Глава 5
Право крови превыше всего

Отсмеявшись вволю, юноша наконец выдохнул и расслабленно развалился в кресле, скрестив длинные ноги. В течение минуты догрызая яблоко, он с откровенным любопытством рассматривал меня, будто я была экзотической статуэткой, привезенной ему лично в подарок из дальнего путешествия. Один его наглый высокомерный взгляд с бесстыжей полуулыбкой вызвал во мне волну негодования.

Несмотря на мерзкие манеры, должна признать, что мой новый знакомый был красив – уверена, все присутствующие в зале без промедления с этим согласились бы. На несколько мгновений, глядя на него, я даже потеряла дар речи, не в силах поверить, что передо мной находится живой человек, а не сконструированная по всем правилам золотого сечения операционка.

Мой взгляд проскользнул по тонким, изящно очерченным алым губам, гладкой, словно мрамор, коже; высокому аристократическому лбу и по линии темных, идеально симметричных бровей. Ямочки на щеках при каждом намеке на улыбку дополняли картину безупречности. Даже раскосые синие глаза с длинными кукольными ресницами смотрелись органично и ничуть не убавляли мужественности. При этом красота юноши не была ни скучной, ни приторной – разве что немного бездушной. Мой новый знакомый обладал той самой внешностью, что, словно яркая вспышка, моментально притягивала любопытные взгляды в любом месте, где бы он ни находился, и так же быстро отталкивала, поражая своим ледяным высокомерием и недоступностью.

В ожидании я растерянно посмотрела на Алика, который, похоже, был озадачен не меньше. Он явно пытался найти нужные слова и уже собрался прояснить ситуацию, как незнакомец резко подался вперед, оперся локтями о колени и поймал мой взгляд.

– Питер Адлерберг, – сказал он таким голосом, словно делал мне одолжение, и хищно улыбнулся. – Кажется, нас еще не успели представить друг другу.

Я подумала о том, что оно, вероятно, к лучшему.

– Мария Эйлер. – Мне хотелось проявить больше дружелюбия, но кривая улыбка – максимум, который мне удалось выдавить из себя в ответ.

Я хорошо помнила рассказ Алика про Адлербергов и то, как много значила их поддержка для Нейка Брея и восстания. Вероятно, поэтому мой новый знакомый вел себя так, будто ему позволено все. Единственное – мне страшно хотелось поинтересоваться, что вызвало у него такой ярый приступ хохота, но что-то подсказывало, что тем самым я только дам Питеру повод для еще одной насмешки. К тому же Вероника по-прежнему ждала моего ответа.

– Ты права, – я повернулась в ее сторону, избегая взгляда парня, – большая часть группы погибла на Кериоте. А я и еще несколько человек в тот момент были в экспедиции, мы улетели незадолго до…

– Крушения, – помогла она.

Когда я подняла глаза, ее взгляд был пуст.

– Какое поразительное везение! – воскликнул Адлерберг, приоткрыв рот и часто кивая. – Две базы превращены в пыль, а вы сидите перед нами живая и невредимая, к тому же и выглядите просто чудесно! Кто-нибудь говорил, что катастрофы вам к лицу?

Я почувствовала, как от лица отхлынула кровь.

– Если вам есть что мне предъявить, лучше сделайте это сейчас. Или язвительные комментарии – это все, чем вы располагаете?

На удивление, мои слова не вызвали у него никаких эмоций.

– Надо же, оказывается, вы вовсе не такая беззащитная, как мне рассказывали, – заметил Питер куда более спокойным голосом, чем я ожидала, и вопросительно посмотрел на Алика с Андреем. – Она хоть в курсе, где оказалась?

– Я провел Марии небольшую четырехчасовую экскурсию, – ответил Алик, ободряющие взглянув на меня.

– Ты провел ей экскурсию? – медленно переспросил Андрей, отчеканивая слова. – Ты прошелся с ней по всей базе?

Видимо, уловив растущее напряжение, Вероника что-то быстро буркнула на ходу и спешно сбежала к Доре, копошащейся в другом конце зала. Чувствуя, как внутри вскипает ярость, я что есть силы вцепилась в подлокотник. Даже самый сильный гнев можно подавить, если не видеть лица Андрея. Главное – не смотреть на него. Только не сейчас, когда вокруг столько других глаз.

Сложнее всего было чувствовать его пронизывающий взгляд на себе. Он явно ждал моей реакции, и я вновь давала слабину, пыталась спрятать лицо в песок. Проклятье! Нахмурившись, Алик едва открыл рот, чтобы ответить другу, как я буквально подскочила на месте, опередив его на долю секунды.

– Надеюсь, ваше высочество не сильно оскорбит тот факт, что Алик снизошел до меня, проявив дружелюбие, – выдавила я сквозь зубы. – Или отсюда мне тоже нужно убраться, так же как и из вашей…

Я замолчала, прикусив язык. Андрей уставился на меня в полном недоумении – так, словно в этот раз уж никак не ожидал встречного удара. Питер присвистнул, переведя удивленный взгляд с друга на меня.

– Также как и из вашей… спальни? – в мгновение догадался он. – Эндрю, только не говори, что решил поразвлечься с ней в первую же ночь, даже для меня это экстремальные сроки!

Я чуть не задохнулась, но еще до того, как успела что-либо возразить, Адлерберг склонился прямо к моему уху и добавил вкрадчивым голосом, словно доверял огромную тайну:

– Кстати, не называйте его ваше высочество, ему до короны как до соседней галактики.

По разъяренному взгляду Андрея, брошенному в сторону Питера, я поняла, что он оскорблен не меньше. Вряд ли он стал бы сдерживаться в выражениях, если бы Алик вовремя его не опередил.

– Притормози, брат, – севшим голосом сказал он, положив руку на плечо Адлерберга – не то для того, чтобы его слова прозвучали более убедительно, не то для того, чтобы выстроить препятствие между ним и Андреем, – ты переходишь границы.

Питер фыркнул, очевидно собираясь выкинуть очередную саркастическую реплику, как у него из-за спины вылетел взмыленный юноша со вздернутой, лохматой копной русых волос. Он выглядел так, будто его только что шарахнуло током. Адлерберг едва усидел на месте, когда парень внезапно налетел на спинку его кресла. Близко посаженные глаза незнакомца безумно метнулись от Андрея к Алику.

– Диспенсеры, – выпалил он на одном дыхании, переводя дух, – они сделали официальное заявление… Дерьмо, я вас обыскался!

Юноша шумно вздохнул и облокотился рукой на кресло, пытаясь отдышаться. Андрей, который еще минуту назад, казалось, был готов уничтожить Адлерберга, моментально обернулся к незнакомцу:

– Какое еще заявление? – упавшим голосом спросил он.

– Отрицают причастность к событиям на Мельнисе…

– Марк, будь добр, объясни нормально. – Андрей явно терял терпение. – Кто сделал заявление? Пресс-служба Диспенсеров? Императрица? Кристиан?

– Кристиан? – встряла я. – Вы о ком?

– Кристиан Диспенсер, – коротко пояснил Алик. – Пока еще несовершеннолетний сын Джорджианы Диспенсер.

– У Джорджианы есть сын? – Эта мысль внезапно поразила меня.

То, что члены лиделиума старались прятать наследников от глаз общественности до совершеннолетия из-за соображений безопасности, было обычным делом. Насколько мне известно, иногда они скрывали детей даже в своем узком кругу. Однако все чаще знатные дома пренебрегали условностями и светили своих малолетних отпрысков перед камерами. В иных обстоятельствах те официально выходили в свет лишь в девятнадцать лет. Тогда пресса и получала официальное разрешение распространять о них какую-либо информацию.

Джорджиану Диспенсер уже давно успели окрестить бесплодной, но ни один из многочисленных ядовитых слухов за все годы так и не заставил ее проронить хоть слово о сыне. Хотя, даже будь она неспособна самостоятельно выносить ребенка, было глупо думать, что самая влиятельная семья в галактике не позаботилась о наследнике другими, более технологичными способами.

– Вообще-то, вполне совершеннолетний сын, – заметил Питер, вклинившись в разговор. – В этом году ему девятнадцать.

– И почему никто о нем не знает? – спросила я.

– Говорят, он со странностями, – поморщился Марк, наконец отдышавшись. Взглянув на меня, он внезапно вздрогнул и поспешно протянул руку. – О, вы, должно быть, Мария… – Всего на секунду он замялся, словно пытался придумать, как ко мне правильно обратиться. – Марк Крамер, рад познакомиться лично!

Ответив на рукопожатие, я коротко кивнула и постаралась улыбнуться. Марк показался мне гораздо приятнее Адлерберга. Я вспомнила герб Крамеров на одном из домов, что успел показать Алик с утра, – семиконечная черная звезда, символизирующая семь звездных систем в руках семьи.

– Со странностями… – эхом отозвался Питер, качнувшись в кресле. – Да уж, проклятое дитя…

Я явно упускала какую-то незримую нить диалога.

– В каком смысле – проклятое дитя? О чем вы говорите?

Андрей странно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Мысли Алика, казалось, и вовсе были где-то вдалеке.

– Мария, скажи на милость, твои вопросы хоть когда-нибудь закончатся? – откликнулся Питер, посмотрев на меня так, будто я была мухой, от которой ему не терпелось отмахнуться. Однако впервые его голос прозвучал мягче прежнего. К тому же он внезапно перешел на «ты». – Нам нужно знать, к чему готовиться!

– Не закончатся. – Я выдала самую ядовитую улыбку из возможных.

– Сейчас не время, – коротко бросил Андрей, после чего обратился к Марку. – Текст заявления у тебя?

– Есть запись выступления.

– Не хочешь ли ты сказать, что Джорджиана Диспенсер лично обратилась к нации? – изумленно приподнял брови Питер, театрально хватаясь за сердце. – Клянусь, я уже и не помню, как она выглядит…

– Именно это она и сделала, – мрачно отозвался Марк.

Я заметила, как Алик с Андреем молча переглянулись – короткий мимолетный взгляд, за которым скрывался целый мысленный диалог. Казалось, за долгие годы они научились понимать друг друга так, что в словах не нуждались.

Однако сейчас даже я уловила то, что озвучено не было. Диспенсеры действительно были особенно скрытны: Джорджиана появлялась на публике не чаще раза в год, предпочитая общаться с гражданами исключительно через пресс-службу. Даже зарождающееся повстанческое движение и боевые действия в разных концах галактики не заставили ее чаще задерживаться перед камерами. Если я правильно поняла слова Питера, она избегала не только широкой общественности, но и каких-либо мероприятий лиделиума.

Андрей кивнул, и Марк быстро набрал короткую комбинацию на своем электронном браслете. В следующий момент перед нами вспыхнула объемная голограмма, и мы увидели императрицу в полный рост за небольшой стойкой. Графика была настолько четкой, будто она и вправду стояла в полуметре от нас. Заметив ее изображение, многие в зале притихли, устремив удивленные взгляды в нашу сторону.

В своем сдержанном великолепии Джорджиана Диспенсер казалась невозмутимой. Ее блестящие светлые волосы были собраны в высокую прическу, что придавало ей строгий, элегантный вид. Насколько мне известно, ей было не меньше пятидесяти лет, но, вероятно, благодаря элитации ей удалось «заморозить» себя уже давно. Сейчас, глядя на ее сияющую, подтянутую кожу, четкий овал лица и ровные приподнятые веки, я вряд ли бы могла дать ей больше тридцати. Императрица излучала всепоглощающее спокойствие. Когда она заговорила, ее звонкий голос был плавным, однако в нем слышались металлические нотки.

– Сегодняшние пугающие известия разлетелись по всему миру в считаные минуты. То, что случилось девятнадцатого элиоса на Мельнисе, третьей планете звездной системы Каас, – настоящая трагедия для всего галактического сообщества, потому что, несмотря на то что часть ее была оккупирована военными силами террористического движения Нейка Брея, превалирующее большинство погибших – невольные пленники. Дом Диспенсеров и все Кристанское правительство глубоко убеждены, что уничтожение почти двух миллионов человек – чудовищное преступление, не имеющее никаких оправданий. Именно поэтому любые обвинения в инициировании столь жестокой, бесчеловечной расправы мы считаем неприемлемыми и порочащими честь нашего имени. Сам факт, что мне приходится опровергать связь имперского правительства с этой трагедией, оскорбителен не только для моего дома, но и для всего народа Кристании. Тем не менее доказательства непричастности кристанских вооруженных сил к бомбардировкам на Мельнисе уже переданы для ознакомления в Галактический Конгресс и скоро будут доступны мировой общественности.

Прервавшись на несколько мгновений, Джорджиана оглядела пространство перед собой, будто могла вживую видеть меня, Андрея, Алика, Питера и Марка, отчего мне моментально стало не по себе. Когда она продолжила, ее голос стал жестче.

– Правда в том, что мы все знаем, кто стоит за этими страшными событиями. Мы слишком долго игнорировали угрозу в лице Нейка Брея, обрекающего миллиарды на войну, нищее существование, голод и смерть ради собственных амбиций и амбиций нескольких лиц лиделиума. В своей неуемной жажде власти они обезумели настолько, что готовы уничтожать миллиарды жизней в попытке очернить нас. Ранее наше правительство не раз предупреждало международный альянс о том, на что способны эти люди, но о таких масштабах вероломства и бесчеловечности речь никогда не шла. Коалиция Нейка Брея перешла все мыслимые и немыслимые границы жестокости. Именно поэтому я вынуждена поставить вопрос о лишении Нейка Брея и его сторонников состояния, всех титулов, династических прав, ресурсов и земель в Галактическом Конгрессе. Навсегда запятнав свое имя, каждый из них должен предстать перед Верховным судом и ответить за свои преступления по всей строгости закона.

Сегодня все наши мысли и молитвы с близкими погибших. Мы скорбим вместе с вами. Наша боль неизлечима, а печаль неутешна. Все погибшие – граждане Кристанской империи, а значит, наши братья. Я знаю, что ничто в мире не способно излечить сердца их близких, но в знак доброй воли и поддержки дом Диспенсеров выделит материальную помощь из собственной казны всем семьям пострадавших.

Каждый случай будет рассмотрен индивидуально.

Слава Десяти!

Когда изображение императрицы исчезло, Андрей был бледен. Окаменевшим взглядом он смотрел в пустоту, где только что была голограмма. Марк словно онемел, уставившись безумными глазами на друзей, лица Алика я не видела. Даже Питер притих: склонив голову и оперевшись локтями о колени, он молча разглядывал собранные в замок ладони.

– Выделит материальную помощь, – хрипло сказал Андрей после минутного молчания. – Стерли в порошок два миллиона гражданских и играют в благодетелей.

– Если Джорджиана не блефует, это сработает, – сказал Марк, опустив глаза. – Ей мало просто уничтожить нас. Это бы сделало Брея и всех, кто с ним связан, мучениками. У Джорджианы не было возможности уличить нас в чем-то, и она ее создала. Чопорно, грязно, безумно – не все поверят в ее байки, но тех, кто поверит, будет достаточно.

– С чудовищами всегда легче быть чудовищем, – ожесточенно заключил Питер.

– Они правда могут сделать это? – осторожно спросила я. – Лишить вас титулов, состояния и земель? Разве такое вообще возможно?

– Боюсь, в данной ситуации это не самое страшное, что может произойти, – тихо ответил Алик, печально посмотрев на меня.

– О чем ты говоришь?

Выпрямившись, Питер в упор уставился на меня, и его точеные черты лица исказила грубая усмешка.

– Как думаешь, что будет с нами, если Конгресс поддержит Диспенсеров и мы предстанем перед судом? – спросил он.

Медля с ответом, я перевела взгляд с него на Андрея:

– Вероятно, вас заключат в Тэросе.

Когда-то, пару тысячелетий назад, Тэрос был самой обычной планетой в Орифской звездной системе на окраине галактики, пока его не превратили в тюрьму для людей из высших сословий. Правда, занимала она всего один не самый крупный остров – большая часть земель планеты была попросту не приспособлена к жизни. Насколько мне было известно, изоляция в Тэросе столетиями оставалась самым суровым наказанием для членов элиты и лиделиума, ведь, как правило, заточение было пожизненным. Я знала только одного человека, которому удалось выбраться оттуда.

Питер не ответил, и я растерянно обратилась к Алику с Марком.

– Разве не туда сослали Нейка Брея после обвинения в убийстве Александра Диспенсера?

– Причастность Нейка Брея к смерти императора так и не была доказана, – неожиданно ответил Андрей, прямо посмотрев на меня. – Его ссылка на Тэрос была незаконным актом возмездия Джорджианы, и только. Галактический Конгресс просто закрыл на это глаза. Именно поэтому его не лишили ни титулов, ни земель, и когда он бежал оттуда – его не объявили в розыск. Но будь его вина признана Верховным судом, его участь была бы куда страшнее.

– Насколько страшнее? Ты говоришь о смертной казни?

В некоторых юрисдикциях смертная казнь была по-прежнему в ходу. Это казалось варварством, но то, что по решению суда можно лишить жизни даже членов лиделиума, никогда не приходило мне в голову.

– Смертной казни? – прищурился Питер и вопросительно посмотрел на Алика с Андреем. – Вы скажете ей или это сделать мне?

– Не стоит, Пит, – глухо отозвался Алик.

– Это еще почему? – Адлерберг смотрел на меня прямо, холодно улыбаясь. – Она имеет право знать правду не меньше, чем вы!

Всего на секунду я уловила взволнованный взгляд Андрея, но уже через мгновение его зеленые глаза стали непроницаемыми, словно стекло.

– Право крови превыше всего, – тихо сказала я. – Разве не так вы говорите?

– Есть вещи, Мария, которые непростительны даже для членов лиделиума, – отозвался Питер, глядя на меня исподлобья. – Например, убийство другого члена лиделиума или покушение на его жизнь, уничтожение гражданского населения в юрисдикции других домов, действия, наносящие непоправимый вред чести и достоинству наследников дворянских династий… Законы лиделиума во многом первобытны. Поскольку за ненадобностью к ним могли не обращаться столетиями, большинство из них не реформировались тысячи лет.

– И что бы ждало Нейка, признай Верховный суд его вину? – Я выжидающе посмотрела на Питера. – Что ждет вас в случае подтверждения обвинений Джорджианы Диспенсер?