Семья по выбору

Маркус сидит на камне на обочине перед небольшим кафе и, уставившись на текущую вниз по улице розовую воду, думает о своем. Крис выливает на кафельный пол кафе очередное ведро воды, а Матео и еще пара парней метлами разгоняют лужи. У Маркуса пятиминутный перерыв, и он снова вернется помогать парням. На кафе напали час назад, когда парни, услышав выстрелы, прибежали сюда, то нападающих уже не было. По словам свидетелей, к кафе подъехал внедорожник, из которого открыли огонь по витрине. Сразу после того, как внедорожник скрылся, жители соседних домов посыпались на улицу, а сейчас, уже насмотревшись на кровавые разводы, расходятся. Помимо того, кто был целью нападающих, погибли два посетителя и официант. Родственники уже забрали тела погибших, а мальчики помогают хозяину кафе убрать последствия нападения. Маркус позже узнает у отца, что случилось и кто напал на их человека, а пока, вновь поднявшись на ноги, тянется за своей метлой. Жизнь в квартале возвращается в прежнее русло, плач давно стих, на улицах, где смерть превращается в обычное явление, нет места слезам. Маркус знает, что те, кого он видит сейчас, уже через час могут окрасить асфальт в красный и остаться в памяти только воспоминанием. Жизнь в Кальдроне учит ценить каждый момент с дорогими людьми, а еще она заставила Маркуса привыкнуть к Смерти, вечно идущей рядом и прячущейся в его же тени. Мо, засмотревшись на подъезжающие к кафе автомобили картеля, которые, видимо, пришли осмотреть место нападения и, наконец-то, забрать последнее тело, получает нагоняй от Кристиана и вновь принимается очищать кафель.

– Я только недавно ремонт сделал, последние сбережения вложил, – причитает сидящий в углу хозяин кафе – пятидесятилетний Боно. – На той неделе на точку Ибо напали, и у него больше нет клиентов.

– Дядя Боно, не паникуй, – пытается приободрить мужчину Матео. – Все всё забудут. Мы мрем, как мухи, но жрать всё равно хочется, а твои тортильи с сыром объедение.

– Ты меня успокаиваешь, сынок, – усмехается Боно. – Для вас у меня всегда найдется что-нибудь вкусное.

Мальчики отходят к стенам, когда внутрь входят люди картеля Амахо. Угрюмые и высокие мужчины, руки и шеи которых сплошь забиты татуировками, подходят к Боно, а один из них, видимо, главный, выдвинув стул, садится напротив мужчины.

– У меня будет такая тачка, – говорит Маркусу прилипший к витрине Матео, с восторгом рассматривающий новый мерседес за окном.

– Ты же хотел ламборгини, – подходит ближе Кристиан.

– Думаешь, мы сможем настолько разбогатеть? – не веря, смотрит на него Матео.

– Думаю, что не надо принижать мечту и надо мечтать о большем, – твердо говорит Маркус. – А ты у нас недаром Сайко зовёшься, мне кажется, тебе всё по плечу.

Маркус продолжает смотреть наружу и не замечает, как от его слов загораются глаза друга.

Допросив Боно, люди Амахо уезжают. Мальчики уже заканчивают с уборкой, когда в кафе врывается Лэй, которая сперва дает подзатыльник сыну, а потом, притянув его к себе, крепко обнимает.

– Я так испугалась, – причитает женщина. – Я так боялась, что ты за тако к Боно зашел и под пули попал.

– Ну мама, не позорь, – ноет Матео, пытаясь выбраться из объятий.

– Маменькин сыночек, – хохочет Кристиан и замирает под суровым взглядом женщины.

– Сюда иди, – приказывает Лэй и, притянув подошедшего подростка, прижимает к груди. Маркус и Мо, прекрасно зная, что они следующие, сами подходят и тоже обнимают женщину.

– Чтобы жили, – внимательно смотрит на мальчишек Лэй. – Вам нельзя умирать. У вас на это слишком много причин. Вы должны вырастить братьев и сестер, поставить их на ноги, должны стать опорой и защитой тех, кто остался, в конце концов, вы должны купить мне дом с бассейном. Вы меня поняли? Обещаете, что не умрете?

Мальчишки дружно кивают, и Лэй возвращается на работу.

После помощи Боно Кристиан уходит домой, объясняя тем, что соседей до вечера не будет и нужно смотреть за Аароном. Домик Кристиана находится в самом бедном районе территории, и он добирается туда через час, сменив два автобуса.

Крис забегает в магазин на углу за рисом и сахарным песком, а после заходит к соседям. Аарон, заметив брата, сразу бросается к нему, и Крис, подхватив ребенка на руки, идет к себе. Он осторожно ступает по разбросанной по полу коридора обуви и игрушкам и, пройдя на крохотную кухню, опускает ребенка на стульчик. Через час Аарон кушает сладкую рисовую кашу, а Крис приступает к уборке. В шесть вечера домой заваливается Чинаэ – мама мальчиков. Тридцатисемилетняя худощавая женщина сильно красит глаза, еще больше привлекая внимание к черным кругам под ними. Она почти не ест дома, Кристиан сомневается, что она ест за его пределами, всё, что женщина принимает, – это алкоголь и порошок, которым часто с ней расплачиваются. Кристиан проходит мимо копошащейся в шкафу гостиной Чинаэ и продолжает собирать разбросанные по всему дому игрушки и одежду Аарона.

– Где мой пиджак с бисером? – кричит женщина, вываливая содержимое шкафа на пол. – Почему в этом доме ничего не лежит на местах?

– Может, потому что за домом надо смотреть? – спокойно говорит проходящий мимо с корзиной грязного белья Крис.

– Не тебе мне указывать, – отвечает подвыпившая женщина и обходит подошедшего и просящего внимания Аарона. – Пользы от вас никакой, нарожала на свою голову.

– Поверь мне, мы сами не рады, что у нас такая мать, – криво улыбается Крис. – На кухне каша, может, поешь немного, – как бы он ни злился на маму и не убеждал себя, что ненавидит ее, видеть еле стоящую на ногах женщину невыносимо. – Останься хоть на один вечер, мне на тебя плевать, но Аарон скучает.

– Я работаю и деньги зарабатываю, – фыркает Чинаэ, наконец-то нашедшая пиджак. – У меня нет времени с вами сюсюкаться и каши трескать.

– Ты издеваешься? – восклицает Кристиан. – Еду покупаю я, счета оплачиваю я, одеваю ребенка я. Где то, что ты зарабатываешь? Пожалуйста, сиди дома, я смогу нас прокормить.

– Обворовывая соседей? – брезгливо морщится Чинаэ.

– Я не ворую у соседей.

– Просто в этой дыре уже и воровать нечего.

– Хватит нас позорить, я способен нас прокормить, – настаивает Крис.

– Я никого не позорю, я танцую, – идет в коридор женщина.

– Посмотри на себя, сколько их было сегодня, и зачем? Чтобы купить бутылку пойла и сидеть в твоей любимой дыре? – догоняет ее парень.

– С чего ты решил, что можешь мне указывать, как жить? – разворачивается Чинаэ и толкает мальчугана к стене.

– Когда ты умрешь, я не приду на твою могилу, не буду тебя оплакивать, – цедит сквозь зубы Кристиан, смотря прямо в глаза матери и отчаянно стараясь не заплакать.

– Сам доживи хоть до двадцати, – отпускает его Чинаэ и тянется к двери.

– Я доживу, я должен, я Лэю обещал, – кричит ей в спину Крис. – У меня есть брат, который при живых родителях круглый сирота, – уже тихо говорит парень и садится на пол, улыбаясь Аарону, который протягивает ему свою любимую игрушку.

***

Маркус после обеда заходит в паб, который служит местом сходки отца и его людей. Его хорошо знают в пабе, поэтому никто не мешает мальчугану беспрепятственно пройти к двери в углу и спуститься в подвал. В сильно накуренном помещении без окон за круглым столом сидят пятеро мужчин, в их числе и До. Злость и обеспокоенность мужчин чувствуется даже в воздухе, Маркус слышит рык их зверей, но здесь его отец, и ему нечего бояться. Маркус пока не чувствует своего зверя, но отец говорит, что у него он впервые проявил себя в четырнадцать. По словам До, зверь есть в каждом человеке вне зависимости от его пола, но только зверь сильного человека способен контролировать зверей и других людей. Маркус каждую ночь слушает себя, но пока ничего не чувствует.

– Ты почему не дома? – подходит к мальчишке До.

– Я оттуда, – врет Маркус. Он после смерти мамы и так не любил возвращаться домой, а сейчас, когда там живут Илона с дочерью, желание вообще на нуле. Маркус все чаще пропадает на улицах, даже на обед домой не возвращается, ест или у Матео, или на улице.

– Я знаю, что ты был в кафе, – достав из холодильника в углу банку пепси, передает ему мужчина. – Сильно испугался?

– Ничего я не испугался, – храбрится Маркус и отпивает из банки. – Я хотел спросить, кто это сделал?

– Опять ты любопытничаешь, – ерошит его волосы До, прекрасно зная, что лучше ответить, иначе Маркус не уйдет. – Если бы мы знали. Внедорожник был без номеров, никто не видел, с какой стороны он въехал, но мы успели отследить, что он скрылся в Ракун. В любом случае, это ничего не значит, он может использовать территорию Ракуна, как транзит.

– А за что его убили? – не отстает мальчишка.

– Того пацана? – чешет шею мужчина. – В том-то и дело, что ни за что. Он просто был братом нашего информатора. Его убили как наказание, ну или предупреждение.

– Понятно, – опускает глаза на банку Маркус и, потоптавшись пару секунд на месте, идет к лестнице.

Всю дорогу до склада Маркус думает о словах отца. Днем, когда они убирали кафе, Маркусу, измазанному по локоть в чужой крови, было легче, чем сейчас. Днем он считал невинно погибшими троих, а сейчас их четверо. Кто-то просто пришел поесть и больше домой не вернулся, а кто-то несколько раз нажал на спуск и сейчас распивает текилу у себя дома и целует в лоб своих детей. Маркус за свои одиннадцать видел трупов не меньше, чем живых, и смерть его не напугает. Первый раз это был парень лет двадцати, его бросили на обочине с простреленной головой. Маркус, которому тогда было пять лет, несмотря на крики мамы, тоже побежал на улицу смотреть. Он никогда не забудет изуродованное лицо именно того парня, хотя после видел и похуже. Год назад в мусорных баках они с Матео нашли части тела, которое, сами собрав, похоронили на местном кладбище. Смерть уродлива, и ее тяжело принимать, но еще тяжелее запрещать себе думать о погибшем, которого пусть и видишь впервые. Тяжело не рисовать в голове картины о его семье, о том, о чем он мечтал, чего хотел, знал ли, что больше не увидит рассвета, выходя из дома. Маркус избавлялся от этих навязчивых мыслей, придумывая жертвам картелей вину. Если кто-то убит – значит, было за что. Так легче дышится. А отец сказал, что парень, в которого стреляли в кафе, виновен только в том, что приходится братом тому, кто провинился. Снова эти думы, где в своей голове он заставляет оживать каждый из сегодняшних трупов и пишет им историю. Маркус разводит костер, стелит на деревянный ящик куртку и, опустившись на нее, смотрит на огонь.

– Опять с огнем разговариваешь? – проходит на склад и идет сразу к нему Крис, который отдал Аарона вернувшимся соседям.

– Я вижу его лицо, – не сводит глаз с языков пламени Маркус.

– Дьявола? – усмехается привыкший к разговорам друга с огнем Кристиан.

– Эль Диабло. Присмотрись, – настаивает Маркус, кивая на огонь. – Он говорит, что смешает мир с пылью и вознесётся над ним, проткнув твердь небесную дьявольскими рогами, а все мы будем подчиняться ему… – не договорив, отвлекается на шум мальчуган.

Железная дверь с грохотом распахивается, и в комнату влетает взбудораженный Матео.

– Там Мо избивают, – кричит мальчуган и, подбежав к железному сундуку в углу, достает из него дубинку. Маркус и Крис, вооружившись подручными средствами, срываются за другом. Запыхавшиеся мальчики добегают до соседней улицы и замирают. Плачущий Мо привязан к столбу, а вокруг него ходят гогочущие подростки лет пятнадцати и выкрикивают обидное «Монстр».

– Их семеро, нас трое, – говорит Крис. – Вы берите по два, я возьму троих.

– То, что ты старше, не значит, что сильнее, – пытается возразить Маркус.

– Заткнись и присматривай за Матео, чтобы его опять не унесло, – отрезает Крис и бросается в бой.

Через двадцать минут после начала драки парни уже лежат на асфальте и плюются кровью, но не сдаются. Кристиана пинают сразу двое, Матео, которому заблокировали ноги и руки, все равно вырывается и дотягивается зубами до уха противника.

– Я твое ухо откушу и выплюну, – орет Матео и почти выполняет угрозу, но подросток, лежащий на нем, со всей силы бьет его по лицу. Матео сплевывает кровь ему в лицо и клацает зубами, пугая до этого момента уверенного в себе подростка.

Маркус одной рукой придерживает рассеченную бровь, из которой хлещет кровь, а второй продолжает бить по бокам прижавшего его к асфальту парня. Подростки, услышав шум автомобилей, оставляют своих жертв и разбегаются, а Маркус сквозь застилающую глаза кровь видит лицо отца.

Из-за До в платную больницу принимают всех троих. Хуже всего досталось Маркусу, и ему накладывают швы. Всю дорогу до дома До молчит, и Маркус еле терпит, чтобы не расплакаться.

– Отец…

– Не говори ничего, – паркует пикап во дворе дома До. – Просто нападая на тех, кто сильнее тебя, думай о том, что рассеченная бровь не максимум, и следующей может быть твоя жизнь.

– Они издевались над Мо, – тихо говорит мальчик.

– Мне плевать! – кричит на него отец. – Это жизнь, и каждый должен уметь постоять за себя!

– А на что тогда друзья? – нахмурившись, смотрит на него Маркус. – Друзья ведь должны прикрывать спину друг друга.

– У тебя нет друзей, ты сам себе друг, хотя в твоем случае ты враг, – усмехается До. – Только семья стоит того, чтобы ради них умереть.

– Они моя семья, – бурчит Маркус и, спрыгнув вниз, идет к себе.

Заснуть долго не удается, и когда он уже впадает в дрему, он чувствует запах, которым пахнет только один человек в этом доме, и видит пытающуюся взобраться на кровать девочку.

– Уже полночь, какого хуя ты не спишь? – севшим голосом спрашивает парень, у которого нет сил на скандалы.

– Я принесла бинт, буду тебя лечить, – нагибается над его лицом ребенок. – Это больно?

– Белль, иди к себе, – твердо говорит Маркус.

– Хорошо, – бурчит девочка и сворачивается калачиком рядом.

– Белль, – вздыхает Маркус и, смирившись, поворачивается на другой бок.

***

Маркус приходит ко второму уроку и сразу же вызывает друзей на задний двор. Мо продолжает благодарить парней за помощь, а они по-одному, притянув его к себе, обнимают.

– Мой отец говорит, что убиваться можно только ради семьи, что дружбы не существует, и друг сегодня – завтра твой враг, – смотрит на парней Маркус. – Я ему верю, поэтому отныне я считаю вас своей семьей. Когда мы были маленькими и играли у нас во дворе, мы рычали, выли, прекрасно изображали всех зверей, которых только по ящику видели. Мы не думали тогда, что за нами это закрепится и нас будут звать «Зверьми».

– Даже директор теперь нас так зовет, – угрюмо говорит Кристиан.

– А мне нравится, – усмехается Матео.

– Мы ведь банда, пусть нас всерьез не воспринимают и считают детьми, но мы стоим друг за друга, мы как семья, – говорит Маркус, и парни кивают. – Так давайте будем настоящей семьей, будем всегда вместе и не дадим никому поводов в этом усомниться.

– На крови клясться будем? – достает раскладной ножик и задирает рукав толстовки Матео.

– Убери нож, – смеется Маркус. – Можно обойтись малой кровью. Я вырасту и набью себе на спине лицо, которое вижу в огне. У него есть рога, значит, он зверь. У него есть имя, значит, и меня будут так звать.

– Я и так всю жизнь считал вас своей семьей, и я буду носить на своей спине «тигра», – говорит Матео и ожидающе смотрит на Кристиана.

– Я волк, они ведь всех порвут ради стаи, – после раздумий отвечает Кристиан. – Я готов.

– А я просто чудовище, – потупив взгляд, тихо говорит Мо.

– Нет, – восклицает Маркус, – в тебе сила медведя, ты бы и вчерашних уложил. Но они подло дрались, они напали всемером на одного.

– Мне нравятся медведи, – счастливо улыбается Мо.

– Ты не урод, я не вижу ожогов на твоем лице, потому что ты мой брат, и те, кто их не видит, – любят тебя, а со всеми остальными нам помогут наши дубинки, – хлопает его по плечу Маркус.

– Значит, семья, – смотрит на сгущающиеся над головой тучи Кристиан.

– Семья, – кивает Маркус.

Два года спустя.

Вчера Кристиану исполнилось четырнадцать лет. Свой день рождения он провел у Матео. Парни подарили ему новую толстовку с волчьим принтом, а Лэй устроила праздник и накрыла стол. Крис взял с собой Аарона, который задул свечку на торте с заварным кремом, а потом до самого сна катался на плечах Мо.

Кристиан стоит у кассы магазинчика, ждет своей очереди, чтобы купить сигареты, и все никак не может избавиться от гнетущей его обиды на маму. Вчера Чинаэ не появилась дома, а с утра прошла мимо в ванную с опухшим лицом и даже не поздравила. Кристиану надо бы давно привыкнуть, ведь это продолжается с момента, как погиб отец, но он все равно, как дурак, ждет, что в этом году все поменяется. Он берет пачку дешевых сигарет в мягкой упаковке и протягивая деньги продавцу, замечает топчущуюся слева от него девочку, голова которой даже до прилавка не доходит.

– И сколько ты здесь торчишь, малая? – усмехается парень, расплатившись за покупку.

– Мне молоко, пожалуйста, – протягивает руку с купюрой ребенок, и продавец, выхватив деньги, идет за молоком.

Ребенок одет в дырявую на локтях джинсовую курточку, штаны на два размера больше перевязаны веревкой, чтобы не спадали, и он, не отрываясь, смотрит на разноцветные конфетки в стеклянной банке на стойке. Ребенок в лохмотьях, грязные спутавшиеся волосы свисают на лоб, но Кристиан взгляда увести не может, будто бы из малышки наружу свет валит, своей яркостью его очаровывает. У Кристиана нет лишних денег, дела в последнее время совсем плохи, он уже даже курьером для картеля подрабатывать стал, чтобы прокормить себя и Аарона, и надо бы выйти прочь и забыть про худого со впалыми щеками ребенка, на лице которого видны только большие непропорциональные губы, но в груди слева жжет, а на языке горечь чувствуется.

– Эй, Чикко, – обращается он к вернувшемуся с молоком продавцу. – Дай ей эти конфеты, положи булочек, колбасу и вон те печенья, – тычет пальцем на полку за стойкой парень.

– Деньги вперед.

– Чикко, я заплачу, просто дай ей то, что я сказал, – твердо говорит Кристиан.

Продавец, который знает, что Кристиан расшибется, но заплатит, вытаскивает бумажный пакет и начинает собирать в него заказ.

– Это всё мне? – распахнув глаза, смотрит на парня шокированный ребенок, от которого пахнет топленым молоком.

– Тебе, ангелочек, а теперь топай домой, – треплет ее волосы Кристиан.

– Спасибо, – бурчит малышка и, развернувшись, бросается к двери, будто бы боится, что парень передумает, и продукты отберут. Кристиан смотрит ей вслед и усмехается, чувствует, как вся его обида и злость на маму разом улетучиваются. Плевать, что его не поздравила с днем рождения собственная мать, эта малышка сегодня впервые, наверное, вкус конфет узнает.

Джиджи, которую по паспорту зовут Жизель пять лет, и она живет со старшей сестрой Аминой. Мама бросила их, когда Джиджи был годик. Она просто вышла из дома одним из вечеров и больше не возвращалась. Амине четырнадцать лет, она не ходит в школу и работает на шахте по добыче угля. Амина зарабатывает гроши, которых еле хватает на еду. Сегодняшнее утро Джиджи запомнит на всю жизнь, точнее, молодого парня, благодаря которому она сидит на матрасе на полу их лачуги и ест конфеты, поглядывая на колбасу, которую не хочет трогать, пока не вернется с работы сестра.