Я так тебя люблю, что просто глохну

Я так тебя люблю,

что просто глохну

и слепну,

если просто рядом ты,

а без тебя так плохо —

легче сдохнуть,

но как же мир

без этой красоты?

Отращиваю волосы, и жопу —

качаю, смех счастливый берегу…

Но мой воздушный лайнер жизни – в штопор

вошёл, и я – хочу, но не могу

исправить ничего тут, горизонта

к хвосту стремится линия, земля —

летит навстречу, даже по дисконту

гроша не стоит жизнь сейчас моя.

Но на себя штурвал тяну в надежде,

что – выровняю, вырулю, смогу,

что – выживу, и буду вновь, как прежде,

от счастья улыбаться на бегу…

Девятый круг

 
А я про любовь к тебе
не буду писать признанья:
я – третья в твоей судьбе,
не лишняя – запасная,
спасательный круг в беде,
когда твоё судно – тонет…
Я сердце своё в узде
держу, и рука не дрогнет.
 
 
Я ангелами стою
за левым плечом – охраной…
Хотела с тобой – семью,
но – поздно теперь, и – рано
нам было любить тогда:
мы молоды были, глупы,
упрямились иногда
баранами просто тупо,
ты – с этой, а я – с другим,
как лихо мы порознь – можем,
но как я несчастна с ним,
и как ты несчастен тоже…
 
 
И вновь – на девятый круг
заходим мы (Рая? Ада?):
так много людей вокруг,
но нам никого не надо.
 

Травматики

 
Весна нам прописала поцелуй,
а я к тебе сегодня без рецепта:
люби меня, бери и салютуй —
мы оба слишком долго ждали это.
 
 
И нам решили Ангелы помочь,
назначив нам нечаянную встречу,
а ты – как много лет тому, точь-в-точь,
а время от любви – увы! – не лечит…
А у меня, как косы, по спине
струятся без тебя пустые ночи,
ты столько лет так сильно нужен мне —
и был, и есть, и будешь. Очень-очень!
 
 
И я – твоя, и ты – не прекословь! —
навеки мой: глаза твои и руки…
Травматики – мы дуем на любовь,
обжёгшись нелюбовью и разлукой…
 

Встретились души взглядом

 
Встретились души взглядом —
сил нам обоим, боги,
ухнуло вниз домкратом
сердце куда-то в ноги,
 
 
всё, что на нём держалось:
спины, характер, воля —
рухнуло вниз, распалось
от нестерпимой боли.
 
 
Памятью так накрыло —
тяжесть невыносима,
думала – разлюбила,
верила – Хиросимы
 
 
выключен, обезврежен
и не течёт реактор,
враг обесточен, свержен,
только упрямы факты:
 
 
встретились взглядом души —
и потекли упрямцы,
воду травя и сушу
волнами радиаций.
 

Молоко на губах обсохло миллионы часов назад

 
Молоко на губах обсохло
миллионы часов назад,
я не слышу давно – оглохла! —
если гадости говорят,
 
 
но божественной силой будто
обладают любовь и ты:
слово доброе за минуту
исцеляет от глухоты,
 
 
расправляются носогубки —
улыбаюсь тебе в ответ,
и навстречу лечу голубкой,
и воркую тебе – привет!
 
 
Просто женщина. Не святая
(Вряд ли святость тебе нужна) —
я летаю с тобой, я таю…
И подумаешь – не жена…
 

А мы оба взрослее вдруг стали и глубже

А мы оба взрослее вдруг стали и глубже…

Пусть гусиные лапки лучатся у глаз —

мы потратили молодость в ссорах ненужных,

так давай дорожить нашим счастьем сейчас.

Не страстями постельными – нежностью жгучей

я, как прежде, полна… Не болею тобой —

объективно ты мой самый сильный и лучший

из всех тех, кто мне был предоставлен судьбой.

Никогда на тебя не хотела кредита —

без процентов-то слишком уж ценник высок,

только бартер: любовь – на любовь, и мы квиты.

Осторожно целую губами висок…

Счастье в рассрочку мы взяли когда-то

Счастье в рассрочку мы взяли когда-то —

очень хотелось быть вместе скорее,

и неминуема дата расплаты —

я этой думой тяжёлой болею:

что с нас возьмут, под какие проценты?

Деньги ли, души ли, жизни ли? Что же?

Я всё отдам – до копейки, до цента,

только – деньгами, пожалуйста! Можно?

Я украду, заработаю – разных

много путей, чтоб разжиться деньгами:

пусть не законных, преступных, опасных,

только пусть счастье останется с нами,

только пусть нежность наш дом не покинет,

только пусть близость нас в целое плавит,

только пусть больше нас не половинят —

сердце разбитое целым не станет…

Утро встречаю гимном

 
Утро встречаю гимном —
праздную каждый час
жизни с тобой, любимый,
благословляю – нас.
 
 
Пусть за спиною шепчут,
ведьмой зовут – не верь:
к любящим просто легче
счастье стучится в дверь —
 
 
что не обидят, знает,
и что дадут приют…
Счастье лишь там бывает,
где его просто ждут.
 

Я напеваю по слогам, по нотам

Я напеваю по слогам, по нотам,

что счастье – есть, я проверяла – есть,

ведь мой любимый – самый-самый! – вот он:

живой, здоровый, любящий, и – здесь!

И после долгой тягостной разлуки —

такой же тёплый, искренний, родной…

Моё всё это – губы, плечи, руки,

глаза твои… Ты весь навеки мой.

А главное – никто из нас не держит

цепями долговыми – рядом быть,

нас тёплая, пронзительная нежность

объединяет… Как тут не любить?

Говорят – ни стыда, ни совести

 
Говорят – ни стыда, ни совести —
эти страсти под старость лет.
Не из гордости мы – из горести
не даём никакой ответ:
 
 
Мы полжизни седьмыми вёрстами
обходили друг друга, но
наши судьбы, как главы, свёрстаны,
неразлучные мы давно.
 
 
Ни заклятьями, ни молитвами
не отменишь любовь-беду,
мы на этой войне – убитые,
и полжизни горим в аду.
 
 
Социальные роли сыграны,
слава Богу – поклон, финал,
и в любовь, словно в омут, прыгаем…
Рай был рядом всегда.
Кто б знал…
 

Инцест

Я струны рву и пальцы рву струной —

фонтаном кровь пульсирует в ладонь,

от осознания, что ты – не мой,

сама взорвусь сейчас, лишь только тронь…

Какие боги разделили нас,

столкнув сердца сначала в лобовом?

Я нежности хранившийся запас

стираю с кровью вместе рукавом.

Мне с первой встречи ясно было – мой,

и ты кричал глазами – «Как же быть?

Нельзя тебя назвать своей женой,

но просто невозможно – не любить?»

И сердце разрывается в груди —

бессмысленен дурной судьбе протест:

живу одним тобой, но – уходи.

Люблю. Но это грех большой.

Инцест.

Кино

 
Дали свет: The end. Пустили титры.
Хлопают сиденья в кинозале.
Зрители – и судьи, и арбитры,
ждут чего-то – всё ли показали?
 
 
Почему не вместе эти двое?
Вроде есть для счастья всё, что нужно.
Странные киношные герои:
им любить бы – нет, зачем-то дружбой
прикрывают чувства, как газетой,
будто бы любить взаимно – стыдно,
вроде и не наше дело это,
но – обидно, чёрт возьми, обидно!
 
 
Семьи у обоих – ну так что же:
c’est La Vie, как говорят французы,
друг от друга отрываясь с кожей,
есть ли смысл в семье быть тяжким грузом?
А герои бьются на осколки,
на куски, и рвутся на запчасти —
не подозревали, что настолько
дорого сегодня стоит счастье.
 
 
Зрители сочувствуют героям —
плачут над картинкой в кинозале.
Ряд для поцелуев. Эти двое
выдыхают дружно: «Не узнали…»
 

Нам даже и не нужно говорить

Нам даже и не нужно говорить:

что толку в тех словах,

нас прочно держит —

как пуповина – шёлковая нить

родства, любви, отчаянья, надежды.

Я сотни раз тебе шептала «Нет»,

а ты в ответ с улыбкою лукавой

твердил, что «Нет» – неправильный ответ…

Мы оба были правы и не правы.

И каждый понемногу подливал

немного лжи, и знаешь, к сожаленью

нас этот яд разит не наповал,

но всё же нет надежды на спасенье.

Мы перешли контрольную черту

и слишком много выпили отравы:

люблю я не того, а ты – не ту —

друг друга любим мы, и в этом правы.

Счастлива – когда в твоих объятьях

 
Счастлива – когда в твоих объятьях,
два дыханья – не в противофазе,
мне уже адреналина хватит —
соскочила [больно и не сразу].
 
 
И теперь другая дурь по венам
снизу вверх летит по серпантину —
скрученных пружиной сжатой – нервов,
заливая баки эндорфином.
 
 
Это кольца рук твоих упрямых —
стропами страховочными будто —
держат над землёй меня, как мама
даже не умела почему-то.
 
 
Ты меня теплом своим укутал —
я теперь тепличная немного,
и смакую каждую минуту…
[Эндорфины. Не судите строго]…
 

Тот самый

 
У каждого есть наверно
в душе уголок такой,
живут где последний, первый,
тот самый ещё, другой,
 
 
о ком никому не скажешь,
о ком и себе самой
боишься признаться даже…
Под кодовым словом «Мой!»
 
 
Живёт он под сердцем где-то,
любовью твоей храним,
встречаешь ты с ним рассветы,
глаза закрываешь – с ним,
 
 
и так ли уж важно, кто там
с тобой коротает век,
ведь в сердце навечно – вот он! —
особенный человек…
 

Чужое счастье не украсть

Чужое счастье не украсть —

не яблоко, не снимешь с ветки,

деля с любимым сласть и страсть,

не надо ожидать ответки:

не судит нас, счастливых, Бог —

мы рождены, чтоб былью сказку

создать себе… А он – помог:

где наказанием, где – лаской.

И если на пути земном

нам встретилась любовь – то надо

сказать «спасибо» и вдвоём

свой Рай вылепливать из Ада…

Бог так долго беду откладывал

 
Бог так долго беду откладывал —
то ли некогда, то ли – лень,
ты зачем, мне скажи, загадывал
умереть со мной в тот же день?
 
 
И теперь мы летим на встречную —
дальний свет чей-то слепит нас,
ну приехали, что ж, конечная.
Были вместе мы. Ровно час.
 
 
Вот такая судьбы ирония —
всё дословно же, под заказ,
только жаль, что потом не вспомню я
счастья нашего целый час.
 
 
Непонятные, бестелесные —
растерявшись, висим и ждём:
вдруг помогут/спасут, воскреснем мы,
чтобы всё же пожить вдвоём?
 
 
Но Небесная Бухгалтерия,
папки наших судеб подшив,
ставит номер текущий, серию
и сдаёт нас с тобой в архив.
 
 
Бог так долго беду откладывал —
то ли некогда, то ли – лень,
ты зачем, мне скажи, загадывал
умереть со мной в тот же день?