнила, что у меня нет с собой нужного оружия для дуэли. А все потому, что только этот кинжал я не потеряла, когда трое напали на меня в ночи. Но я даже подумать не могла, что вызову герцога на дуэль!

Джонатан покорно отдает мне свой меч в ножнах. Я принимаю его и внимательно осматриваю – меч кажется неплохим. Прикрепив ножны к поясу, следую за мужчинами. Джонатан оказался умнее нас с Кираном и оделся гораздо теплее. На вид ему не больше семнадцати, но он выше меня на полголовы и гораздо крупнее.

Кажется, прошла целая вечность с того момента, как я взбиралась по стене башни, овитой плющом и алыми розами, в спальню Кирана. Сейчас же мы спускаемся по лестнице, минуем зал и кухню и через потайной ход выходим в сад, где идем по тропинке, огибая раскидистые кусты и листья растений. Когда мы сворачиваем за угол и входим под тень вековых хвойных деревьев, темные кудри Кирана в полутьме кажутся еще черней. Вскоре начинается бескрайний лес, который тянется от фамильного гнезда Ердин и упирается в поле и крутой обрыв, где главенствует бурлящий синий океан.

Герцогство Ердин считается самым большим в Империи по протяженности земель, но главный замок почему-то находится на отдаленной точке владений – аккурат по границе. Возможно, это обусловлено скрытностью рода Ердин, а может быть, причина в том, что большую часть времени герцоги проводят в столице.

Я знала, что Киран прибыл в свой замок лишь на сутки. В столице его ждал Император и подготовка к войне с Таксодонией, чьи войска уже начали сжигать принадлежащие Империи деревни, поэтому Император не желал медлить. Кроме того, Киран приехал в свое поместье с минимальным количеством охраны и слуг – очень удачное совпадение, как я тогда посчитала.

Киран ведет нас через лес, мягко ступая по мягкой еловой подстилке, устилающей узкую тропинку. Свет луны освещает округу так ярко, будто на дворе не ночь, а день. Я запрокидываю голову, но вижу лишь маленький клочок звездного неба – кроны деревьев занимают почти все пространство.

Я стараюсь не отставать от Кирана и Джонатана, но получается плохо: они делают большие шаги, в то время как я быстро семеню ногами и постоянно смотрю вниз, дабы не зацепиться за выпирающие из земли корни. Вскоре я замечаю просвет между деревьями, и мы выходим на небольшую поляну, усеянную клевером и мелкими белыми цветами. Трава здесь невысокая и не будет мешать дуэли. Скорее всего, именно сюда и вел нас Киран.

Он выходит на середину поляны и оборачивается.

Джонатан занимает позицию на краю у ряда деревьев, чтобы было хорошо видно все, что происходит в центре. Он стоит довольно далеко, чтобы слышать слова Кирана, поэтому дальше все зависит только от меня и от герцога.

Киран стоит на месте и чего-то ждет. Серебристый свет мягко обволакивает его стройную фигуру, подчеркивая нечеловеческую красоту и яркие сапфировые глаза. Я вновь вспоминаю, что именно этот мужчина выкупил меня больше, чем за миллион таллинов, и начинаю чувствовать себя еще хуже. Вот как я, выходит, решила отплатить ему за великодушие.

Наверное, я должна что-то сказать или дать какой-то знак, но вместо этого продолжаю стоять, выкрадывая драгоценные минуты – возможно, последние в моей жизни.

Не сказать, что я искусна в дуэлях. Девушкам не пристало знать о таких вещах, как махать мечом и умирать на поле боя. К тому же им даже не позволялось вызывать мужчин на дуэль – драться со слабой женщиной считалось унижением для мужчины. Но я не слабая и не размазня, как часто шутливо называет меня Элем! Да и Киран вряд ли бы согласился на вызов, зная, что он исходит от женщины. Значит, он не учуял это по моей крови. Этот вывод немного приободряет меня.

Тем не менее кое-что о дуэлях я все-таки знала от Братства: если в течение двадцати минут оба противника остаются на ногах и вооруженными, то свидетели дуэли засчитывают это как ничью. Так что мне нужно лишь продержаться. Можно использовать уловки и приемы, главное не упасть и не допустить ошибки до того, как выйдет время.

Джонатан достает из кармана песочные часы и показывает, что готов засекать.

Киран обнажает меч и отходит на несколько шагов назад. Я следом достаю из ножен меч Джонатана и встаю в стойку, молясь богине Ночи, чтобы она и в этот раз мне помогла.

Внезапно Киран улыбается и обращается ко мне:

– Неужели я не смогу видеть ваше лицо во время боя? Как печально.

Из моего горла вырывается гневный рык, и я фыркаю в маску. Еще чего! Если открою свое лицо, он сразу откажет мне в дуэли, а это мне совершенно не нужно.

– Надеюсь, вы не умрете от печали раньше, чем мы скрестим клинки.

Киран улыбается и кивает, давая знак Джонатану. Тот с другой стороны поля кричит:

– Начали!

Я жду, что Киран бросится нападать на меня, но он, к удивлению, остается на месте. Я поудобнее сжимаю рукоять меча, и мы оба начинаем медленно кружить по поляне. Когда Киран приближается ко мне, я делаю резкий выпад, но он ловко уворачивается. Лязг – и наши мечи скрещиваются. Пара отраженных ударов – и мы снова кружим вокруг друг друга. Мне кажется, что он разгадал мой план касаемо ничьи и решил подыграть. От этого я еще больше злюсь, но продолжаю следить за каждым его движением.

Наш бой похож на танец, и Киран прекрасно это понимает, поскольку на его лице играет ухмылка. Но даже несмотря на то, что он стремится мне подыграть, мои силы иссекают прямо на глазах. Рана на боку снова открывается, начинает сочиться кровь, пятная мою рубашку. Боль становится нестерпимой, а перед глазами пляшут черные пятна, что мне едва ли удается удерживать себя в сознании.

Тут я попадаюсь на один из обманных маневров Кирана, открывая ему раненый бок, куда он и наносит удар. От вновь вспыхнувшей боли я падаю на колени, скорее уж машинально прикрываясь мечом как щитом, а свободной рукой срываю с лица маску, из-за которой мне трудно дышать. Мой затянутый пеленой взгляд встречается с яркими сапфировыми глазами Кирана, и я слышу, как он опускает свой меч со словами:

– Наконец-то я увидел ваше лицо. Надеюсь, теперь я могу предложить вам выгодное соглашение, прелестная незнакомка?