Глава 3

– Эй. Э-э-й. Проснись. Вставай, круторогий. Проклятая ящерица, хватит дрыхнуть.

Я с трудом разлепил глаза. Казалось, что с тех пор, как меня сморила дрема, прошло всего несколько минут, но затекшее правое плечо свидетельствовало об обратном.

– Эй, – вновь послышался тихий голос, а в мою грудь врезался маленький камешек.

Затем еще один. И еще. Я уселся на полу и оперся руками. Присмотревшись, я увидел тонкий силуэт человека, притулившегося к прутьям клетки с противоположной стороны. Хлоп! И мне в лоб прилетел очередной огрызок скальной породы.

– А ну хватит, – рыкнул я и придвинулся к выходу.

Там, довольно осклабившись, прильнув боком к холодному металлу двери, сидел местный завсегдатай – калека Думитур. Старик отложил свой самодельный костыль в сторону и сохранял равновесие, пропихнув изувеченный обрубок локтя промеж решеток.

– А-а-а, – протянул он, – проснулся. Тебя же Варантой кличут? Так ведь всю жизнь проспать можно, Варанта. А у вас с твоими соратниками она ой какая короткая, – старик захихикал.

– Чего тебе? – раздраженно буркнул я.

– Да вот, – задумчиво проговорил Думитур, – решил составить компанию. Подумал, может, ты о чем узнать хочешь, а я ответить смогу.

– Я о компании не просил, – строго буркнул я, сгустив брови.

– Муторно мне в уединении, понимаешь, драконья ты голова? – спешно ретировался старикашка. – А там, кто знает, когда вас на куски порвут, да как скоро здесь появятся новые собеседники.

На лице сморщенного вояки появился проблеск сожаления.

– Ладно, – вздохнул я и устроился поудобнее, – давай потолкуем.

– Хорошо-хорошо, малыш, – радостно загомонил Думитур. – Ты мне сразу понравился, броктар. Есть в тебе что-то, – он задумчиво цыкнул, – иное, что ли… Только никак не определю, что именно. Не похож ты на остальных. Знал будто, что ты-то не откажешь преклонным годам во внимании.

Я промолчал.

– Вы с приятелями сегодня достойно справились, – похвалил он. – Давненько я такого не видывал. Хороший бой. Оба боя, – поправился старец. – Сплошная радость для почти слепых глаз, почти отправившегося к корням воина. С выдумкой, слаженно, зрелищно, без страха. Можно подумать, что вы таких тварей на завтрак кушаете, – сухо хохотнул калека.

– Ты тоже видел? – потупился я. – Но как? Ты же не выходишь отсюда.

– Есть у меня маленькое окошко, – хитро прищурился Думитур. – Мне через него видно все, что происходит в Крактан.

– Окошко? – не понял я. – Какое еще окошко? Мы же в подземелье. Не хочу обидеть тебя, уважаемый, но, похоже, ты и впрямь выжил из ума.

Дед снова приглушенно рассмеялся.

– Возможно-возможно. Но мне привычнее думать, что все по-прежнему, – протянул он. – Просто у призраков свои секреты и привилегии. Но это самое меньшее, что должно сейчас волновать твои мысли, броктар. Рано убирать мечи в ножны. Я не заметил, что сегодняшний день доставил вам массу «удовольствия». А дальше будет только хуже. Не знаю, чем вы умудрились так насолить Люто, но он вознамерился истребить вас во что бы то ни стало. Иначе не выпустил бы Схи-шад в первом же поединке. А у него ведь еще много тузов в рукавах. Уж можешь мне верить, малыш. Что он там пообещал вам, – просипел Думитур после молчаливой паузы, – что каждый имеет право заслужить честь и помилование?

– Именно так, – раздался за спиной неожиданный голос Давинти.

Эльф сидел, прислонившись к стене, в шаге от меня.

– И если позволите… Если требуется мое мнение на сей весьма противоречивый счет, то я полагаю исключительно следующее, – остроухий набрал в грудь воздуха для произнесения очередной замысловатой речи – не рассчитал, закашлялся и, с трудом проглотив комок внезапного спазма, сипло проговорил: – Наглая ложь из уст отпетого наглеца, бандита и законченного негодяя. Ложь в каждом звуке.

– А тебе-то почем знать? – прищурился Думитур.

– Я, видите ли, и сам приврать люблю, – возвышенно ответил эльф. – Я ведь поэт, величайший созидатель рифм и слова, – он нарочито устало вздохнул. – В этом ремесле без богатой выдумки далеко не уедешь. Ложь – мой хлеб, – выговорил и тут же смутился Дави. – Прошу, не поймите меня неверно, друзья. Но ложь я могу различить хоть будучи глухим на оба уха. Люто не отпустит нас, – грустно подытожил он.

– Хе-хе-хе, – проскрипел старик. – На оба уха, – повторил он приглянувшуюся фразу. – Забавно. А ушастый и впрямь дело говорит, – калека понизил голос, – вам отсюда не уйти.

– Это мы еще поглядим, – хмуро запротестовал я. – Ты нам лучше объясни вот что, – сам не понимая почему, я придвинулся ближе к собеседнику и перешел на заговорщический шепот, – ты говорил, что видел схватку на ристалище. А раз ты все видел, то наверняка заметил кое-что странное.

– Что именно? – улыбнулся Думитур. – Конечно, не считая того, что вам троим удалось покинуть арену невредимыми, – он захихикал.

– Когда мы покончили с глашатаем хаоса, – вполголоса продолжил я, – его останки окутало, будто дымкой. Звучала, не весть откуда взявшаяся, мелодия, а раны монстра принялись затягиваться прямо на глазах. Я мог бы решить, что мне почудилось, но мы все видели это.

Дави закивал головой, подтверждая сказанное.

– Да-да… Конечно… Сломанный меч, – знающе подхватил наш собеседник. – Должно быть поразительно наблюдать подобное впервые? Разумеется, так, – не дождавшись ответа, сухо хмыкнул он. – Меня-то то колдовство до сих пор не перестает удивлять.

Старец заерзал и сменил положение. Ссутулившись и опершись лопатками о толстые прутья камеры, одряхлевший воитель отвернул взгляд к центру тюрьмы и гулко вздохнул.

– То, что вы видели, – продолжил он, – ничто иное, как плод многогранного таланта Генэди.

– Не помешало бы знать, о ком ты толкуешь, – буркнул я с подковыркой.

– Его зовут Генэди. Вы наверняка уже встречали сухопарого прихрамывающего разумного, с капюшоном на голове. Маг, с помощью которого Люто проворачивает все свои крупные и опасные делишки, – пояснил Думитур. – Уверен, что и в вашем похищении не обошлось без фокусов этого лакана. «Сломанный меч» – так он зовет свои чары.

– Боюсь показаться невеждой, – осторожно пискнул поэт, – но я не понимаю, что все это должно для нас означать.

– А то, эльф, – посерьезнел калека, – что любое живое существо, находящееся под влиянием тех самых чар, попросту не способно умереть. Можете изрубить тварь на куски, но полог «Сломанного меча» ни за что не позволит жизни покинуть тело. Через некоторое время плоть срастется, сознание и разум вернутся на привычное место и вот, – сдержано воскликнул он, – чудовище вновь готово к сражению. Без боли, шрамов или остатков страха. Я хочу дать тебе один совет, Варанта, – после недолгого молчания обратился ко мне Думитур. – У Крактан существует еще одно занимательное свойство – мертвые, что томятся на оглоблях возле жаровен. Я не ради пустопорожней болтовни упомянул, что те несчастные – это пища для обитателей арены. Когда недобитый зверь вкушает плоть жертвы, «Сломанный меч» исцеляет его раны, тем самым практически лишая «тех, кто обречен на смерть» шансов одержать честную победу.

– Но как? – взбудораженный словами старика, изумился я. – Должен же существовать способ обойти это заклятье.

– И он есть – держать противника вдали от жертвенных столбов. Или же бить резко, наверняка. Так же, как вы одолели Схи-шад, – ухмыльнулся дряхлый воитель, а его шрамы поперек лба сложились в причудливый треугольник. – К тому же чары не вечны. Заклятье всегда иссякает, излечив подопечного от серьезных ранений или после того, как заговоренный возрожден. Когда происходит такое, бой считается завершенным. Далее в дело вступает Генэди, чтобы снова одарить питомцев владетеля арены временным бессмертием.

– Умопомрачительно. Умопомрачительно и в высшей степени невероятно! Бесконечно увлекательные подробности. Мне, как путешественнику и ревностному созидателю всяческих неординарных событий разнообразной степени странности, нередко приходилось становиться свидетелем выдающихся, завораживающих, а порой даже повергающих в ужас свершений, – скороговоркой воскликнул тил, выражая крайний интерес к услышанному. – И не советую кривить лица, мои маловерные друзья. Многие из воспетых мной в рифме воспоминаний являются чистой правдой. Однажды мне даже посчастливилось свидетельствовать истинному таланту целителя, коим обладал некий воспитанник Висмутовых столпов. Тогда это больше походило на великолепный сплав познаний алхимии, врачевания и прикладной магии. Тот юный чародей легко мог поднять на ноги незадачливую овцу, прикушенную дикими псами по недогляду пастуха. Или же зашептать кур от хвори. Однако, чтобы плоть существа, стоящего на пороге смерти, срасталась сама собой прямо на глазах… Ух, – коротко и возбужденно выдохнул Давинти. – Подобного мне встречать не случалось.

– Верно, – согласился Думитур. – Такое и вправду увидишь нечасто. Но в Крактан у всего есть свои причины и порядок. Вы же не думали, что Люто и его болваны самолично отлавливают этих гигантских тварей, скитаясь по самым опасным и отдаленным закуткам Тилрадана? Слишком затратно снаряжать ловчих каждый раз, когда зверинец лишается одной из особей в ходе кровавого представления. Конечно, это происходит куда реже, чем гибель разумных, но все же происходит. Ваш пример тому доказательство. И не будь под рукой магии Генэди, владетель крепости давным-давно бы растранжирил, как всех своих людей, так и половину богатства, охотясь или скупая у торговцев зверьем подобные диковинки.

Старик устало задрал лысую голову вверх, прикрыл единственный зрячий глаз и умолк.

– Э-э-э… Что это у тебя там? – вдруг встревожился он, выдергивая меня из задумчивой дремы, и, зашмыгав носом, ткнул пальцем в угол, куда я задвинул миску с ужином. – Гляжу, ты особо не голоден?

Я молча подтолкнул емкость с застывшей белесой массой ближе к проходу. Думитур тут же подхватил плошку и в несколько жадных глотков опустошил ее. Закончив трапезу, он вытер исполосованный рубцами рот полой ветхого тряпья, служившего ему одеждой, и довольно крякнул.

– Уж не знаю, кто этот маг на самом деле, – вновь заговорил он, – но прихвостни Люто судачат, мол, когда-то лакан был одним из Поборников суда.

– Поборники суда? – живо заинтересовался поэт. – Должно быть этот Генэди куда опаснее, чем ты про него рассказываешь.

– Не то слово, – ответил Думитур. – Отголосок смутного времени, как-никак. Хоть и остались от прежнего величия только легенды, да крепко сдобренные вымыслом истории, что куда скорее приживаются в хмельном воздухе захудалых таверн, чем в умах летописцев, а нутро воротит по-прежнему. Мне еще дед мой говаривал, что при заключении первых пактов о перемирии, после той пресловутой войны, был создан некий альянс, который теперь известен миру как Совет магических изысканий семи рас. А в подчинении сборища доморощенных монархов и ученых-выскочек располагался самый что ни на есть орден защитников. Эдакие сторожевые псы в регалиях. Так вот, орден этот и носил звание Поборников. Состоял он из нескольких десятков боевых ведунов, что поклялись бдительно охранять рубежи нового закона и его создателей. Могущественные, видать, были разумные. Ибо, вроде как, только членам ордена разрешалось изучать древнее колдовство, доставшееся смертным от младших богов. Охранные аспекты всякие да заклятья боевые, дюже опасные… Вот только порука владения тайными знаниями такой силы доверялась далеко не каждому. Оттого ряды Поборников были малы числом, а каждый член братства ценился гораздо больше, чем могла бы стоить, к примеру, статуя из чистого золота во весь его рост.

Сказав так, Думитур запнулся и охнул в унисон с эльфом, видимо представляя количество звонких монет, что могло бы получиться, попади такое сокровище кому-то из них в руки.

– Затем круг правящих разделился, – продолжил старик. – Ученые маги Висмутовых столпов пошли своим путем, а их охранители растворились в трясине политических топей. После чего и вовсе прекратили привычное существование.

Он помолчал.

– Откуда все это знал мой старый безумный пьяница? Не ведаю. Но взирая на силы, подвластные Генэди, я невольно начинаю верить, что он и впрямь один из Поборников.

– Интересная догадка, – задумчиво процедил я. – Скажи, Думитур, когда мы сюда прибыли, я приметил, что бухта накрыта мерцающим сводом. Купол простирался докуда хватало глаз. Что это такое? Это тоже дело рук того волшебника? – я пристально уставился на старика.

– А как же! – отозвался он. – Самое заковыристое из чудес, что создал ученый лакан. И сотворил он его вовсе не для красоты. Свод скрывает твердыню Крактан от лишних глаз, а вместе с ней и половину всего острова. Магическая завеса исполняет роль крепостной стены для незваных гостей извне или для тех, кто решил уйти не попрощавшись. Даже свитки перемещений превращаются здесь в не более чем исписанные каракулями бумажки. Колдовство надежно ограничивает единственный выход – залив на северо-западе. А большего и не требуется. С другой стороны, все равно не пробраться. Там, где кончается барьер, сплошь высокие пики непроходимых хребтов. Н-е-е-е-т. Заруби себе на носу, малыш, побег отсюда – дело наверняка гиблое. Даже через завалы каменюк, из-за которых этот проклятущий кусок суши и получил свое название, и то сложно пролезть. Что уж говорить о крутых скалах на пути к противоположному берегу. Проклятущие каменюки, – раздраженно повторил Думитур.

– Не понимаю, – возразил я, – в бухте нам попалось множество кораблей. И все они принадлежали разным народам. Выходит, кто-то помимо обитателей арены все же способен проникать внутрь свода? Да и сам Люто ведь как-то выходит в море, чтобы со своими головорезами совершить очередной набег на какой-нибудь невезучий прибрежный городишко. Обратно, полагаю, его судно тоже без труда находит дорогу. Значит, лазейка есть?

– Ты слишком наблюдателен для простого узника, Варанта, – с подозрением заметил Думитур. – И чересчур любопытен. Но, возможно, это даже к лучшему. Дольше проживешь. Что же до твоих сомнений… Да, способ-то, конечно, есть. Вот только не для нашего брата, – медленно протянул он. – Существует ключевое заклинание. Владеет им сам Генэди. Лишь он в силах поднять непроницаемую завесу. И делает маг это только тогда, когда на то возникает воля хозяина. Но можно и по-другому. Со смертью чародея купол тоже исчезнет. Нет мага – нет волшебства, им созданного. Кажись, так все устроено. Если мне, старой развалине, не изменяет рассудок, – старик хохотнул. – Как видишь, малыш, многое здесь держится не на самом Люто, а на плечах его ручного волшебника.

– Х-м-м… Гожие сведения, – я поскреб подбородок. – Даже не буду спрашивать, откуда старый калека все это знает.

– Вот и не спрашивай, малыш, – подытожил Думитур. – Крепче спать будешь.

– Уверен, что тебе известно и то, где обитает этот всемогущий прихлебатель Люто, – сощурившись, буркнул я. – Нам бы не помешало познакомиться с ним поближе.