В голове Абдуллы возникло более десятка вопросов, готовых вылиться наружу одновременно, лишь только хозяин головы откроет рот. Но все эти вопросы были бы напрасны, если бы Абдулла не узнал главного: почему профессор обратился именно к нему, судье шариатского суда, а не к мухтасибу, то бишь следователю.

Профессор, который наверняка предвидел, что его спросят об этом, сразу же дал четкий и, по-видимому, заранее подготовленный ответ.

– Да, я прекрасно знаю, что вы, Абдулла Петрович, не занимаетесь ведением следствия. Но я слышал о вас столько хорошего как о справедливом судье и просто замечательном человеке. В общем, я считаю, что кроме вас мне никто не поможет. Вы, Абдулла Петрович, наверное, считаете меня легкомысленным человеком. Может, это и так, но не настолько, чтобы я не понимал важности того, что произошло. Да, я мог бы промолчать, но моя совесть не позволяет мне это сделать. По моей вине пропала ценнейшая рукопись, и я не могу скрывать это.

– Хорошо, но чем я могу вам помочь?! – спросил Абдулла с ударением на местоимении «я».

– Помочь найти Коран, – ничтоже сумняшеся ответил профессор.

– Я?! Да вы понимаете, что я, в силу своего статуса, не имею права заниматься подобными делами?! Права не имею, уважаемый Илья Александрович! – выговаривая каждую букву, произнес Абдулла.

– Да-да, понимаю. Простите, что побеспокоил вас и напрасно украл ваше время. Еще раз с праздником, – профессор встал и, не спеша, опустив голову, побрел к выходу.

Абдулла понял, что это был всего лишь трюк, последняя возможность отчаявшегося человека привлечь его, Абдуллу, на свою сторону. Глядя на сутулого, лысоватого старичка, неуверенно продвигавшегося к выходу, он почувствовал жалость к попавшему в беду профессору. Да и мог ли он теперь отпустить Баума, узнав ТАКОЕ!

Абдулла без труда догнал профессора у двери.

– Послушайте, Илья Александрович, для того, чтобы понять, могу я вам помочь или нет, я должен знать обстоятельства, при которых исчезла рукопись, – Абдулле не хотелось верить, что профессор говорит правду, но, внимательно посмотрев на Баума, он сразу же избавился от мысли об искусном новогоднем розыгрыше.

Баум глядел на Абдуллу сквозь ослепшие от слез очки.

– Спасибо, коллега, – слово «коллега» приятно ущипнуло Абдуллу за сердце, и он невольно улыбнулся. – Так вот, – продолжил профессор, на этот раз уже не так вальяжно расположившись в кресле, – внимательно рассмотрев рукопись, я подальше запрятал ее и пошел домой. Мысль о ней с тех пор не оставляла меня ни на минуту. Я был уверен, что держал в руках одну из самых ранних дошедших до нас рукописей, содержащих коранический текст. Заметьте, я говорю не «текст Корана», а «коранический текст», – этой фразой Баум попытался притупить остроту своих недавних высказываний о рукописи. – Однако вы сами, Абдулла Петрович, понимаете, что на одних догадках и предположениях далеко не уедешь. Мне необходимо было получить точное подтверждение моей догадке. Но тут своими силами я бы не обошелся. И я позвонил своему старинному знакомому… Впрочем, если позволите, я не буду называть его имени.

– К сожалению, мне придется попросить вас сделать это, – безапелляционно потребовал Абдулла.

– Поверьте, он здесь ни при чем. Это – честнейший человек, – взмолился Баум. – Я не хочу, чтобы у него были неприятности.

На Абдуллу этот аргумент не подействовал. По своему опыту он знал, что происходило иногда с самыми честными людьми, когда речь заходила о религии.

– И все-таки я попрошу вас назвать его. Раз уж вы обратились ко мне за помощью, будьте добры выполнять мои просьбы, уважаемый Илья Александрович. – Абдулла-судья был менее разборчив в выражениях и средствах убеждения, чем Абдулла-ученый.

Перед таким доводом профессор не мог не спасовать.

– Андрей Владимирович Кузин, главный научный сотрудник нашего института. Замечательнейший человек. Я вам клянусь!

– Хорошо, я вам верю, – неубедительно заверил Баума Абдулла. – Продолжайте.

– Так… На чем же я остановился? – почесал затылок профессор. – Ах, да! Я позвонил Андрею и, ничего не объяснив, попросил зайти ко мне. Когда он пришел, мы с ним так же, как сейчас с вами, заперлись в кабинете. Я рассказал ему о своей находке. Вы, Абдулла Петрович, не подумайте, что я из тщеславия никому сразу не сообщил о рукописи… А то, знаете, разное про меня рассказывают. Просто я хотел удостовериться, действительно ли передо мной древний список Корана или я всего-навсего сошел с ума. Поэтому я и позвал Андрея, у которого, кстати, колоссальный опыт работы с древними текстами. Можно сказать, в этом деле я его ученик. Он ведь писал диссертацию у самого академика Шайтанова – великого исламоведа всех времен и народов. Посоветовавшись, мы решили на следующий день сходить в библиотеку и посмотреть вместе рукопись. Когда я показал Андрею обнаруженный мною список, он долго и внимательно изучал его. По его мнению, данная рукопись была составлена где-то в начале или середине второго века хиджры^[12]. Я спросил Андрея, не лучше ли вызвать специалистов с аппаратурой, а затем, в случае подтверждения нашей гипотезы, пригласить прессу и объявить об уникальной находке.

– Наверное, в тот момент вы представляли себя в центре внимания, окруженным людьми с микрофонами, которые наперебой кричат: «Как вам это удалось?», «Что вы испытывали?», «Каковы ваши творческие планы?» – попытался уколоть Баума Абдулла.

– Зря вы иронизируете, – обиделся профессор. – Поверьте, мне нелегко все это вам говорить.

– Простите, Илья Александрович, я вас слушаю, – Абдулла чувствовал приближение развязки рассказа Баума и волновался с каждым произносимым профессором словом. – Сейчас, сейчас, – говорил он себе, борясь с нетерпением. – Сейчас он закончит, и все станет ясно.

– Итак, я предложил позвать специалистов с аппаратурой. Но на следующий день Андрей вдруг воспротивился моей идее. Я спросил его: почему?

«Неужели ты не понимаешь? – сказал мне Андрей. – Какая сенсация будет в мире, если мы обнародуем этот текст. Да тут война может начаться! В мире в настоящее время проживает около четырех миллиардов мусульман, и вдруг выяснится, что в возникновении ислама едва ли не ключевую роль сыграл христианский монах Багира».

С этим нельзя было не согласиться. Тогда мы решили… Господи, это надо же быть такими идиотами! Я не хочу себя оправдывать, но я был действительно опьянен находкой и ничего не соображал… Ну, в общем, мы решили вынести эту рукопись из библиотеки…

Такого сюрприза от профессора Баума Абдулла не ожидал.

– То есть, как вынести? – от удивления Абдулла в буквальном смысле открыл рот.

– Ну, просто взять и тайком вынести рукопись из библиотеки, – стараясь не смотреть на Абдуллу, сказал профессор.

– А охрана?! – округлил глаза Абдулла.

– Абдулла Петрович! – покачал головой Баум. – Вы меня удивляете. Да вам любой мальчишка на улице скажет, что вынести из Публички книгу проще, чем в метро бесплатно пролезть. Андрей аккуратно положил рукопись под рубашку, и мы беспрепятственно прошли через милицейский пост.

– Аллаху 'азым! Не ожидал я от вас, Илья Александрович! – от напряжения и волнения у Абдуллы покраснели уши. – Вы понимаете, в чем вы только что мне признались?! На что вы рассчитывали, когда шли ко мне с рассказом о своем преступлении?! После того, что вы мне рассказали, я должен немедленно вас задержать!

– Абдулла Петрович! – услышав о перспективе ограничения собственной свободы, Баум, дрожа всем телом, вжался в кресло. – Дослушайте меня, ради Бога! Даже если вы меня задержите, вам все равно необходимо знать, при каких обстоятельствах исчезла рукопись.

В другой раз Абдулла улыбнулся бы этой полушутке профессора, но в те нервные оставшиеся в его памяти на всю жизнь минуты для него не существовало ничего смешного.

– Вы правы, профессор. Продолжайте, пожалуйста, – добавил он едва слышно и закрыл глаза, чтобы сосредоточиться.

Баум прокашлялся и, удостоверившись, что его пока не собираются подвергать задержанию, продолжал:

– Выйдя из библиотеки, мы пошли в метро. Решили, что рукопись будет храниться у меня. Но по дороге Андрей вдруг остановился и сказал, что сейчас в метро ужасная давка, и рукопись может повредиться, – поэтому лучше поймать машину. Поскольку у Андрея была рукопись, я стал голосовать. Сразу же остановилась дорогая машина, – кажется, «Мерседес». Водитель запросил втридорога, но Андрей настоял, чтобы мы ехали. Когда мы вышли из машины, до моего дома оставалось метров сто. Я расплатился (у Андрея, как всегда, не оказалось с собой денег), и мы пошли к моей парадной. Все произошло так быстро, что я ничего не успел разобрать. Навстречу нам шли трое молодых людей. Мне даже показалось тогда, что одного из них я где-то видел… Впрочем, может, я ошибаюсь… Они подошли к нам и попросили закурить. Я сказал, что не курю. Тогда один из них ударил меня по голове. Я упал и потерял сознание. Очнулся я где-то минут через пять. Первое, что я увидел, был Андрей, сидевший в сугробе и державший в руках мои разбитые очки. Я спросил его, что случилось. В ответ он выматерился. (Я впервые слышал, чтобы он ругался матом.) Он сказал, что у него отобрали рукопись. К сожалению, он тоже не запомнил нападавших. Вот, собственно говоря, и все…

Минуты две Абдулла молчал, обхватив ладонью лоб. В первый момент ему хотелось откровенно высказать все, что он думает о безумной выходке профессора. Чтобы не сделать этого, он по два раза прочитал про себя суры «Фатиха» и «Люди». Эмоции здесь мало чем помогут, а человека обидеть – проще простого. Мало того, что перед ним уважаемый человек старше его более чем вдвое, так это еще и гость. Неважно, принес он добрые вести или злые: гость всегда остается гостем.

Профессор с испугом и нетерпением ждал, когда Абдулла заговорит.

– И в чем тут проблема? – тихо сказал Абдулла, продолжая напряженно обдумывать услышанное. – Что вам непонятно? По-моему, все очевидно…

– Что вы имеете в виду? – профессор с недоверием посмотрел на Абдуллу.

– Дорогой Илья Александрович! – встрепенулся, словно ото сна, Абдулла.

– Сколько человек, кроме вас, знало о найденной вами рукописи?

– Один… Андрей, – промямлил Баум.

– Зачем же вы мне говорите неправду? А сотрудник библиотеки, который помог вам попасть в книгохранилище? – Абдулла в упор смотрел на Баума, каждое движение которого выдавало его с головой.

– Это женщина? Впрочем, можете не называть. Я все равно узнаю, кто это, – уверенно бросил Абдулла.

Ответом профессора были красные щеки и нервное ерзанье.

– Она ваша старая знакомая, и именно благодаря ей вы получили доступ к закрытым фондам? – с холмсовской проницательностью ошарашил профессора Абдулла.

– Откуда вы это знаете? – беспомощно простонал профессор.

– Тут не надо быть гением, чтобы догадаться, каким образом вы получили доступ к рукописям. Я даже осмелюсь предположить, как зовут вашу тайную помощницу. Я ведь тоже в свое время пользовался услугами Тамары Петровны. Кстати, она обещала познакомить меня с вами.

– Господи! – заголосил Баум. – Вы ее знаете! Она здесь ни при чем! Я клянусь вам, она была не в курсе, что мы… забрали рукопись. Я ей ничего не сказал.

По глазам профессора Абдулла понял, что тот говорит правду.

– Почему? – спросил он уже не так строго.

– Хотел сначала удостовериться, не ошибся ли я. Мы действительно с Тамарой Петровной старые приятели по университету. Господи! Она так верила мне, а я…

– Ладно, – оборвал причитания профессора Абдулла, – мы не будем сейчас разбирать ваши отношения с Тамарой Петровной. Это ваше личное дело. Я только хочу спросить, Илья Александрович. Вот вы – знаменитый ученый, разумный человек, обладаете аналитическим складом ума. Что же это получается? О найденной вами рукописи, кроме вас, знали двое человек. Вернее, один, раз вы утверждаете, что ничего не говорили о своей находке Тамаре Петровне. И этот человек, который знал о рукописи, предлагает вам выкрасть ее, на что вы охотно соглашаетесь. Около вашего дома вас избивают и рукопись отбирают. А теперь скажите мне, Илья Александрович, кто преступник? Логическая задачка для первого класса начальной школы.

– Абдулла Петрович! Я вас решительно не понимаю! – брови Баума нахмурились, и Абдулле даже показалось, что профессор собирается сказать ему что-то неприятное. – Да как вы можете так думать! Я Андрею больше, чем себе, верю. Вы не представляете, что это за человек! Честнейший. Умница.

– Илья Александрович, заметьте, я не называл его имени, – подметил Абдулла. – Вы сами сказали. Кстати, вы давно его знаете?

– Лет сорок с лишним.

– Вы можете назвать какие-нибудь его недостатки, слабости? Ведь не святой же он, в конце концов.

– Да что-то даже и не могу припомнить, – призадумался Баум.

– А вы постарайтесь. Я вам помогу. Он тщеславен? – предположил Абдулла, не отрывая тяжелого взгляда от профессора.

– Что вы! – встрепенулся Баум. – Андрей всегда делился со мной, да и с другими своими идеями, открытиями.

– Он верующий? – продолжал Абдулла.

– Не замечал за ним особого рвения. Крещен – это точно. Иногда в церковь ходит. Однако не думаю, что маловерие – большой грех.

– Согласен. А как к деньгам относится?

Тут Илья Александрович, до этого бойко отвечавший на вопросы Абдуллы, приумолк.

«Кажется, в точку», – подумал Абдулла.

– Ну, разве что здесь, – уныло протянул Баум. – Есть небольшой грешок. Деньгам Андрюша счет знает. Но чтобы украсть…

– Но ведь украл же! – возмущенно воскликнул Абдулла.

– Я не это имел в виду! Он же не с целью наживы вынес рукопись, а… в интересах стабильности в обществе, – беспомощно оправдывался профессор.

– Вы же сами понимаете, что могло бы случиться, если бы рукопись попала в руки недобросовестных людей.

– Я вас огорчу, Илья Александрович, – назидательно произнес Абдулла. – Скорей всего, она уже к ним попала.

В этот момент раздался вежливый стук в дверь. На пороге стояла Мадина.

– Абдулла! Новый год через пять минут! – сообщила она изумительным голоском.

– Не может быть! – Абдулла посмотрел на профессора, и оба неумело улыбнулись.

– Можно, я быстро позвоню и поздравлю родных в Иерусалиме? – спросил Баум.

– Конечно, – произнес, вставая, Абдулла. – А потом скорее идите к столу. Только шампанского вам выпить не удастся. Не держим-с.

– Ничего страшного. Я все равно не заслужил, – улыбаясь, Баум залихватски взмахнул рукой, показывая нечто типа «А ну его!»

Осушив под бой курантов бокал с приторным розовым морсом, Абдулла отвел Баума в сторону. Немного успокоившись, во многом благодаря созерцанию прекрасных лиц своих жен и сытному новогоднему ужину, он ощутил потребность загладить свою вину перед профессором. Абдуллу не оставляло чувство, что он незаслуженно обидел этого талантливого, но до смешного наивного человека.

– Илья Александрович, вы мне на праздник подарили елку и почти пять часов увлекательной детективной беседы. Я решил не оставаться в долгу и не буду вас пока задерживать. Но при одном условии: вы никому не станете рассказывать о визите ко мне. Никому! И, самое главное, не будете мешать следствию.

Профессору ничего не оставалось, как согласиться.