Девушка все-таки с трудом отлепляет туфли от асфальта и двигается ко входу. Матео идет за ней, между ними пара шагов, он ничего не говорит, но Кармен чувствует себя добычей хищника и сомневается, что если резко бросится в бега, этот мужчина за ней не сорвется и не сомкнет клыки на ее горле. Он давит на зверя Кармен, как бы девушка шаг ни ускоряла, нагоняет, нависает сверху, заставляя чувствовать собственное сердце, бьющееся в горле. У самого входа Кармен замирает, набирается смелости для встречи с теми, кого видеть никогда не желала. Матео не проходит вперед, останавливается за ней, и Кармен внезапно чувствует, что одно присутствие за спиной пока ей незнакомого, но явно могущественного зверя вселяет в нее покой, и мысленно его благодарит.
Они входят в зал, полный людей, Кармен замечает, как мужчину встречают с улыбками, как сразу девушки тянутся поправить идеально лежащие волосы, а на себе чувствует или похотливые взгляды, или презрительные. Кармен быстрыми шагами двигается влево. Матео идет в правый угол зала. Они расходятся, но Кармен все так же чувствует этот невидимый канат, которым прибил ее к себе мужчина. Она на ходу хватает бокал шампанского и проходит вглубь зала, теряя его и сама теряясь от пробирающего взгляда.
«Я сегодня поеду домой не один», – думает довольный неожиданной встречей Матео, стараясь не упускать красивую девушку из поля зрения, но та оказывается ловчее.
– Где ты пропадала? – утаскивает Кармен в угол подошедший отец. – Я тебя уже минут сорок жду! – возмущается мужчина.
– В машине была, – бурчит Кармен. – Но я пришла, показалась, можно уже уходить?
– Не зли меня, – шипит мужчина и улыбается мимо проходящим друзьям. – Стой рядом, познакомлю тебя с важным человеком.
– Опять меня кому-то сплавить пытаешься? – ставит уже пустой бокал на поднос мимо проходящего официанта Кармен. – Не стоит. На мне никто не женится.
– Он очень уважаемый в Кальдроне человек, он богат, красив, у него хороший бизнес, и главное, он такой же ненормальный, как и ты, вы будете идеальной парой, – говорит Минсок. – Постарайся не позорить меня, получи себе этого мужчину и избавь меня от забот о тебе!
– Будто мне эта забота нужна! – восклицает Кармен, которая устала чувствовать себя товаром, выставленным на витрину отцом, и не реагирует на косые взгляды официанта и попытку сестры успокоить ее. – Твоя забота мне дышать не дает. Ты только о себе думаешь и о своем имени. Ты не мне счастья желаешь, ты все пытаешься от позора отмыться, свои комплексы нами прикрываешь, все пытаешься доказать Кордове, что ты не тот мужчина, от которого жена ушла…
Кармен не успевает договорить, как получает звонкую пощечину, и, прикрыв щеку ладонью, в шоке смотрит на отца.
– Как ты смеешь? – у покрасневшего от нервов мужчины челюсть трясется. Тесса хватает качнувшегося отца и ищет телефон, чтобы вызвать шофера.
– Теперь мне можно уйти из этой дыры? – потирая красную щеку, невозмутимо спрашивает Кармен и умолкает. Кармен не оборачивается, но она вдохнула его запах и уверена, что за ее спиной стоит тот самый мужчина с парковки. Минсок утирает платком выступившую на лбу испарину и смотрит за спину дочери.
– А вот и он, – натянутая улыбка расплывается на лице мужчины. – Матео, дорогой, как раз хотел тебе своих дочерей представить, – улыбается Минсок.
Матео, прищурившись, смотрит на девушку, по мере понимания, морщины на его лбу разглаживаются, а в глазах пляшут чертики.
– Это мой дочь Кармен, это Тесса, – подталкивает девушек вперед мужчина. – А это хороший друг семьи – Матео Гонсалес.
– У меня нет детей, вроде бы, – задумывается Матео, – но не думаю, что воспитание кулаками работает.
– О нет, что вы, – замешкавшись, отвечает Минсок. – Это не то, чтобы…
– Это не ваше дело, – перебив отца, смотрит на мужчину Кармен.
– Моё дело, – становится ближе Матео, – потому что моя мама учила защищать девушек.
– Какое благородство! – фыркает Кармен, игнорируя то, как откровенно он ей любуется. – Только чему ваша мама вас не научила – это не лезть в семейные дела чужих вам людей.
– Ну почему чужих, – ухмыляется Матео, – кто знает, может, мы завтра породнимся, – он приближается, Кармен отступает на шаг назад, – может, лично с вами станем ближе некуда, – от тона, которым это было сказано, у девушки волосы на затылке шевелятся, и не важно, что мужчина произнес «может», Кармен чувствует, что он не сомневается.
– Это вряд ли, – задирает подбородок девушка, которую начинает раздражать в этом мужчине его самодовольство. – У меня прекрасный вкус не только в музыке, но и в мужчинах, а вы, – делает паузу, взмахивает ресницами, – моему вкусу не соответствуете.
Матео воздерживается от комментариев, первым протягивает руку и, с трудом скрывая улыбку, ждет, когда девушка вложит свою.
– Думаю, вам, молодёжи, есть о чем поговорить, – торопливо говорит Минсок, злясь на дочь, которая руку так и не протянула.
– О нет, нам абсолютно не о чем разговаривать, – выпаливает Кармен и, развернувшись, быстрыми шагами идет к выходу. Ей уже плевать, что со стороны она напоминает трусишку, нужно выйти на воздух, покурить и забыть этого самодовольного мужлана.
– Прости, она рано потеряла маму, немного дикая, но я рассчитываю, что брак пойдет ей на пользу, – залившийся краской Минсок мямлит извинения.
– Брак, значит, – возвращает внимание к нему Матео.
– Пойми меня правильно, сынок, мы все стараемся ради нашего будущего и, отдавая что-то, хотим получить взамен не меньше, ты ведь сам бизнесмен, не мне тебе об этом рассказывать, – говорит Минсок. – Я уже стар, а банкноты в могилу не унесу, благо не бедствую, – потирает лоб мужчина. – Самое главное для меня – это мои дети. Я буду спокоен, если пристрою их. Я люблю Кармен и хочу ей только самого лучшего.
– И поэтому вы ударили ее, – пристально смотрит на него Матео.
– Я об этом жалею, – Минсок опускает глаза.
– Если бы она была моей, одними сожалениями вы бы не обошлись, – от тона Матео лицо Минсока могильным ветром обдувает. Гонсалес, обойдя мужчину, идет на террасу покурить и обдумать последнюю встречу.
***
– Ты можешь не мотать головой? – просит Лей у сидящего на полу перед ней Мо и собирает его волосы в пучок на затылке. – Все-таки тебе надо было тоже пойти на прием, развлечься, а то сидишь тут со старухой.
– Ну какая же ты старуха, – восклицает Мо. – Ты самая горячая женщина Кальдрона!
– Ведите себя прилично, молодой человек, – заканчивает с волосами Лей. – Так почему ты не пошел?
– Не хотел, – бурчит Мо и, встав с ковра, присаживается в кресло. – Я как прихожу туда, где много людей, все начинают сразу пялиться и шушукаться, мне этого не надо.
– Они узколобые и невоспитанные, но это не значит, что ты должен бояться общества, – мягко говорит Лей.
– Я и не боюсь, я с братьями и со своей семьей чувствую себя замечательно, а приемы мне не нужны. От их взглядов мне хочется пострелять, но то, что я убил за взгляд – никто не поймет, – вздыхает Мо.
– Мой дорогой мальчик, некоторые люди злы, но не все. Ты должен понимать, что у тебя просто ожог на лице, а у них все нутро в гное, вот и вырывается наружу. Ты у меня самый красивый и самый лучший мальчик в мире.
– Я поверю в это, если меня такого когда-нибудь полюбит девушка, по-настоящему полюбит, – тихо говорит парень.
– Я же тебя люблю!
– Ну, мама!
– Братья тебя любят!
– Я не про это!
– Полюбит, конечно, но и ты постарайся понять, что любить себя надо не чужими глазами, а самому. А тебе вообще кто-нибудь нравится, или тебя Матео покусал? – заговорщически подмигивает ему Лей.
– Нравится.
– Кто? – подходит к нему женщина, а Мо, достав телефон, листает гангстаграм.
– Вот она, – протягивает ей телефон парень, и Лей листает пару фотографий красивой девушки.
– Красивая, у нее подписчиков, как у какой-то звезды, кто это?
– Она не из Кальдрона, говорят, она сестра Омариона, а я каждый день смотрю ее фотки, но написать боюсь.
– Только не влюбляйся во внешность, прошу, а то пообщаетесь, и весь этот образ у тебя в пух и прах разлетится.
– Нет, дело не только во внешности, мне нравятся ее мысли, я читаю ее блог. Его зовут Фей, и даже имя у нее прекрасное.
– Да ты влюблен, – хохочет Лей. – Так напиши ей.
– Я боюсь, – опускает глаза Мо. – Мне легче мечтать о ней, чем столкнуться с правдой, где она меня пошлет.
***
Джиджи с трудом просыпается от звона будильника и, спихнув его на пол с тумбочки, поворачивается на другой бок. Телефон не затыкается, а девушка, открыв глаза, замечает, что на улице еще глубокая ночь. «Какого черта я так рано поставила будильник?» – думает Джиджи и только потом понимает, что это звонок. Она тянется за телефоном и, не узнав номер, отвечает. Через пару минут подскочившая на ноги девушка, схватив самое необходимое, набирает службу такси. В Амахо Джиджи приезжает к девяти утра и, вбежав в холл больницы, называет имя сестры. Через двадцать минут Джиджи сидит на полу у койки с уснувшей вечным сном сестрой, зажав в руках ее холодную ладонь и горько плачет.
Амину привезли в больницу ночью, ее жизнь спасти не удалось. Девушка умерла от внутреннего кровотечения, вызванного падением с балкона третьего этажа. Амина была беременной. Сколько бы Джиджи ни кусала простынь, прислонившись лбом к койке, боль это не унимает. Джиджи говорила с ней неделю назад, но сестра и слова про ребенка не сказала, и Джиджи, давясь болью острыми спицами, разворошившей нутро, рвет зубами простыню и ненавидит себя, что не приезжала чаще, не звонила каждый день, не писала без повода, что посмела подумать, что Амина вечная. А сейчас она целует ее руку и шепчет «люблю» в пустоту, она хоть век все слова забыв, одно «люблю» ей повторять будет – Амина не услышит. Усок, мужчина, с которым жила Амина, разговаривает с врачами в коридоре, а Джиджи, увидев его, резко срывается с места и бросается на него.
– Ты это сделал? Ты убил мою сестру! – кричит обезумевшая от горя девушка, вцепившись в воротник рубашки мужчины, пока ее пытаются оттащить санитары. Ее худи трещит по швам и расходится, но она изворачивается, она вновь на нем виснет, цепляется пальцами в его волосы, не чувствует боли, когда ей скручивают руки, когда бьется лицом о пропахший хлоркой кафель, и продолжает истошно вопить, проклиная его. Ей вкалывают успокоительное и укладывают на койку в пустой палате.
По официальной версии, Амина сбросилась с балкона. По словам Усока, он пришел с работы, Амина закатила скандал, и он ушел вниз к своим людям развеяться, но далеко отойти не смог. Его охрана подтвердила версию босса, и дело Амины рассматриваться не будет.
***
Утром в клубе «Иблис» тишина. Уборка только закончилась, меж столов ходит администратор, проверяя чистоту, на фоне тихо играет The Greatest – Lana del Rey. В основном зале, полуразвалившись на диване, сидит Матео, рядом с ним дремлет Маркус, которому по ладони пытается гадать Мо, а Кристиан по мобильному слушает отчет помощника.
– Раз уж позвал, то мог бы завтрак накрыть, – убирает телефон Крис и тянется к недопитому кофе. – Выглядишь так же дерьмово, как и кофе, который у тебя варят.
– Простите, ваше величество, что не зову вас во французский ресторан, учитывая ваш тончайший вкус в еде, – вскипает Матео.
– Чего ты такой злой с утра? – потягивается Маркус и, отобрав руку у Мо, хлопает его по плечу. – Что ты там мне предсказывать собрался? Что я этой рукой дам тебе подзатыльник? – смеется и поворачивается к Матео: – Выпей горячего шоколада, расслабься.
– Не бей по-больному, – улыбается Кристиан. – Никогда не забуду, как на первую выручку Матео купил огромный пакет шоколада.
– Мне было тринадцать лет! Как я должен был себя порадовать? – бурчит Матео.
– Перестань, будто мы не знаем, что ты два часа в зале железо тягаешь, а потом в своем ламбо шоколадки трескаешь, вечно у тебя на полу обертки, – хохочет Мо.
– Да! Я сладкоежка! Ну или у меня комплекс остался с моего нищего детства, вот я и пытаюсь съесть все шоколадки в мире, пока могу. И вообще, я не поэтому вас позвал, – облокачивается о колени Сайко. – До вас я встречался с Минсоком. Я все-таки женюсь.
– Вы не смогли договориться? – хмурится Кристиан.
– Что конкретно он предлагает? – спрашивает Маркус.
– Кордову и свою дочь, а я ему, кроме брака, кресло главы конфедерации. Как вам такой расклад? – смотрит на друзей.
– До Конфедерации нам еще идти, это долгосрочная перспектива, но мы можем это сделать, – говорит Кристиан. – Меня беспокоит другое. Нас все знают, мы успешные, богатые, ты бы мог подобрать партию получше, все же речь о матери твоих детей. Я лично не думаю пока о браке, но если и женюсь, то на той, кто не опорочит мое имя. В конце концов, мы можем взять Кордову силой, пусть и потери будут и это тормознет наши планы.
– С детьми ты загнул, – усмехается Матео. – Этот брак формальность, гарантия моей неприкосновенности взамен на его мечту сплавить дочь. Каждый пятый брак в этой стране заканчивается разводом, и если вдруг Минсок начнет отлынивать от своих обязательств, он получит свою дочь обратно, хорошо, если не по частям. Нам не нужна очередная война, если мы можем ее избежать. Наша главная война и так впереди, мы, вроде, сконцентрированы только на ней.
– Мы не просто сконцентрированы на войне, ее придется ускорить, – тянется за пачкой сигарет на столе Маркус.
– Из-за того, что Мины подвинули вперед дату свадьбы? – внимательно смотрит на него Кристиан.
– Да, – даже не пытается придумать другую причину Маркус и поджигает сигарету. – Белль достаточно пожила в Обрадо, погуляла, занималась, чем хотела и с кем хотела, но на этом всё. Никакой свадьбы не будет. Раз уж это неизлечимо и я все эти восемь лет, не переставая, думаю о ней, то она будет жить со мной, перед моими глазами, и ни один мужчина в мире не получит мою девушку. Мне уже неважно, что по этому поводу думает сама девушка. Белль никогда не пойдет под венец, я не позволю ее мечте сбыться.
– Я знал, что ты будешь мстить, но не думаешь ли ты, что это слишком жестоко? – спрашивает Матео. – Ты столько лет изображал безразличие, а теперь так легко разрушишь привычную ей жизнь.
– Жестоко? – нахмурившись, смотрит на него Маркус. – Жестоко было оставить меня в день смерти отца и сбежать на запах денег. Я благодарен ей за то, что, сбежав, она дал мне толчок, который позволил добиться всего, чего я хотел, и я хочу ей отплатить. У меня столько денег, сколько ни Лауду, ни Абелю не снилось, а Белль на них падка. Думаю, она будет только рада, – зловеще усмехается мужчина.
– Значит, пора заказывать два костюма, – вздыхает Мо и тянется за чашкой остывшего кофе. – За будущих женихов – Сайко и Эрика.
***
Джиджи на похоронах сестры одна, она сидит на земле у свежей могилы и никак не может смириться с мыслью, что Амины больше нет. Да, они в последние годы жили врозь, редко виделись, но Джиджи всегда знала, что, проехав пару километров, обнимет сестру, что уткнется в родное плечо и почувствует так ей не хватающее тепло. А теперь Амина лежит под землей, и Джиджи никогда больше не услышать ее размеренно бьющегося сердца под ухом и не вдохнуть мягкий запах ириса. Джиджи вздрагивает, почувствовав обвившие ее руки, но поняв, что это Аарон, сразу же расслабляется. Пару минут они сидят в тишине, которую нарушают только каркающие и перепрыгивающие с ветки на ветку вороны.
– Он убил ее, Аарон, я это точно знаю, – смотрит на парня Джиджи. – Он человек вашего картеля, ты ведь можешь что-то сделать?
– Ты пережила такое горе, ты в шоке, и я понимаю, что тебе тяжело, – поглаживает ее по спине Аарон. – Но и ты пойми, зачем Усоку убивать свою беременную девушку? Тебе тяжело смириться с мыслью, что твой родной человек пошел на такой шаг, что сам оборвал свою жизнь, но это самоубийство, Джиджи. Отдохни, возьми себе перерыв. Ты можешь пожить в моей квартире, ни о чем не думай, не переживай.
– Ты не хочешь меня слушать, – утирает лицо девушка. – Амина никогда бы не убила себя, более того, она бы не убила ребенка от человека, которого любила. Эта тварь ее убила, и клянусь, я узнаю правду, и тогда следующим вы будете хоронить его.
– Не сходи с ума, – хмурится парень и поднимается на ноги. – Усок не виноват, и даже если бы он был виноват, то картель бы решал, какое наказание он получит. А ты лучше оплакивай свою потерю и постарайся вернуться к нормальной жизни. Если ты полезешь на Усока, который, кстати, не просто человек картеля, а один из помощников моего брата, то даже я тебя не спасу. Более того, я не захочу тебя спасать, поэтому постарайся успокоиться и приходи в себя. Я всегда рядом, если тебе нужна будет любая помощь, то мои двери для тебя открыты, – он идет к припаркованному на обочине автомобилю, а Джиджи вновь остается наедине со своим горем.
О проекте
О подписке