Дом Кузина стоял немного на отшибе, окруженный с одной стороны небольшим озерцом, с другой – внушительных размеров парком, занимавшим едва ли не полрайона. Унылая, загаженная мальчишками лестница освещалась одной единственной лампой, повисшей где-то между вторым и третьим этажами. Высокие ступени, по которым, придерживая коленки, взбирались Саид и Абдулла, давно никем не убирались, а обшарпанные и исписанные поносными словами на арабском и китайском оливковые стены не оставляли у человека, взглянувшего на них, ничего, кроме бесконечного чувства одиночества и незащищенности.

Долгое время Абдулле никто не открывал, хотя за дверью отчетливо слышалось какое-то движение. Наконец, строгий и, вместе с тем, неуверенный женский голос спросил: «Кто там?»

Мысль Абдуллы беспомощно заметалась, не находя нужного ответа.

– Меня зовут Абдулла Мухин. Я – судья Н-ского шариатского суда, – промычал Абдулла, от волнения намертво вцепившись в дверную ручку квартиры Кузина.

После некоторых раздумий дверь, наконец, отворили, и на пороге перед Абдуллой обозначились две фигуры: одна женская, невысокая, в старом застиранном халатике цвета морской капусты, другая мужская – чуть повыше, в брюках и белой рубашке навыпуск. Женщине было лет пятьдесят. Излишняя полнота не позволяла точно оценить ее возраст. Мужчина же, напротив, казался моложе женщины. Короткие черные напомаженные волосы, незначительно тронутые сединой у висков, гладко выбритый подбородок свидетельствовали о том, что этот человек серьезно занимается своей внешностью.

Абдулла сразу обратил внимание на едва уловимое движение надменности, затаившееся в уголках губ мужчины. Из опыта Абдулла знал, что такие люди, несмотря на нарциссизм и презрение к остальным, склонны иногда к самоиронии. По-видимому, обладатель рубашки либо только что пришел, либо собирался в ближайшее время уходить.

– Простите, вы – профессор Кузин? – быстро спросил Абдулла мужчину.

– Да, – с подозрением ответил мужчина. – Извините, чем обязан? Понимаете, я очень спешу. У вас срочное дело?

«Не очень-то вы приветливы, дядя! – подумал Абдулла. – Ну что ж, это даже и к лучшему. Легче будет разговаривать – без обиняков».

– Дело более, чем срочное, – таинственно произнес Абдулла и тут же улыбнулся, чтобы не пугать без нужды хозяев.

Но хозяева продолжали стоять при входе в квартиру, то ли в задумчивости, то ли в растерянности. Прочитав в глазах Кузина явное нежелание его впускать, Абдулла пошел ва-банк.

– Андрей Владимирович, я к вам по поводу вашего недавнего визита в библиотеку, – Абдулла произнес эти слова спокойно, уверенно глядя в глаза негостеприимному профессору.

Кузина передернуло, будто он раздавил жабу. Его живые карие глаза стали вдруг испуганными и растерянными, а голос – более податливым и вежливым.

– Да что же мы тут стоим? Проходите, проходите, пожалуйста, – взяв Абдуллу за плечо, Кузин чуть ли не втолкнул его в квартиру.

– Спасибо, – безразлично поблагодарил хозяина Абдулла. – Если вы не возражаете, судебный исполнитель пройдет со мной.

В квартире было множество книг и практически никакой мебели – вот все, что успел увидеть Абдулла по пути в кабинет Кузина, более похожий на логовище динозавра, чем собственно на кабинет. Создавалось впечатление, что какой-то безумец педантично крушил здесь в течение минимум получаса все, что попадалось ему под руку. Производить обыск в таком отчаянном бардаке было равносильно самоубийству, и Абдулла поклялся сделать все, чтобы профессор сам вернул рукопись.

– Я извиняюсь за беспорядок, – голос Кузина начал обретать уверенность, – мы тут как раз прибирались.

«В белой-то рубашке?! Лжете вы, батенька!» – подумал Абдулла, а вслух произнес:

– Уважаемый Андрей Владимирович, я надеюсь, вы догадываетесь, зачем я к вам пришел?

– Не имею ни малейшего представления, – не моргнув глазом, отвечал Кузин. – Уж явно не поздравить меня с Новым годом!

– Ах, да! С праздником вас! – спохватился Абдулла.

– И вас тоже, – с издевкой ответил Кузин.

– Что ж, очень жаль, что вы вынуждаете меня действовать более настойчиво, – с грустью вымолвил Абдулла. – Я думал, этого удастся избежать. Я пришел к вам, Андрей Владимирович, за рукописью… Корана.

– Ко мне?! За рукописью Корана? – Кузин изобразил на лице удивление. – К сожалению, у меня нет рукописи Корана, молодой человек, вам следует обратиться в библиотеку Института востоковедения или…

– В Публичную библиотеку, – с иезуитской улыбкой перебил Кузина Абдулла.

Взглянув на Кузина, Абдулла увидел, что тот напряжен до изнеможения, хотя изо всех сил пытается показать свое спокойствие и безразличие к обсуждаемой теме.

– Ну, да… И в Публичную библиотеку тоже можно, – эта фраза далась Кузину путем колоссального напряжения всех его актерских способностей, а они у него, кажется, были, и не малые. Понимая, что еще немного, и он не выдержит, Кузин вдруг вскочил со своего места и, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, прошипел:

– Послушайте, уважаемый Абдулла… Как вас там?

– Петрович.

– Абдулла Петрович, если вы пришли ко мне за консультацией по коранистике, я с удовольствием побеседую с вами… но не сейчас. Извините, я очень занят, – с этими словами Кузин посмотрел на часы.

– Не волнуйтесь, пожалуйста, Андрей Владимирович…

– Я не волнуюсь! – почти завопил Кузин.

«Кажется, разогрел его, – подумал Абдулла. – Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он успокоился и взял себя в руки».

– Я пришел к вам не за консультацией, и вы, Андрей Владимирович, это лучше меня понимаете, – нарочно медленно выговаривая слова, сказал Абдулла.

– Я ничего не понимаю! Объясните, что вы от меня хотите?! – размахивая руками, кричал Кузин.

– Я пришел к вам за рукописью, которую вы вынесли из Публичной библиотеки 29 декабря прошлого года, – впившись глазами в Кузина, произнес Абдулла.

– Да вы с ума сошли! – вскричал Кузин, рассекая воздух руками. – Какая рукопись?!

– Рукопись Корана восьмого века, – пояснил Абдулла.

– Да вы что! – Абдулла увидел, как у Кузина задергался глаз. – Откуда она у меня? Ее просто быть не могло в Публичке. Кто вам сказал такую чушь? А… я, кажется, догадываюсь. Это Илья. Это он вам все рассказал?

– Неважно кто. Вопросы, если позволите, пока буду задавать я, – эту фразу Абдулла запомнил из одного старого фильма. Она звучала по-мужски сурово и бескомпромиссно и оттого сильно нравилась Абдулле.

– Да с какой стати?! Кто вы такой? Я могу вообще не отвечать на ваши вопросы, – вдруг заявил Кузин и опустился на стул в другом конце кабинета. Абдулле в тот момент показалось, что артистичный профессор обо всем догадался.

– Можете, – подтвердил Абдулла, – но тогда мне придется провести у вас обыск, – Абдулла извлек из папки изготовленное им около часа назад постановление о проведении обыска и передал его Кузину.

Подержав некоторое время документ в руках, тот с умело изображаемым безразличием вернул его Абдулле и довольно спокойно, разве что с некоторой показной театральностью, произнес:

– Что ж, спрашивайте.

– Я вас, если помните, уже спросил: где рукопись? – терпеливо напомнил Абдулла.

– А я вам уже ответил, что не знаю, – рявкнул Кузин и, импозантно скрестив руки на груди, отвернулся от Абдуллы.

– Хорошо, спрошу по-другому, – Абдулла почувствовал, что начинает терять уверенность в успехе своей затеи. – Вы были 29 декабря в Публичной библиотеке?

– 29-го?.. – Кузин задумался или сделал вид, что задумался. – Был, кажется. Не помню точно, но вроде был.

– Попробуйте вспомнить наверняка, – Абдулла не выпускал Кузина из-под прицела своих красных от усталости глаз.

Кузин обхватил ладонью лоб, скрыв на несколько секунд от Абдуллы половину собственного лица. Когда он убрал руку, шариатский судья увидел перед собой само воплощение уверенности и невозмутимости.

– Да, был, – холодно ответил Кузин.

– Один?

– В смысле?

– Я спрашиваю, вы были один или с кем-то еще? – от волнения у Абдуллы задрожали губы, и ему пришлось закрыть рот ладонью.

– Ах, да! С ним и был – с Ильей, будь он неладен, фантазер. Друг еще называется! Прямо, как у одного арабского поэта:

 
Твой близкий друг, – быть может, злейший враг!
Не доверяйся – попадешь впросак!
Не жди добра, ведь эта жизнь жестока,
И жди из-за угла ударов рока.
 

Вслед за тем Кузин вдруг неестественно засмеялся, но, поймав жесткий взгляд Абдуллы, сразу же остановился и, сменив положение ног, уставился в одинокую точку на потолке.

– Не очень-то вы похожи на жертву предательства, – заметил Абдулла, неторопливо расхаживая по кабинету. – Но это ваше личное дело. Меня интересует, что вы делали в библиотеке?

– Как что? Что можно в библиотеке делать? – настроившись на ироничный тон, Кузин надеялся окончательно побороть волнение, и Абдулла очень хорошо видел это.

– Вы напрасно пытаетесь скрыть свой страх за подобными фразами, – сказал Абдулла.

– Я?! Какой страх? Чего мне бояться?! – Абдулла не мог не порадоваться, как легко ему удается манипулировать Кузиным. Но только что толку?

Не забывая ни на минуту, что его расследование не имело под собой никакого законного основания, Абдулла опасался, что каждое неосторожно сказанное им слово может помешать раскрытию дела.

– Итак, что вы делали в библиотеке? – Абдулла остановился перед Кузиным, продолжавшим сидеть на стуле.

– Мы? – удивленно переспросил Кузин. Абдулла готов был разорвать Кузина за то, что тот тянет время, пытаясь выдумать «удобоваримый» ответ.

– Не тяните время, пожалуйста! – слегка прикрикнул он на Кузина. – Вы с Баумом. Что вы делали в библиотеке?

– Как что?! Читали, разумеется.

– Что читали? – сжав свои маленькие кулачки, пробасил Абдулла.

– Читали рукописи. Илья наткнулся на шкаф со старинными рукописями на арабском языке. Их уже лет сто пятьдесят никто не просматривал. Вот мы их и изучали.

– Как долго вы их «изучали»? – продолжал допрос Абдулла.

– Не помню, – Кузин опять «задумался». – Часа два-три.

– А потом?

– Что потом? – в задумчивости повторил Кузин. – Домой пошли.

– И все?

Увидев, что Кузин окончательно и бесповоротно начинает обретать уверенность и спокойно парирует его вопросы, Абдулла опять пошел напролом.

– А рукопись Корана, которую вы запрятали под рубашку?

Это был запрещенный удар.

– Да дался вам этот Коран! – мгновенно взорвался Кузин. – Говорю вам: не было никакого Корана! Понимаете: не было!

– А что же вы тогда вынесли из библиотеки?

– Ничего! Почему, по-вашему, я непременно должен был что-то вынести оттуда?! – Кузин вскочил со стула.

– Потому что у меня есть факты, подтверждающие это, – как можно более спокойно произнес Абдулла.

– Какие, позвольте полюбопытствовать?! – злобно спросил Кузин.

В этот момент их взгляды встретились, и Абдулла понял, что оступился. Оступился столь серьезно, что похерил весь допрос, потому что никаких фактов у него и в помине не было. Возникла пауза. Возбужденный Кузин, бросив скорострельный, подобный контрольному выстрелу, взгляд на Абдуллу, уже праздновал победу в этой непростой интеллектуальной схватке.

– Все! Баста! Я больше не собираюсь отвечать на ваши вопросы, – заявил он и, вновь усевшись на стул, закинул ногу на ногу. – «И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи».

– В таком случае, Андрей Владимирович, нам все-таки придется провести у вас обыск, – сквозь зубы проговорил Абдулла.

– Делайте, что хотите, – Кузин махнул на Абдуллу рукой и импозантно подпер ладонью лоб.

– С вашего позволения, мы начнем с той комнаты, – мысленно проклиная себя за досадный промах, Абдулла поднялся с кресла, за которым Кузин, возможно, всего час назад, пуская слюни от восторга, изучал похищенную рукопись. – Это означает, что вам лучше пройти туда.

Пока Саид, во время допроса смиренно сидевший в гостиной, ходил за понятыми, Абдулла начал неторопливо осматривать квартиру. Аллах свидетель, он сделал все, что было в его силах, чтобы не допустить обыска. Придя сюда по подложным документам, Абдулла рассчитывал застать Кузина врасплох и с помощью настойчивости и блефа заполучить похищенную рукопись.

Но Кузин, то ли что-то заподозривший, то ли просто интуитивно избравший такую тактику поведения, лишил Абдуллу возможности радоваться скорой победе. У Абдуллы оставался один-единственный шанс – обыск. Если же и в результате обыска ничего не удастся обнаружить, Абдулле придется писать рапорт об увольнении. Письменного заявления Кузина о проведении незаконного обыска будет вполне достаточно, чтобы устроить грандиозный скандал. А то, что обыск незаконный, Кузин, похоже, уже догадался. Вон глазища-то как бегают. Шайтан!

Абдулле бесконечно нравилась его работа, и он ни за что не согласился бы потерять ее. Но потеря работы – ничто по сравнению с теми последствиями, которыми угрожает его ошибка шариатскому судопроизводству, едва только ставшему на ноги и с таким неимоверным трудом завоевавшим авторитет граждан.