Кома
Ефим Рачевский, директор школы, г. Москва

В школе – наркологический кабинет. Скажи кто-нибудь из нас такое в советские времена – за сумасшедшего бы приняли. Но будем смотреть правде в глаза: по нынешним временам наркоман в школе – заурядное явление. Мне известно, кто из учеников в моей школе сегодня регулярно курит анашу и колется внутривенно. Это те, про кого я доподлинно знаю. А сколько невыявленных, сколько тех, кто только-только попробовал. И с неумолимой закономерностью через год их количество увеличится.

Так что разговор о наркологическом кабинете в школе из области смелых мыслей переходит в разряд обыденных задач.

Взвесив все, я твердо решил: буду искать специалиста-нарколога. Который будет и врачом, и воспитателем, человеком, который может говорить с мальчишками и девчонками так, чтобы его слово перевешивало слова и посулы дворовых искусителей. Это самое первое и общее представление о его деятельности и обязанностях. Жизнь покажет, какое место он займет и какую роль будет играть в школе. Уверен, что специалист-нарколог без дела, увы, не останется.

И, наконец, самый обыкновенный медицинский момент. Наркотическая кома, смерть от передозировки и прочих нарконапастей становятся обычными в жизни большого города. Кто поручится, что завтра или послезавтра такое не произойдет прямо в классе. Так могу ли я позволить, чтобы в школе, на глазах у всех какой-нибудь дурачок-мальчишка погиб в наркотической коме…

Простота

Почему наши дети начинают курить и колоться?

Подростки над этим не задумываются. А взрослые считают: дурь, мода, влияние западных фильмов, влияние улицы, делать нечего, много свободного времени, и вообще: «Да какие-такие у них могут быть проблемы?!»

Что бы ни случилось, мы, взрослые, знаем – перемелется. Но они-то еще не знают. Какая-нибудь история в школе, на наш взгляд, пустяковая, может привести подростка к мысли о самоубийстве. И в таком состоянии вовсе уж ничего не стоит согласиться на затяжку анаши или первый укол. Да какая разница, если все равно жизнь кончена…

Кто из взрослых задумывается, что такое подростковое сознание? Чем оно характерно? Что такое подросток как общественное и биологическое животное?

Подростковое сознание характерно тем, что его носитель – ваш сын, ваша дочь – все впитывает как губка и ничего не боится.

Вспомните себя: мы такими же были, стремление все попробовать биологически заложено. Как у щенка, которого впервые выводят на улицу, и он, припав к земле, втягивает в себя, как пылесос, все, что встречается на пути. Плохое, хорошее, соленое, пресное, горячее, кислое.

И – ничего не боится!

Поэтому смешны учительско-лекторские проповеди о вреде наркотиков, которые читаются на уровне: «Употребление наркотиков вызывает необратимые изменения в коре головного мозга, болезнь и смерть…»

Во-первых, это – сплошная абстракция. Взрослый человек с большим трудом принимает абстракции как практическое руководство в жизни, а уж подросток – тем более. Во-вторых, подростковое сознание характерно тем, что подросток живет сегодняшним днем и часом. О завтра он практически не думает, разве что о неминуемом приготовлении уроков. В-третьих, вспомните себя: вы в четырнадцать лет всерьез задумывались о болезни и смерти? Кто-нибудь думал, что ОН, такой единственный и неповторимый, вдруг заболеет и умрет? Смешно… Подросток по природе своей, по биологии, уверен, что жизнь его вечна.

Тем не менее, бормотание о «необратимых изменениях в коре головного мозга» считается у нас профилактикой и антинаркотической пропагандой. А какая пропаганда – такие последствия, результаты. То есть сплошной вред. Страшный вред. Потому что подросток уже уверился: всё, что мы говорим о вреде наркотиков – туфта, лапша на уши.

И в то же время, часто отвергая наши нравоучения, подросток особенно восприимчив к мнению своей среды, своего окружения, подростково-молодежного мира. К тому, что мы называем общественным мнением, модой или террором среды.

Отнесемся к этому серьезно. Вспомним, во что и как мы одевались 50—60 лет назад, и во что одеты сегодня. Да-да, мы с вами, такие умные, самостоятельно мыслящие, независимые! Этот самый простой пример с обескураживающей убедительностью доказывает: если все носят узкие штаны, широкие штаны, джинсы или слаксы – и ты будешь, никуда не денешься.

Безобидная по части штанов, мода стала убийственной, когда распространилась и на наркотики. В начале шестидесятых годов прошлого века в нашем областном городе некоторые мальчишки начали курить анашу. Мы их знали наперечет и называли придурками. Для нас престижным считалось купить пол-литра портвейна на троих и распить тайком в сквере – вот это круто, мы почти как взрослые, а анашисты – придурки.

С тех пор шкала дворового подросткового престижа перевернулась. Сейчас на пришкольных пустырях и во дворах курение анаши считается делом чести, доблести и геройства, показателем крутизны. Того, кто не курит марихуану, считают слабаком, трусом. Как устоять четырнадцатилетнему человеку перед таким напором, какие силы надо иметь, чтобы сказать – нет. А ведь во дворе он – живет, это его мир, его социальная ниша.

Вот и получается, что он не может отказаться. Он беспомощен перед террором среды. Да что дворы! То же самое происходит и в институтских коридорах, где вроде бы уже умненькие, почти взрослые юноши и девушки. Наркоманы, сидящие на игле, не пьют, они алкоголиков презирают, считают алкоголь грязным кайфом, бычьей тягой. Там, в институтах, наркоманы объявили себя продвинутыми, белыми людьми, а все остальные – быдло. Вот многие из обычных ребят и тянутся к ним почти поневоле: не хочется выглядеть быдлом…

Чтобы отказаться, надо иметь силы. А силы дает только знание.

На встречах с подростками я говорю: «Вот перед вами яма с дерьмом. Тот, кто прыгнет в нее, будет во всей округе считаться самым крутым парнем. Кто из вас прыгнет?»

Смеются. Потому что знают: это дерьмо, будет вонять.

Вот мы и пришли к главному, ошеломительному выводу. Наши дети начинают курить и колоться, потому что ничего не знают о последствиях.

Когда им во дворе предлагают: «Курни, получишь кайф», они понятия не имеют, как и чем будут расплачиваться за первую затяжку и первый укол. «Необратимые изменения в коре головного мозга» они давно считают туфтой. Кое-что знают о ломках, о привыкании, об угрозе подсесть… Но ведь КАЖДЫЙ считает себя крутым, это Васька и Петька тряпки безвольные, а Я – СИЛЬНЫЙ, Я все могу…

И потому подросток бесстрашно идет на первую затяжку, абсолютно уверенный, что это как прогулка в парк: захочу – войду, захочу – выйду. Не зная, что калитка тут в одну сторону, и она уже захлопнулась.

Получается, что у подростков практически не было и нет выбора, когда взрослые наркоманы обещают им золотые сны, кайф.

Расплачиваться придется образом жизни. А какой он, образ жизни наркомана?

Вот это и есть тайна, которую взрослые наркоманы подросткам никогда не выдают и не выдадут. В лучшем случае скажут, что да, трудно бывает, когда вмазаться нечем, но тут главное – быстро достать, вмазаться, и снова начнется кайф.

А как на самом деле – вы уже кое-что знаете, и еще узнаете.

Ловушка

Как подростки начинают курить и колоться?

Возможных сценариев немного. Они разнятся только деталями. В остальном все одинаково.

Итак, вечер, двор, лавочка в укромном уголке. Сидят, курят, болтают о том о сем мальчишки и девчонки лет тринадцати-четырнадцати. К ним подходит группа парней и девушек постарше. Один из них спрашивает:

– Ребята, а что это вы делаете?

– Да сидим, курим…

– А что курите?

– Как «что», сигареты…

– Ну вы совсем как маленькие! – изумляется парень. – Другие пацаны давно уже от травки балдеют, а вы сигаретки сосете.

Заметьте психологически точный первый удар – подростков обозвали маленькими. А в четырнадцать лет все считают себя уже большими, почти искушенными. Надо что-то отвечать. И тут обычно находится мальчишка, который говорит: «А у нас же нет…»

Если не находится, то разговор в нужное русло мгновенно направляет кто-нибудь из старшей компании:

– Да что ты, Вася, у них же нет, они ж еще маленькие…

– Как так «нет»? – воодушевляется «Вася». – Ноу проблем. У нас-то все есть. Что хотите, ребята, хоть травку, хоть винт…

Расчет беспроигрышный. Как говорится, на «слабо» берут.

Обратите на этот момент самое серьезное внимание. Речь идет как раз о том, что называется подростковым сознанием. Вспомните знаменитый фильм «Назад в будущее». Что там является пружиной, которая раз за разом раскручивает все действие, на чем держится сюжет? На какой «глупости»? На каком «пустяке»? А на таком, что в самый решающий момент киношный мерзавец говорит Марти Макфлаю: «Да ты что, боишься?» Марти тут же взвивается: «Это я боюсь?!» И попадает в очередную переделку.

Учтите также, что все происходит на глазах у друзей и подруг. Если бы подросток был один, он еще мог бы отказаться. Но в компании (!), на виду у всех, когда предлагают старшие, да еще когда всех как будто ненароком назвали «маленькими», а ты-то давно уже не считаешь себя «маленьким»…

В общем, отказаться почти невозможно. Курят, колются, кайфуют, входят во вкус и привыкают. Так продолжается некоторое время. Пока тот же старший парень однажды не скажет:

– Мальчики-девочки, а вам еще не надоело ширяться на халяву? Оно ведь бабок стоит, платить надо!

Все. Игры кончились. Ловушка захлопнулась.

Для справки. По данным исследования, проведенного Государственным антинаркотическим комитетом, каждый четвертый россиянин в возрасте от 11 до 24 лет когда-либо употреблял наркотики. Каждый пятый впервые попробовал их в возрасте до 15 лет.

Среди причин называли «любопытство» (53%), «за компанию» (22%). Из тех, кто никогда не пробовал наркотики, 17,5% сказали, что обязательно попробовали бы, если бы такая возможность им представилась.

По данным НИИ академии Генпрокуратуры, с 2010 число детей, совершивших преступления в состоянии наркотического опьянения, выросло более чем в три раза.

Секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев сообщил (март, 2017), что количество несовершеннолетних наркоманов увеличилось на 60 процентов.

Расплата

Как и чем платить? Где деньги взять?

Когда на лекциях в школах или в училищах я подходил к вопросу, «где деньги взять», обязательно находились несколько мальчишек, которые кричали: «Воровать»! Да, отвечал, разумеется. Но поскольку воровского опыта у тебя нет, то на третий или четвертый раз ты попадешься. Зона. Малолетка. Зона, во-первых, страшна тем, что подросток там живет с ощущением безысходности. Ведь в этом возрасте два или три года – это бесконечно долгий срок. Жизнь кончилась. А раз так, то ничего не жалко, и себя в первую очередь.

Во-вторых, в обычной жизни есть еще какие-то ограничители и контроль: родители, учителя. На зоне мальчишка в некотором роде сам себе хозяин. Добыча и употребление кайфа, поставка которого туда налажена, только приветствуется. Значит, выйдет он оттуда законченным наркоманом. Снова начнет воровать. Снова попадется, но это уже будет повторка. То есть срок большой. А там, на зоне, или после повторной отсидки, быстро кончится: от грязного наркотика, от передозы, да мало ли от чего… Отмучается сам и перестанет мучить родителей.

В представлениях мальчишек есть еще вариант доставания денег. На встречах они кричали из зала: «Стать распространителем!» Чувствуете, теоретически они уже все знают.

Как это происходит? В известном всем доме в вашем микрорайоне живет наркодилер. К которому чередой идут подростки. Он отмеряет им, к примеру, порцию героина и говорит: «Здесь двадцать доз. Девятнадцать продашь, принесешь столько-то денег. А двадцатая – твоя! Бесплатно!»

И подростки ходят под тяжелой уголовной статьей «сбыт наркотиков», работают на наркомафию бесплатно, «за дозу».

Каналы распространения изменились с бурным развитием интернета. Он позволяет наркодельцам сохранять анонимность. Курьеров находят через сайты, мессенджеры и соцсети. Им предлагают взять пакет в пункте «а», разложить на десять маленьких и развезти в десять разных точек.