Цитаты из книги «Пробуждение спящей красавицы. Психологическая инициация женщины в волшебных сказках»

реальная проблема подменяется суррогатом – нелепым запретом не включать воду в ванной после 21.00.

Рассказ клиентки о ее взаимоотношениях с отцом напоминает сказку «Спящая красавица» Ш. Перро в той ее части, в которой король-отец, дабы предотвратить роковой укол дочери веретеном, запрещает всем в королевстве прясть пряжу. Запрет столь же утопичен, как и принимать душ после 21.00, и психоаналитическая символика одинакова: и укол веретена, и удар струи воды о ванну означают одно и то же – дефлорацию либо половой акт с мужчиной. Именно эта тема является болезненной для отца, не желающего отпустить от себя свою дочь, тем самым задерживая ее развитие. Однако вместо открытого признания конфликта оба предпочитают избегать обострения отношений с помощью рационализации: ни отец не хочет нарушать своего «сна» (читай: стагнации), ни дочь не хочет нарушать покоя, стагнировав свою инфантильную, не повзрослевшую к тридцати годам часть личности, которая должна уметь постоять за себя.

Если эмансипация от матери является одной из самых частотных тем инициатических сессий, то на втором месте – тема эмансипации от отца. Рассматривая первую инициацию девушки в сказках, мы выяснили, что для отделения от своей генеалогической семьи ей нужно разрешить не один, а два конфликта: и с матерью, и с отцом. Чаще всего дочь разрешает конфликт тем, что находит спасение в раннем скороспелом браке.

карта «Дурак» – особая, без номера. На ней изображен безумный юноша, в экстатическом забвении занесший ногу над пропастью. Он завис, находясь одновременно в двух состояниях: одна нога на твердой почве – и удерживает его на тверди земной, таща за одежду, не кто иной, как собачка, животное, олицетворяющее собою инстинкт самосохранения. Другая нога, как уже замечено, занесена над пропастью – символом неизвестности, в которую мы рвемся, стремясь обрести свободу. Вечная развилка, перед которой стоит человек, выбирая свой путь: свобода (но при этом и одиночество) или же единение (но при этом зависимость)! Сказанное является замечательной иллюстрацией к тому, что испытывает человек во время кризиса эмансипации. Кроме того, в карте «Дурак» есть и другая символика – «в ней заключен изначальный хаос всех космогонических систем – то исходное сырье, из которого Демиург начинает творить свои миры. Это не остывшая еще лава, которой предстоит спустя миллионы лет превратиться в платформу; это темные воды, над которыми летает Дух Божий; это сырая глина, не ставшая еще кувшином»125. Не правда ли, это поэтическое описание архетипа «Дурак» является не чем иным, как описанием Бессознательного? Того самого материала, из которого, как цветок из почвы, вырастает все то, в чем мы нуждаемся на новой стадии своей жизни.

Особого внимания заслуживает присутствующая в сессии Светланы архетипическая символика. Сумасшедший, идиот, дурак, юродивый – этот аспект нашего существования воплощен в таком популярном персонаже волшебных сказок, как Иван-дурак. Хотя в социуме одной из главных ценностей является разумность, а утрата разума воспринимается как несчастье, Иван-дурак продолжает быть одним из любимейших героев, чело которого не обезображено печатью интеллекта, однако его социальная успешность от этого не ниже, а выше, нежели у его разумных братьев.

если во время терапевтической сессии у клиента возникает какая-то асоциальная тенденция (в данном случае страх сойти с ума), то я отношусь к этой метафоре с уважением, предполагая, что за ней кроется позитивное сообщение, которое следует «разгадать». Ресурс сообщения, которое кроется за мнимым «сумасшествием» клиентки, очевиден: это разрешение себе делать шаги на пути взросления, а именно: вступать в сексуальные контакты, при этом сохраняя удовлетворяющие обеих отношения с матерью, то есть получая от нее поддержку, а не осуждение.

Попытки стать взрослой сопровождаются чувством вины перед мамой. Клиентка ведет себя амбивалентно: с одной стороны, она стремится к эмансипации, с другой – использует маму как средство удержания себя в детской роли как можно дольше. Манипуляция, которой пользуется мама – угроза, что дочь сойдет с ума. Чем так страшно сумасшествие в обыденном сознании? Маргинальностью и, как следствие, изоляцией, одиночеством. То есть, по сути, мама пугает тем, что если дочь станет жить не по ее, а по своим правилам, то останется без маминой поддержки.

Вот почему я зачастую подключаюсь к психотерапевтическим сессиям, проходящим в обучающем режиме, в тот момент, когда клиент доходит до кульминации своей сессии, а терапевт пока еще только учится его в этом сопровождать.

в нашем обществе не принято выражать сильные чувства, и ребенка приучали сдерживаться с самого раннего детства, поэтому в нашей душе скопилось такое количество подавленных чувств, что извержение их на сессии действительно может напугать неискушенного свидетеля. Психотерапевт отличается, прежде всего, тем, что он не боится выражения чувств, своих и клиента. Когда Ф. Перлза спрашивали о секрете его необычайного мастерства, он отвечал: «У меня выходит потому, что у меня есть глаза и уши и я не боюсь».

огрызаются. Дочки-подростки шокированы, когда мамы не выдерживают и называют свои чувства сильными выражениями. В случаях несогласия обе стороны называют друг друга сумасшедшими, ненормальными. И все-таки я настаиваю, исходя из опыта работы с женщинами: это нормальные симптомы кризиса эмансипации.