– Скорее, чувствую, – с сомнением ответил я.

– Тогда… Я, кажется, знаю, как заманить этого кузнечика в ловушку, – решительно заявил Тамиор. – Варанта, где он сейчас?

– В дальнем конце арены, – ответил я и добавил: – Похоже, он остановился.

– Отлично, – оскалился бородач и строго окликнул перепуганного эльфа: – Дави, дружище, соберись. Тебе придется побыть наживкой еще немного.

– Как? Да позвольте же, – пищал тил. – Эта тварь только что чуть не сожрала меня со всеми потрохами.

– Точно, остроухий, – Тамиор вдруг оставил приказной тон и заговорил мягче. – Но если моя догадка верна, то глашатай решил добраться сперва до самой слабой жертвы, а значит, мы можем попытаться его перехитрить, – он пристально посмотрел на тила. – Речь о тебе, Дави.

– Н-е-е-т! – всполошился побелевший эльф. – Я не собираюсь жертвовать собой. Прошу прощения, но мне просто необходимо покинуть это неприятное и опасное место прямо сейчас.

Мужество поэта сдавало позиции. На дрожащих ногах он медленно развернулся и словно во сне поплыл к запертым воротам, откуда две четверти часа назад нас вывели на ристалище.

– Давинти, стой, – стараясь не производить лишнего шума, одернул я тила. – Приди в себя, друг. Никто не сможет уйти отсюда, не закончив бой. И мы не собираемся приносить тебя в жертву. Сам ведь знаешь, Тилрадан не переживет такой страшной потери, – я хмыкнул, а на лице поэта появилась осознанная улыбка. – Выбор у нас невелик. Либо мы станем действовать, как единое целое, либо нас перебьют поодиночке. Прошу тебя, доверься Тамиору. Он опытный воин и знает, что делает. Его смекалка не раз спасала мою шкуру. Но торопись. Времени мало. Скоро тварь дожует кусок, что утащила с собой и примется за свежатину.

Тил явно хорошо осознавал мою правоту, но все еще колебался. Его руки била частая дрожь, а тревожный стук сердца слышался даже на расстоянии. Он издал жалостливый гортанный звук, прикрыл глаза, затем вздохнул и, точно приняв роковое решение, перестал трястись.

– Я готов. Что нужно делать? – обреченно выговорил эльф.

Тамиор одобрительно кивнул.

– Где тварь сейчас? – глянул на меня рыцарь.

– Там же, – коротко буркнул я.

– Так, рифмач, сейчас ты медленно пойдешь на восток, – продолжил белобородый, – остановишься, когда скажу я, и не сойдешь с места, что бы ни происходило.

Поэт молча двинулся в сторону.

– Ты, Варанта, ступай к северной стене, туда, где прежде стоял Давинти. Как только монстр надумает вернуться, ты почувствуешь это и подашь мне знак. Полагаю, чудовище появится прямо перед тилом, чтобы напасть. И тогда мы с тобой зажмем его в тиски, – белобородый тихо ударил кулаком о ладонь, символизируя молот и наковальню.

Нехитрое построение напоминало собой эдакий сильно приплюснутый наконечник стрелы, расстояние от пика которого до каждого из нас составляло не меньше шагов двенадцати. Дальнейший ход битвы предположить было сложно, но я доверял опыту товарища. Ведь всякие, даже самые сомнительные на первый взгляд идеи, посещающие белобородого в действительно отчаянные моменты, каждый раз удивительным образом приводили нас к победе или, по крайней мере, позволяли выбраться из заварушки целыми.

Когда указанные Тамиором места были заняты, я почувствовал под ногами резкий толчок, означавший только одно – глашатай хаоса завершил небольшую передышку и теперь направлялся за свежей добычей.

– Началось, – беззвучно прошептал я, поднял над головой свободную руку, и принялся зажимать пальцы.

«Четыре» – подземный хруст становился все ближе.

«Три» – наст арены охватила мелкая дрожь.

«Два» – почва вздыбилась извилистым горбом.

«Один»!

Визг вырвавшейся на поверхность твари затопил пространство. Очутившись на расстоянии пяти локтей от оцепеневшей жертвы и поняв, что та не пытается спастись, исполинское насекомое раскинуло множественные сочленения зазубренных лап в стороны и медленно, в предвкушении теплой пищи, потянулось к эльфу черной блестящей мордой. С челюстей монстра сбегала густая слюна. Поэт пискнул, сгорбился, в ужасе обхватывая лицо ладонями, но остался неподвижен.

Быстро смекнув, что не ошибся в расчетах, Тамиор взревел в атакующем кличе. Не мешкая ни секунды, двумя резкими пружинистыми скачками воин сократил промежуток, отделявший его от врага. Втянул широкой грудью побольше воздуха, занес короткое копье за спину и, раскинув руки в тугую линию, со всей мочи швырнул оружие в чудовище. Тупой чавкающий удар эхом отразился от трибун. Под напором решимости и древнего металла панцирь монстра податливо треснул. Копье задрожало и туго вклинилось в тело глашатая, пробив насквозь пластины хитиновой брони и застряв занозой в сочащейся ране. Существо пошатнулось, искоса глянуло на рыцаря, и, решая прикончить назойливого разумного, дернулось в его сторону. Однако едва тварь сменила цель, ее конечности подкосились, и глашатай стал заваливаться набок. Бородач зло сплюнул, выставил диск эгиды перед собой и с диким криком бросился в лобовую.

Наставал мой черед вступить в схватку. Поддавшись импульсу, я громогласно зарычал. Обнажил в хищном оскале ряд зубов. Сжал рукоять клинка обеими руками и, следуя оговоренной хитрости, пустился навстречу соратнику. Отводя запястья для замаха ниже обычного, прямо на ходу я силился выгадать момент для решающей восходящей атаки. Будто поняв мой замысел, рыцарь плотнее вжался в щит, становясь с ним одним целым, и неудержимым стенобитным орудием врезался в жесткую бочину монстра. От мощного удара чудовище накренилось, засеменило в противоположном направлении. И, пытаясь удержаться на слабеющих ногах, тут же наткнулось на острое лезвие. Мне же оставалось лишь прицелиться и поглубже вогнать клинок точно в уязвимый промежуток, зияющий узкой полосой прямо под уродливой пастью монстра. Старое, кое-где заржавленное оружие звякнуло и надломилось, однако успело распороть плоть существа, практически отделив голову от остального туловища. Мутная зелень крови фонтаном брызнула в стороны, и гигантский жук рухнул на землю. Его продолговатые когти и щупальца на брюхе рвано дергались в предсмертной агонии. Песок быстро смешался с обильно разлитым ихором и превратился в склизкую грязную лужу. Тамиор и я одновременно отпрянули. Лишь Давинти оставался на прежнем месте. Эльф с замиранием сердца осматривал собственное тело, проверяя, все ли руки и ноги по-прежнему находятся там, где были от рождения.

Гул тяжелого дыхания нашей троицы с легкостью утонул во внезапно взорвавшемся ликовании толпы. Трибуны просто захлебывались восторгом. Сверху доносился звон монет и победные возгласы, переплетенные с бранью и недовольством прогоревших в выборе неверной ставки. Вдруг сквозь всеобщий гомон до моего слуха донесся тонкий ненавязчивый мотив. Звук шел, будто из-под земли. Словно флейта, замершая на одной неизменно прибывающей ноте, музыка усиливалась. Мои товарищи также ошалело смотрели под ноги в попытке обнаружить источник мелодии.

– Что это за магия? – указывая пальцами на изрубленную, все еще вяло шевелящуюся тушу глашатая, проговорил эльф.

Останки твари, точно прозрачным покрывалом, окутывала странная мерцающая пелена. Судороги прекратились, и существо затихло. Но вот его раны… Я не сразу поверил глазам. Рассеченные пополам жилы монстра лениво затягивались, постепенно выталкивая чужеродные обломки металла и дерева из мясистой окровавленной массы.

– Да чтоб тебя… – изумленно пробурчал я и невольно отступил назад, наблюдая за тем, как крохотные участки разделенной плоти постепенно срастаются друг с другом, пытаясь заново обрести цельность.

– Нет! – над ареной разлетелось яростное эхо. – Невозможно!

Люто рычал от злобы и негодования. Его крупная темная фигура нервно металась по террасе. Затем главарь остановился, задумчиво потер лицо, грузно плюхнулся на аляповатый трон и разразился громким нервным хохотом.

– Арена Крактан держит данное слово! – торжественно провозгласил он, протягивая руки к трибунам в смиряющем жесте. – Минувшая схватка, как нельзя лучше доказала неукротимую смелость и невероятную удачу этих разумных! Нам же остается поблагодарить их за прекрасное зрелище!

Зрители с готовностью поддержали оратора, и со смотровых ниш посыпался редкий дождь из медных монет, сопровождаемый одобрительными криками.

– Перед вами, – продолжал вещать Люто, – не какие-то рядовые неумехи – дети никчемных кухарок и рыбаков. Нам выпала редкая честь наблюдать настоящих воинов. А раз так, – главарь ехидно осклабился, – то для них одно маленькое сражение не более чем разминка перед серьезным состязанием. Тем более, что следующий соперник не уступает нынешним победителям ни в силе, ни в выносливости. Полагаю, среди нас вряд ли отыщется разумный, что не стремился бы вновь насладиться проявлением смекалки и воли к жизни этих смертных. Вам стоит лишь пожелать.

– Д-а-а-а! Еще!!! – в ответ загомонила толпа.

– Тогда… Не станем мешкать. Пусть их сокрушит Марибар! – во всю глотку гневно заорал хозяин ристалища. – Открыть клетку, немедленно!

Вновь загремели механизмы подъемных цепей, освобождая очередному чудовищу проход на арену.

Признаться, ни я, ни белобородый не надеялись на скорый благополучный исход пирушки, во главе которой значилась такая гнилая паскуда, как Люто. А потому, стиснув зубы, попросту встали плечом к плечу, закрыв спинами приятеля-эльфа. Приободренный нелегкой победой, Давинти, по нашему примеру, забавно нахохлился и тоже принял бестолковое подобие боевой стойки. Звериный оскал исказил лица. Уставшие, озлобленные и готовые биться до конца, мы замерли в ожидании нового противника.

Из широких дверей вольера показалась крупная, похожая на толстый клюв голова, с нависающим вокруг вогнутым костяным кожухом. За передней частью следовало мощное упитанное тело на коротких ветвистых лапах. Животное остановилось, гулко рыкнуло и лениво принялось рыхлить песок крючковатым носом. Это был обыкновенный самец клыкаря. Особь казалась значительно больше, чем те, что мы добывали на просторах Капризных гор прежде. Но, так или иначе, это был всего лишь клыкарь.

Животное, похоже, пресытилось недавним сражением с канри и вовсе не торопилось нападать, вольготно прохаживаясь вдоль восточной стены. Натянутая раскаленной струной готовность к еще более сложному поединку мгновенно сменилась волной облегчения. Практикуемая годами тактика по отлову диких клыкарей еще ни разу не подводила наш отряд. И факт этот изрядно придавал уверенности, а также преимущество легко перестроиться на знакомый лад.

Тамиор взглянул на невозмутимо сытого зверя и, не удержавшись, весело хохотнул. Затем развернулся и демонстративно, прогулочным шагом, направился к свалке старого оружия. Рыцарь выудил из груды металла отброшенный прежде покоробленный башенный щит, картинно подбросил мне пару мечей, после чего принял единственное оставшееся целым копье. Занял боевую позицию и начал свое излюбленное шумопредставление, вынуждая клыкаря к атаке.

Бой не занял много времени. Древко старой пики все же не выдержало и надломилось при попытке опрокинуть тяжелое животное. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы клыкарь потерял равновесие и сам завалился набок. После чего с ним было моментально покончено.

Арену мы покидали под победный грохот барабанов, упоенный рев толпы и ядовитые проклятья, плюющегося желчью Люто. Смотровые башни проводили победителей наконечниками стрел до деревянных ворот. А недолгое путешествие по запутанным коридорам, под присмотром все тех же конвоиров, привело нас обратно в каменный мешок сырых тюремных стен.

***

– Ну вы и задали перца этой каракатице! – похвалил нас один из надсмотрщиков, проворачивая ключ в замке камеры. – Эка вы его. Прямо в куски! – басовито и восторженно гикнул он.

– Да молчал бы уже, – язвительно осек своего товарища бандит поменьше. – Креган, я всегда говорил, что ты туп, как сосновый гвоздь.

– Ну а чего не так-то? – возмутился первый.

– Дурень, – буркнул второй. – Каракатица – это морской моллюск. А наш Схи-шад скорее насекомое, только огромное.

– Вы бы, братцы, заткнулись, молча сделали свою работу да проваливали отсюда, – брезгливо выругался Тамиор, растянувшись прямо на холодном полу темницы. – А то отдыхать мешаете.

– Ну, – возмутился первый, – вот так всегда с этими разумными. Ты к ним со всей душой, а они тебе в ответ – «Проваливай», – обиженным басом пожалился он. – Ну да ладно. На сегодня боев больше не будет. Есть время покемарить. И у нас тоже, – стражник довольно хмыкнул. – Когда солнце сядет, принесут пофлебку.

– Восхитительно! Просто невероятное гостеприимство, – прорезался из глубины камеры голос Давинти. – В этих бесконечно уютных апартаментах еще и ужин подают?

– Подают, – мягко отозвался здоровяк и погладил себя по толстому брюху. – В Крактан заботятся о теф, кто красиво проливает кровь на арене. Во всяком случае, пока они дышат. Фа-фа-фа! – головорез гулко рассмеялся, нацепил на пояс связку ключей, и надсмотрщики удалились.

Большая часть плененных канри, те, кто еще сохранял твердость духа, все разом прилипли к прутьям своих клеток, завидев наше возвращение. Моряки заметно приободрились, снова почувствовав запах надежды. В прояснившихся взорах, что с нескрываемым удивлением таращились на вываленных в пыли, разукрашенных множеством царапин и синяков, но вернувшихся целыми и невредимыми воинов, читалось искреннее уважение. Теперь же по тюрьме разносилось тихое эхо разноголосого шепота, полнящегося новыми умопомрачительными планами о скором побеге.

Через некоторое время в тусклом подрагивающем свете факелов появился тахара. Его руки сковывали кандалы, скрепленные длинной толстой цепью. Этот представитель, пожалуй, самой миролюбивой расы ученых-историков не был похож на своих сородичей. Вместо могучего глиняного голема, он напоминал иссушенную мумию с крупной каменной головой. Бедняга тянул за собой небольшую повозку, нутро которой бряцало и позвякивало под широким полотном грязной мешковины. Тахара сбросил серое покрывало на пол. В тележке располагался объемный пузатый чан и груда деревянных мисок. Плотный запах стухшего мяса сразу же заполнил помещение. Ловко разлив содержимое металлического бочонка по плошкам, кухарь принялся расставлять сомнительный ужин возле заселенных клеток. Закончив свою работу и не вымолвив ни единого звука, тахара впрягся в телегу и побрел прочь.

Запах от пищи исходил на редкость отвратительный. В мутной белесой жиже плавали разваренные серые хлопья чего-то непонятного, а на дне тарелки оказалось несколько кусков грубо нарубленного вместе со шкурой жира. Аппетит пропал моментально. Ради такого экстравагантного угощения я не решился будить друзей. И посидев без дела в задумчивой тишине еще немного, скоро ощутил, что усталость все же брала свое. Отставив чудовищное варево в сторону, я завалился рядом с Давинти, отвернулся к чернеющей стене и прикрыл веки.