Глава 6

Восточное крыло твердыни Крактан оказалось куда обширнее, чем можно было предположить. Высокие стены скрывали за собой целый комплекс помещений, служащих их обитателям настоящим фортом. Длинные прямые коридоры, связывающие цепь приземистых построек, тут и там пересекали ломаные линии обшарпанных ступеней, что каждые несколько шагов терялись среди узких, похожих на кротовые норы катакомб, а затем вновь вздымались на поверхность. Некоторые сооружения, начисто лишенные крыш, могли похвастаться лишь жалкими остатками поеденной плесенью кладки, в то время как иные представляли собой вполне крепкие, нетронутые разрухой монолитные короба, с чернеющими бойницами узких окон, в коих едва ли угадывались признаки чьего-либо присутствия.

Мрачные рубленые хибары, количеством не меньше целой дюжины, располагались полукругом, обрамляя большой пустырь, в центре которого маячил странный обелиск. Своей продолговатой формой монумент живо напоминал длинный, испещренный широкими частыми штрихами незнакомых символов и ограненный по трем сторонам каменный шпиль, с массивным валуном в основании. Солнечные лучи, точно осы, сгрудившиеся подле опрокинутой крынки с медом, игриво выплясывали на гладких бежевых ребрах причудливого столба и щедро разбрасывали по земле мерцающие блики, отчего пространство внутри полусферы походило то ли на некое подобие закатного солнца, то ли на циферблат огромного часового механизма с десятком взбесившихся стрелок.

Затаив дыхание и словно против собственной воли замедлившись на пару мгновений, я принялся завороженно следить за игрой света, попутно размышляя о том, что в прежние эпохи твердыня Крактан вполне могла служить вовсе не ареной для увеселения пресытившихся жизнью богатеев, а настоящим храмом какого-нибудь древнего божества, чье величие давным-давно кануло в небытие, так и не сумев оставить след ни в памяти потомков, ни на страницах самых обветшалых фолиантов.

«Интересное местечко выбрал Люто в качестве собственной империи, – с презрением подумал я, тряхнул головой, сбрасывая мимолетное оцепенение, и, прокладывая глазами дальнейший курс, двинулся вглубь этого небольшого городка».

***

Пройдя порядка полсотни шагов под открытым небом, я нырнул в широкий дверной проем, миновал пологую лестницу, затем еще одну и, тщательно всматриваясь во многочисленные закоулки крепости, быстро пришел к выводу, что для обжитых владений внутри разбойничья резиденция представала довольно безлюдной. Пока на моем пути встретилось только несколько обустроенных казарм, овальная зала, заменяющая тренировочную площадку, с мишенями и строем деревянных чучел, а также прилегающая к ней кухня исполинских размеров. В печах трапезной жарко полыхал огонь, пахло подгорелым мясом и кровью, а кое-где на столах дымились плошки с початым варевом. Однако ни в одном из осмотренных мной помещений не было ни души. Не считая трех лиходеев, двое из которых, завидев меня, бросились бежать со всех ног, а третий не смог противопоставить моему клинку ничего кроме криков о пощаде. В остальном же, казалось, будто все разумные, обитающие в этих стенах, разом исчезли. Я не сомневался, что крохотная армия, стертая в пыль и развеянная нашим отрядом по ристалищу – всего лишь жертва, брошенная на откуп жестоким хозяином, дабы выиграть время и избежать расправы над собой. А значит, большая часть сподвижников Люто должна была содержаться именно здесь. Тем не менее помимо густой тишины, слоняющейся без дела из края в край, других жильцов обнаружить мне не удавалось.

Свернув в очередной коридор, я оказался в начале вытянутого дугой и довольно узкого перехода. По правую руку виднелась высокая балюстрада. Прорехи между колоннами сочились желтыми пятнами дневного света, открывая взору панораму центрального пустыря, а также контуры двухъярусных руин, одна половина которых не имела кровли, а вторая скрывалась под сенью громадного матерчатого купола, раскинутого над верхней границей каменных перегородок. Содрогаемый ветрами свод прятался в низине, за прочими отвлекающими внимание постройками так, что шансы заметить его, встав во дворе крепости, легко сводились на нет. Однако теперь несуразное строение лежало передо мной во всех подробностях.

«Должно быть, это и есть главный шатер, – догадался я. – А значит, и Генэди где-то рядом».

Определив цель, я устремился дальше, но, едва подавшись вперед, тут же замедлился и припал к прогретой полуденным теплом стене. За изгибом, в конце коридора, покачиваясь и тихо бурча меж собой, стояла пара рослых человеческих фигур. Двое громил, явно оставленных охранять запертые на тяжелый засов кованые ворота за их спинами, удерживали на плечах массивные дубины и мерно покачивались друг напротив друга. Я негодующе сплюнул на пол и беззвучно выругался. Тело ломило от усталости, лишние ранения никак не вписывались в желаемый исход, а силы требовалось приберечь до встречи с самим главарем. С другой стороны, иного выбора я не видел, как и обходного маршрута. А потому, быстро прикинув возможные варианты атаки, остановился на «внезапности» и, подкравшись как можно ближе, приготовился вступить в бой. Стражники же, увлеченные незатейливой беседой, напрочь отказывались замечать крадущийся вдоль прохода силуэт, что позволило мне подобраться на достаточное для рывка расстояние. Сжав в пальцах рукоять меча, я скользнул в центр и, стараясь не издавать лишнего шума, ринулся напролом. Детина, стоявший по левую руку, вдруг обернулся на звук стремительно приближающихся шагов.

– Чужак! – во всю глотку завопил он.

Вздернув дубину, словно перышко, бугай, не целясь, обрушил ее перед собой. Уйдя от атаки перекатом, я очутился между двух противников и тут же вжался спиной в ребристые створки массивных дверей. Второй громила, будучи куда менее расторопным чем его приятель, видно, не сразу осознал, что стряслось и, замешкавшись, принялся лениво стягивать с плеча оружие. Но спустя мгновение был осажен глухим тумаком в челюсть. Другой же караульный теперь находился справа от меня и, не на шутку разгневанный промахом, всем своим грозным видом старался нагнать страху на внезапного нарушителя. С басовитым рыком он поднял дубье и, твердо решив размозжить мне голову, очертил в воздухе широкую дугу. Я ловко пригнулся и подался навстречу сопернику. Смертоносный взмах засвистел поверху, и массивное оружие с треском впечаталось в лоб неповоротливого бедолаги напротив, так и не успевшего очухаться от предыдущего удара. Тот зашатался и повалился мешком. Его соратник удивленно выпучился на прибитого собственными руками товарища.

Неумение владеть крупным телом, а также отсутствие навыков ведения боя в ограниченном пространстве делали этих двоих легкой добычей. Здоровяк грязно выругался, ошалело глянул на меня и приготовился к следующей атаке.

Я не планировал убивать лиходея. Мне нужен был хоть кто-то, кто мог наверняка знать, где искать то, зачем я пришел.

Стальной клинок звякнул о твердое дерево, и бандит с криком выпустил дубину из ладоней, потеряв вместе с верой в собственную несокрушимость несколько пальцев правой руки, и тут же затих. Холодное острие меча плотно уперлось в его сальную шею, слегка надкусив кожу под подбородком.

– Что за дверью? – прошипел я, прижимая детину к стенке.

– Там… Э-э-э… Оружейная, – прохрипел он в ответ.

– Как добраться до Люто? И где маг по имени Генэди? – продолжал я допрос.

– Т-т-т… Туда…

Он указал глазами на противоположный край пустыря, где угадывалась обветшалая постройка, покрытая материей вместо крыши.

– Люто там… И маг… с ним… вместе.

Я обернулся, чтобы проследить взгляд часового и почувствовал резкий укол в бок. Нахмурившись, я опустил веки к поясу и утробно зарычал. В мои ребра настырно упирался широкий нож. Бугай давил изо всех сил, пытаясь проткнуть обидчика, но нардиевая кольчуга, как и прежде, надежно защищала тело хозяина, преградив путь наточенному железу и позволяя вражеской злобе оставить на коже лишь крохотный памятный шрам. Нарочито медленно подняв взгляд, я безразлично уставился на человека и, не говоря ни слова, рванул руку кверху. Острие меча с хрустом пробило череп негодяя. Его рот наполнился кровью, и обмякшее туловище медленно поползло вниз…

– Невероятно просто, – довольно буркнул я, когда ключ, обнаруженный на поясе поверженного разбойника, с легкостью подошел к замочной скважине, преградившей вход в оружейную.

Лязгнул механизм затворов, и дверь со скрипом отошла вовнутрь комнаты, уступая дорогу череде коротких ступеней. Я прыжком преодолел лестницу и оказался в помещении, залитом тусклым сиянием свечей. Пахло воском и пылью. На мрачных полотнах стен висели десятки видов приспособлений войны, многообразие коих поражало воображение. Огромные двуручные секиры, выкованные кузнецами Остагара. Тонкие, причудливо изогнутые клинки тилских следопытов. Громоздкие, инкрустированные драгоценными камнями, щиты Тахара, исполненные в форме раскрытых книг и больше напоминающие барельеф герба ученого народа, чем инструменты обороны. Короткие, средние и ростовые луки всевозможных армий и мастей также красовались по соседству, удобно устроившись на подвесах у границ низкого покрытого копотью потолка. А вдоль противоположного конца комнаты высились деревянные стеллажи, хранящие на полках арбалеты с резными рукоятями, булавы, цепы, металлические когти и прочее-прочее.

Центр комнаты занимали стойки с доспехами. Церемониальная кожаная броня лаканских легатов, щедро тесненная ветвистыми вензелями, делила воображаемый строй с почти эфирной «лиственной» кольчугой, что носили предводительницы передовых толадийских дружин. А чуть позади громоздились тела соломенных чучел, облаченные в грубые латные панцири, снискавшие во времена всеобщей ненависти доброе расположение среди расы людей. Тусклый блеск стальных кирас буквально сочился сквозь бреши впередистоящего обмундирования, будто пытаясь растолкать иллюзорную шеренгу, вырваться вперед и, гордо выпятив грудь, занять место славного командира.

Здесь было на что посмотреть и чему удивиться. Какими же заслугами у вероломного работорговца и главаря банды образовалась столь богатая коллекция, предположить не составляло труда. Однако кое-что из щедрого арсенала наталкивало на мысли о куда более скверных источниках наживы, чем грабежи и жестокие поборы. Некоторые из предметов, похоже, обладали настоящей магической силой. Это можно было понять по слабому свечению, клубящемуся вокруг отдельных экземпляров.

– Недурно, – буркнул я, наскоро прикидывая, что бы прихватить с собой, как вдруг сияние волшебных предметов окончательно потускнело и принялось болезненно пульсировать, будто прискорбно сознаваясь в собственной немощи.

Да, возможно, когда-то могучие артефакты войны полнились энергией, но сейчас, после многолетнего заточения в затхлом пространстве каменного короба, они едва ли подавали признаки былого могущества. И не удивительно. Ведь любое оружие, будь то дитя горна или же работа умелого чародея, живет лишь до тех пор, пока пьет кровь врагов.

Я прошелся между рядами, касаясь кончиками пальцев награбленных диковинок, веками обреченных гнить в затхлом чреве арены Крактан, и недоуменно запнулся на половине шага. Мое внимание привлекла небрежная, сваленная в дальнем углу кладовой груда барахла. Ворох вещей, скрывающийся под плотной мешковиной, никак не вязался со всеобщей строгостью и порядком, царящим вокруг. Не мешкая, я поддался любопытству, торопливо приблизился к куче, с силой потянул за край серого мятого покрывала, и мое лицо озарилось широкой улыбкой. Сквозь металлические дебри старых кинжалов и круто загнутых сабель, вероятно, совсем недавно приволоченных с корабля капитана Тычка, отчаянно пробивался теплый янтарный блеск.

– Ах, вот вы где, – радостно проговорил я, аккуратно высвободил нардиевых близнецов из-под завала и бережно разместил клинки перед собой. – Скучал.

Я удовлетворенно сжал обеими руками прикипевшее к сердцу оружие и закрепил за спиной.

Тут же обнаруживалась и амуниция Тамиора. Судя по всему, в фамильной реликвии бородача, прошедшей не одну сотню битв, разбойники не сумели углядеть ничего ценного и потому обошлись с доспехом весьма непочтительно. Помимо нескольких новых зазубрин на кромке, щит, в силу своей необъятной ширины, похоже, использовался лиходеями в качестве носилок. Так все добро, изъятое у нас и моряков с «Пустого Грома» в момент переправки к острову Каменных Лун, громоздилось именно поверх оного. Я с усилием потянул панцирь на себя, крякнул, поднатужился еще и выдернул стальную громадину из-под кучи невзрачного железа. Лязг наполнил комнату звонким эхом. Выпрямившись, я спешно сомкнул веки, инстинктивно пытаясь укрыться от внезапной, буквально ослепляющей вспышки голубоватого света, бьющего прямо из центра эгиды. Когда свечение стихло, а глаза вновь обрели способность видеть, я напряженно сощурился и вскоре различил рукоять магического копья, накрепко прилипшего ко внутренней стороне доспеха.

С тех самых пор, как Тамиор обзавелся этой весьма неоднозначной вещицей, меня не покидало странное чувство, что зачарованная пика не только обладает крупицами рассудка, позволяющего определять намерения владельца в бою, но и понимает каждое сказанное слово. Вот и сейчас от копья веяло каким-то мягким уютным теплом, будто кусок металла пытался убедить меня в своей безмерной тоске по потерянному хозяину. Впрочем… Если верить Аусту – одному из волшебников при далратийском дворе, что сродни заботливой няньке снаряжал нас на поиски идола Астрального стража Тиборы – то так оно и было.

– И тебя вернем в законные руки. Не тревожься, – успокаивающе проговорил я, с удивлением примечая, как чародейская аура над древком коротко вспыхнула и вновь вернулась к покою.

Взвалив имущество белобородого рыцаря на плечи, я вышел из душного зала, перешагнул через бездыханные туши караульных и потрусил к обиталищу Люто.

***

Двигаясь аккуратно, не покидая теней, щедро отбрасываемых чередой бесхозных хибар, я добрался до стоящего на отшибе шатра. Подкрался к стене и притих, разглядывая внутренности хижины сквозь крупный пролом величиной с широкую оконную арку. Ошибки быть не могло. На то, что именно это место было выбрано хозяином твердыни Крактан в качестве личной опочивальни, указывала расположенная в центре и уменьшенная до размеров обыкновенного стула копия того уродливого трона, что высился над плато арены и служил главному мерзавцу как символом власти, так и смотровой нишей. В правой части жилища, под сводом волнующегося купола, стояла непомерная кровать, устланная пестрыми перинами и исполинским одеялом. Все остальное пространство просто кишело нагромождением реликвий, предметов искусства и прочими богатствами, стасканными сюда со всех уголков Тилрадана.

Всевозможные статуи, деревянные истуканы и прочие изваяния поменьше перемежались с колоннадой высоких пузатых сосудов, заполненных какой-то разноцветной бурдой. Рядом щелкали, тикали и кряхтели шестерни причудливых маго-механических устройств. Тут и там, приставленные к опорам купола, пылились мечи, булавы и посохи, отличающиеся высотой и количеством причудливо разросшихся сучков. Ото всей этой неуклюжей, чрезмерно аляповатой красоты дурно пахло стяжательством и становилось явным, что Люто страдал нездоровой тягой к предметам роскоши, однако ехидные боги жестоко лишили его всяческого чувства вкуса и гармонии.

Убедившись, что в хижине никого нет, я тихо шагнул внутрь и замер, чутко прислушиваясь к окружающим звукам. Некоторое время я слышал лишь собственное дыхание и такт механизмов, как вдруг в воздухе разлетелся звон разбитого стекла. Я резко повернулся на шум. В северной стене виделось углубление, наполовину занавешенное куском непроницаемой ткани. Сквозь проем пробивался еле заметный дневной свет. Дребезг исходил именно оттуда. Я вытащил из-за спины правый клинок, неслышно пересек комнату и резко одернул завесу. Худая тень метнулась в дальний угол тесной коморки. Я угрожающе заревел и двинулся вперед, в готовности предупредить возможную атаку неизвестного противника. Миновало несколько напряженных мгновений, но нападения так и не последовало. Поняв, что угрозы нет, я опустил меч и всмотрелся в сгорбленный силуэт, свернувшийся в комок и боязливо закрывающий голову руками.

Лицо разумного скрывалось под серой материей капюшона. Туловище было завернуто в изношенную, покрытую дырами мантию с выцветшими, почти исчезнувшими линиями рисунков, смысл которых невозможно было разобрать. Из-под одеяния торчали босые ступни с рваными рубцами вместо пальцев. Правую лодыжку сковывал металлический обруч, тянущийся привязью к центру помещения. Короткая цепь скрывалась под узким настилом голой деревянной койки. Слева располагался маленький неказистый стол, заваленный кипами пожухлых бумаг, где ближе к краю, в ладони от ряда тлеющих свечей, покоился лист пергамента. Поверх недописанных строк лежало старое замызганное перо. А на полу, среди мутных осколков крохотного стеклянного блюдца, жирной бесформенной кляксой растеклись чернила.

– Генэди, – утвердительно выговорил я.

Худощавый лакан отнял руки от макушки, опасливо поднял лицо и уставился на меня пустым обреченным взглядом.

– Ты… – заикаясь, начал маг, – ты – не он?

Его зрачки потерянно бегали по комнате, лишь изредка останавливаясь на моей фигуре.

– И ты точно не один из надзирателей, – маг нервно дернул шеей. – Кто ты такой?

– Я Варанта, – выпалил я. – Два дня назад вы с Люто пригнали из Ритаки канрийский корабль с трюмом, полным рабов. Меня не припоминаешь?

– Прости, броктар, но я уже долгое время не различаю лиц, – тихо ответил лакан, с трудом усаживаясь на кровать. – Все, кто был мне дорог, давно мертвы. И я больше не хочу, чтобы новые образы мучили меня по ночам.

Невообразимая скорбь и безысходность в его голосе пробирали насквозь, словно холодный ливень на ветру.

– Сколько ты пробыл здесь? – спросил я, взирая с тревогой на тощую фигуру собеседника.

Маг походил на древнего старца, лицо которого по непонятным причинам отказывалось стареть в отличие от остального тела. Худые костлявые руки, высохшее туловище, изможденность которого не могли скрыть даже плотные одежды. Впалые щеки, потухшие глаза и потерявшая цвет тонкая полоска рта. Мне было искренне жаль этого разумного, чей дух, похоже, был истерзан не меньше, чем его плоть.

– С-с-сколько? – будто не поняв вопроса, переспросил Генэди. – Э-э-э… Да… – он беспомощно посмотрел по сторонам – Восемь… Десять… Может, пятнадцать лет. Не знаю. Я… давно не ощущаю ход времени.

– Не важно, – сдавленно выдохнул я. – Послушай, мы с друзьями устроили знатный переполох на арене. Перебили головорезов Люто. Выпустили на свободу Галмора. Стены разрушены, – я бережно ухватил мага за плечи. – Путь открыт. Теперь мы собираемся уплыть как можно дальше отсюда. И ты, приятель, идешь с нами.

– Бог Псов свободен? – уставившись в одну точку, оживился лакан.

Впервые на его охваченной смятением гримасе проступило блеклое подобие радости.

– Галмор – величественное, поистине разумное животное, – протянул он. – Такой зверь волен выбирать сам свою судьбу, а не угождать прихотям двуногих. Это хорошо, – он умолк, сохранив тень блаженной улыбки на устах.

– Генэди, очнись же! – повысил я тон и выругался сквозь стиснутые зубы. – Ты тронулся рассудком за пятнадцать лет жизни в этой конуре без окон и дверей?! Ты слышал мои слова? Я говорю тебе, что путь свободен. Нужно бежать! Сейчас!

– Побег? – встрепенулся маг, словно только что, пробудившись от крепкого хмурого сновидения. – Бежать?.. Снова?

Он вскочил на ноги, боязливо отпрянул и прижался к стене.