Он уходил. Ушатом разлюбил!
Смыл десять лет, а может, и поболе.
И мир её ко всем чертям поплыл,
И камнем «Как же я?!» повисло горе.
Её тащило в омут, в беспросвет.
Дверь хлопнула по сути обещаний,
Любовь свободна, в том сомненья нет,
Но тем граничит с областью страданий.
Хотелось бы, чтоб помнил человек
Ответственность свою за тех, кто рядом,
Раскрепостил нас беспредельно век,
Уходят чувства, не смущаясь, садом.
И остаётся в сердце пустота,
Коль рвутся связи, прочные, казалось,
Не знаю, кому верит нынче та,
Что в омуте предательства осталась.
Я себе обещала раз двести
О тебе позабыть навсегда,
Мне не светит с тобою быть вместе,
А пилюля душе – не судьба!
Я смирялась, но сразу бледнели
Даже яркие краски весны,
И тоскою терзались недели,
И тревожили странные сны.
Что же делать? Утешусь обманом,
Подарю себе светлую ложь,
Мне так легче, как это ни странно.
Стану думать – однажды придёшь,
Покупая красивое платье,
Сочиняя любовный сонет,
Будет сердце к тебе моё мчаться,
Не впадая в безвыходность, нет.
Остальное всё в рамках приличья,
В суете разноплановых дней
Становлюсь, скажем так, симпатичней.
Раскрасневшись от тайны своей.
Дождь гулял по Петербургу
Длинноногий, бесшабашный.
Удивил Неву-подругу,
К ней в объятья прыгнув с башни.
По районам пробежался,
Глаз зашторив светофора,
В дверь трамваев постучался,
Что дремали в пробке сонной.
Разогнал старушек в парке
И, похоже, утомился.
Вышло солнце. Стало жарко.
Он вздохнул и испарился.
Любовь – это чувство интимное,
Да мир упразднил тормоза,
Теперь галерея картинная
Смущает не только глаза.
Теперь всё разложат по полочкам,
Расскажут кто, как и зачем,
А раньше трясли комсомолочку,
Когда не одна ела джем.
Да нет, не впадаю я в крайности,
Болею за трепет сердец,
Ведь гибнет от ветра наглядности
Извечная тайна колец.
Тучи космы распустили,
Серым пеплом сыплет дождь.
Что сказать? Скажу: приплыли!
Осень – что с неё возьмёшь.
Лист кленовый, словно якорь,
Погрузился в лужи квест,
Ветер носится собакой,
И янтарь роняет лес
В это море непогоды,
Что зовётся ноябрём,
Раздербанило природу,
С нетерпеньем снега ждём,
Чтоб под белым покрывалом
Приосанилась земля,
Заискрилась, засверкала,
Чистоту небес даря
Затрапезному обличью,
Что скопилось тут и там.
Завтра – минус! И отлично!
То зелёный свет снегам.
Из неведомых глубин
В жизнь приходим мы как гости,
Чтоб испить коктейль судьбы
По дороге до погоста.
О себе оставить след —
Крест на кладбище юдоли,
А с собой взять мудрость лет
И старанья своей воли
Не скандальным гостем быть
Или как уж тут случилось.
С этой ношей будем плыть
То ли в милость, то ль в немилость.
В край неведомых глубин,
Из которых заявились,
Оставляя радость, сплин
И всё то, в чём пригодились.
Дождь похож на мезотерапию.
И дождинок острою иглой,
Перейдя границы красных линий,
Небеса глумятся надо мной.
Зонт забыт средь утренних хотелок:
К кофе был повышен интерес.
Получив приказ, спешим, от стрелок,
Дел моих непроходимый лес
Торопил, вот зонтик и забыла,
Да и дождь не лил, а моросил,
Но, однако, макияж вмиг смыло:
По щекам, зря красилась, поплыл.
И лицо пылает алым маком,
Ничего не скажешь – хороша!
Мысль моя ругается, собака,
Дожила, не помнишь ни шиша…
А вторая мысль – помолодею.
Этот дождик – свежести глоток,
Расслаблюсь и почти балдею,
Представляя то, что я цветок.
Планета обезумевших людей.
Растерянность стирает мои слёзы.
И слово беспощадное – убей,
И ядерной войны не бред – угрозы.
Что же случилось с нашею землёй?
Где разум у людей учёных, зрелых?
Ведь опыт пережитый мировой —
Там Хиросима, Холокост – безмерен,
Как можно сук рубить, на ком сидишь.
«Титаник» тонет – трюм в мрак и каюты.
О разум человеческий, ты спишь
Иль отнят у живущих почему-то?
И в бездну жизнь летит без тормозов,
А мы к тому все приложили руку:
Разрушена в сердцах людей любовь
И с лёгкостью ближайших шлём на муку.
Дошли до края, к удивленью всех,
Един он для гонящих и гонимых,
Безвыходности слышен нервный смех,
Портрет землян – Малевича картина.
Под вуалью дождя осень входит, как дева,
Золотою листвой, как парчою, шурша,
Люди смотрят ей вслед. Что сказать – королева,
Всё к рукам приберёт, не оставит гроша.
Прокутит на балах в залах бабьего лета,
Вместе с ветром шальным пустит по ветру жизнь,
Эта дева больна, она точно «с приветом»,
От приветов её ты подальше держись,
А не то ОРЗ обеспечит зеваку,
Будешь пить молоко и от кашля страдать.
Коли дождь, то на двор не пускают собаку,
Ведь по лужам и ей неприятно гулять.
Вот такие дела заморочила осень,
С тротуаров легко ветром сдула народ,
А сама суетится возле елей и сосен,
Но встаёт на пути – мол, моё! – новый год.
Ты накрылся медным тазом,
Я вскочила на карниз,
Не моргнув, вскочила, глазом
И хотела прыгнуть вниз.
Только гордость взбунтовалась:
«Если дура, так сигай,
Я тебе навек досталась,
Так что чти и уважай».
И за шиворот стащила,
И благую речь ведёт:
«Всё проходит в этом мире,
Вот и эта боль пройдёт,
Будут встречи и разлуки,
Утирай слезинки с глаз,
Он не стоит твоей муки,
Коль ему дороже таз.
Из-за каждого стреляться —
Это, знаешь, полный бред,
Надо легче расставаться
И добра желать вослед.
Все свободны. Да, непросто
Это сердцем воспринять,
Стань осознанной и взрослой,
Я могу тебя понять.
Рядом хочется родного,
Но прошу, не унывай!
Хорошо, когда вас двое,
Но одна – это не край!
Это жизнь во всех аспектах,
Её нужно проживать
И в ответственных моментах
В окна нечего сигать».
Я курила сигарету
У раскрытого окна
Гордость трескала конфеты,
Мы вдвоём, я не одна.
Не могу быть случайной женщиной
Даже в самый случайный миг,
И оборванной ниткой жемчуга
Губ растерянный шелест стих.
Ты привык, что девчонки падают
На костёр твоих жарких фраз,
Но меня они, нет, не радуют:
Не про нас они, не про нас.
Не хочу быть случайной женщиной,
Знаю все про твоё «хочу»,
Не святая я – как все, грешная,
Но мой ангел зажёг свечу.
О любви ещё можно каяться,
От «хочу» только дым да чад,
А уж чёрт, поверь, расстарается
Затащить мою душу в ад.
Не хочу!
Между нами бездна. Без тебя нет смысла,
Мне судьбы на плечи давит коромысло.
Тридцать три несчастья у неё в бадейках.
Прохожу – смолкают бабки на скамейках.
Я решаю жизни трудные уроки:
Тридцать три несчастья зарифмую в строки.
И они по сайтам разнесутся мышью,
Мне даря надежду – вдруг меня услышишь.
В глазах твоих тоска нашла приют.
Оскал судьбы – её законы жёстки.
Столкнулись с ней на жизни перекрёстке
И породнились в несколько минут.
Лето закатано в банки с компотами,
И не жужжат уже пчёлы над сотами,
Мир наполняется осени песнями,
Листья шуршат под ногами невесело,
Мантры дождя то сильнее, то тише,
Нудно стекают в окошко по крыше,
Хлюпают лужи, и зонт, как тарелка,
Снится замёрзшим согражданам грелка,
Души в печали, а тело – в пальто,
Всё нам не это и всё нам не то.
Хочется солнца, тепла не хватает,
Да и зима уже снегом порхает.
Можно, конечно, взглянуть по-другому,
Оду сложить листопаду и дому,
Только мне шепчет навязчивый дождь:
Радость устала – её не тревожь,
Солнце в отгуле, печали пора,
Так не гоните её со двора…
Отдых от буйства – осенний сезон,
Жизнь гармонична – роптать не резон.
Дождик прыгает по лужам,
Нарезает дождь круги,
Мир зачихан, мир простужен,
Достаёт мир сапоги.
Из окна смотреть прикольно:
Смылся от дождя народ.
Дождь, кончай, уже довольно!
Ну а дождик льёт и льёт.
Не смущаясь, он смеётся,
Разбиваясь о карниз.
Что же делать? Нам придётся
Пережить его каприз.
Бессонница растягивала ночь,
Пронзая темноту сверлящим взглядом.
И было мне её не превозмочь,
Чтобы заснуть, – она лежала рядом.
Страдали одеяло, простыня,
Кровать стонала, комкались подушки,
Отарой надвигалась на меня,
И сладкой мятой чай дышал из кружки,
И яблоко хрустело в час ночной
Гораздо громче, чем в дневное время,
Вкус сигареты, диалог с луной —
Всё было, кроме сна, сегодня в теме.
Бессонница смеялась надо мной,
Подкинув жизни разные проступки,
Что обрели давно в душе покой,
Но вновь толкутся, словно зёрна, в ступке.
И внешности проблемы обнажив,
К утру ушла, шепнув мне: «Не прощаюсь…»
«Я кофе заварю!» – мелькнул порыв.
Но не могу, полдня уже валяюсь.
Две тысячи двадцать третий.
Сентябрь, но тепло, как летом,
Умчался куда-то ветер,
И дождик пролился где-то.
А в Питере бабье лето,
Как рай, благодатью дышит.
Объятья тепла и света
Нам посланы, видно, свыше.
Такое природное чудо,
Как бабы очарованье,
А женщины бродят всюду
Без должного пониманья,
Что женщины наши – чудо,
Источник тепла и света.
Да что говорить – не буду!
О них это бабье лето.
Изнурённая зноем земля,
Как княгиня, уставши от бала,
Свой шикарный снимает наряд,
Чтоб под белое лечь одеяло.
Но до этого струи дождя,
Словно душ, смоют жаркую негу,
И, отдавшись морфею и снегу,
Отдыхает княгиня-земля.
Осень меня кутала в шарф,
Вырывала из руки зонт,
Запихала сарафан в шкаф,
Хоть на полку не влезал тот.
Я терпела всю её блажь,
Потому что надоел зной.
И учила мама: уважь,
Будь терпима к тем, кто с тобой.
И я ела липовый мёд,
Чтобы на неё не чихать,
А она мне под ноги лёд:
Дурака прикольно валять.
Соберу я рыжий букет,
Принесу из парка домой,
Ведь тебя со мной рядом нет,
Ты букеты даришь другой.
Осени вам пофиг привет,
Ждёт вас у подъезда авто,
Ты везёшь её на балет
Без шарфа, в красивом манто.
И валяю я дурака:
Дурака прикольно валять,
В осени так много «пока»,
Будем мы с дождём горевать.
О проекте
О подписке