– Тамара, Варя! – кричал он, сидя за своим письменным столом, весь обложенный книгами, с горящей настольной лампой зеленого цвета перед его носом, и сверкая очками в сторону кухни: – Нельзя ли чаю с лимоном, и сыром.

Тут же на кухне начиналась суета, и вот уже бабушки несут ему наперегонки чай в красивой кружке, сыр с колбаской в тарелочке с голубой каемочкой, на красивом гжельском подносе.

Пальму первенства в обслуживании внука держала баба Варя. Он был лебединой песней в ее жизни, еще она распоряжалась домашним хозяйством, и ходила по магазинам добывать продукты.

Когда ее дочь Тамара была выходная, отдавала ей распоряжения: – Тамара, сегодня ты дежурная по Кириллу, ну а я побежала по магазинам, к обеду вернусь, ждите.

Магазинов вокруг много, рынок не так далеко, на Рижской, но пока отоваришься всем необходимым, так набегаешься, ноги потом становятся как чугунные, гудят и ноют от непосильного напряжения, но чего только не сделаешь для своей любимой семьи.

На том свете отдохнем, так говорила она в ответ на просьбы дочери с внучкой отдохнуть немного, и с еще большей энергией принималась готовить обеды, ужины.

Она всегда так жила, и к обеду на столе, накрытом чистой белой скатертью, появлялись разные блюда, на выбор; например, щи или суп с курицей, мясо с картошкой или жареная рыба, на десерт компот или кисель, по желанию.

…

Однако, расслабляться в кругу Олиной семьи Николаю было некогда. Главное задание четвертого курса – полнометражный художественный сценарий. Он уже отправил на кафедру аннотацию на сценарий «Прозрение», следом за ней сюжетную заявку, заканчивал писать первый вариант сценария, о чем сразу проинформировал своего педагога, Валентина Петровича, и конечно же, Татьяну Павловну.

Изредка созванивался и с сокурсниками.

Благодаря обширному материалу, собранному им с помощью сотрудников милиции, дружинников, работавших с трудными подростками с душой, на совесть, складывался интересный многоплановый сюжет, наполненный идейным содержанием.

Перелопатив классиков марксизма-ленинизма, с трудом доработал контрольную работу № 2 по курсу политэкономии социализма, и тут же отправил в институт.

С Олей виделся реже, скучал по ней. Когда она звонила ему, он вдохновлялся, рассказывал о своих «танталовых муках»:

– Олечка, заканчиваю печатать реферат по роману Маркеса «Осень патриарха». Скучаю по тебе в своем коммунальном райке.

«У меня тоже есть хорошие новости. Куршин привез две контрольные по твоим темам: «История зарубежного искусства», и «Драматургия театра». Лежат на столе. Так что приезжай, и работай у нас дома. Тебе будет удобнее и спокойнее.»

– Чудесно. Тогда я соберу нужную литературу, и примчусь… В Олиной комнате и работалось продуктивнее, и жилось легче. Засев за ее письменный стол, он сначала вынул из сумки все учебники, пишущую машинку, затем проработал «Новаторские особенности комедии И.С. Тургенева «Месяц в деревне», и углубился в изучение «Тем греческой вазописи».

Просто так, взять и перепечатать контрольные, он не мог. Решил сделать их более совершенными и объемными. Но для этого надо было поработать как следует.

О контрольной работе по английскому языку старался не думать, хотя начинать надо было в первую очередь с нее. Ничего, разберусь с рефератами, займусь и английским.

Вечером приехала Оля с работы, значит, его рабочий день тоже закончился, пора ужинать и на боковую, устал до чертиков.

…Небесная поверхность дышала, двигалась, волнами вздымались цветущие холмы, по склонам которых росли удивительные растения, цветы, похожие на алые маки, на белые лилии, на яркие розы. Их бутоны то раскрывались, то закрывались в такт колышущимся холмам, над которыми парила, как весенняя бабочка, юная девушка в белоснежном хитоне, удивительно похожая на…

Николай открыл глаза, все еще находясь в плену своего сна из далекого детства, огляделся. Увидев, что он находится в Олиной комнате, обрадовался, глядя на ее безмятежное, улыбающееся во сне лицо, и понял, кого ему напоминала та юная девушка в белоснежном хитоне. Наверное, такой была Оля в своей юности, хотя, сейчас она намного лучше, в этом он был абсолютно уверен.

Поэтому поцеловал ее и снова безмятежно заснул, ощущая в подсознании те сладостные чувства, испытанные им с любимой женщиной в ночные часы, еще до этого предутреннего сновидения.

Проснулся от того, что в распахнувшуюся от толчка дверь ворвался Кирилл и устремился к окну. Изучив уличный термометр, снова выбежал в коридор, игнорируя Николая в кровати.

Вошла Оля с полным подносом в руках.

– Коля, вставай, умывайся и садись завтракать.

– Что-то я заспался сегодня, а ты?

– Я уже, пора бежать на работу. Ты дома сегодня?

– У меня своя голгофа, за письменным столом. Кстати, чего это Кирилл так ворвался в нашу комнату, без стука?

– Он всегда смотрит, какая температура за окном. Тоже в школу спешит. Ну, пока-пока, – она чмокнула его в губы, вышла.

Он прослушал, как они с сыном оделись и ушли, сопровождаемые бабой Варей. Тамара Федоровна давно на работе.

Хлопнула входная дверь, настала тишина, прерываемая лишь Тишкиной возней на коврике: он шумно вылизывал себя, чесался.

Николай подошел к комнатной двери, подергал, осмотрел хлипкую задвижку, надо будет укрепить ее и петли заодно. Придется запираться, он не любил бесцеремонных выходок, особенно по отношению к себе. А термометр можно перевесить в большую комнату. Пусть смотрит, сколько влезет.

После завтрака он сел за стол, разложил перед собой учебники, контрольные, так удачно появившиеся у него благодаря Ольге, и вздохнул. Везде есть свои плюсы и минусы, надо мириться, приспосабливаться как-то к мелочам жизни, главное, подготовиться к сессии, сдать экзамены, зачеты. Пока у него всего одна четверка в зачетной книжке, надо их свести на нет.

Придвинув поближе любимый «Унис», рукописи, стал печатать сценарий, после обеда настанет очередь контрольных.

За печатным станком день пролетел незаметно, пришла Оля с работы, значит, настал вечер. Пора ужинать, под пение любимого певца, рядом со своей несравненной музой, это и есть счастье.

– Коля, ты в выходные у себя хотел поработать? – огорошила Ольга Николая неожиданным вопросом. Он не помнил, говорил это или нет, но на всякий случай обиделся.

– Какая интересная тенденция намечается. Всю неделю мы вместе, а на выходные меня изгоняют к себе, в провинцию.

– Что ты, просто мне надо квартиру привести в порядок, постирать, по магазинам побегать. Ведь скоро Новый год, Колечка. Мы тебе мешать будем.

– Ладно, уговорила, но это в последний раз.

После ужина он поехал к себе на Кржижановского…

В своей комнате работалось тоже неплохо, может, даже еще лучше, но мешали соседи, даже за закрытыми дверями: крики, шум, музыка, они отмечали какое-то событие в своей жизни, позже он узнает, в чем фишка. А пока приходилось терпеть.

Всю субботу он корпел за столом, как проклятый, в воскресенье утром решил пройтись, зашел в гастроном, есть было нечего, купил сала с черняшкой, чесноку, и дома наелся от пуза, запив любимую еду сладким чаем.

Захотелось спать, пересиливая себя, снова засел за стол.

К вечеру устал. Все, баста! Вскочил, оделся потеплее, взял сумку с подарками, пора ехать. Соскучился, да и праздник на носу.

Словно услышав его мысли, позвонила Ольга:

«Коля, ты еще у себя? Давай приезжай, ждем тебя.»

– Лечу на крыльях любви! – перекричал он соседский гам, и бросив трубку на рычаг, ринулся на улицу.

По дороге вспомнил, как пару дней назад хотел поздравить детей, но нарвался на скандал и угрозы со стороны бывшей жены. Поморщился было, но тут же улыбнулся, представив свою любимую, к которой его мчали ноги-скороходы.

Приехав к Оле, он разделся, прошел в комнату, и тут ему стало плохо: его мутило, кружилась голова, болел живот, испариной покрылся лоб, появился озноб.

– Что с тобой, Кольчик? – Ольга стала его выхаживать, уложила в постель, дала нужные таблетки. – Наверное, съел чего?

– Сало ел с черным хлебом, больше ничего.

– Теперь понятно, полежи пока.

Вскоре она накормила его куриным бульоном, полегчало.

Он задремал, и проспал пару часов.

– Ну вот, щеки порозовели, глаза повеселели, ура!

– Спасибо, что бы я без тебя делал? – он встал, включил магнитофон, привел себя в порядок под песни любимого певца…

Новый год

Впервые Николай встретил Новый год с Олей и ее родными в такой же теплой семейной обстановке, что и свой день рождения.

Наконец-то он подарил ей настоящие французские духи.

В углу возле дверей настоящая елка в игрушках, пахнущая лесом, вспыхивают и мигают разноцветные лампочки, все получили от Ольги новогодние подарки, шампанское открывал он сам, напугав всех громко хлопнувшей в потолок пробкой, не пролив при этом ни капли. Не зря работал в общепите когда-то.

Закусок на столе много, вместо утки курица, чай с тортом, испеченным хозяйкой дома, Тамарой Федоровной. Круглый, из сочных коржей, такого он еще не пробовал.

Посмотрели новогодний огонек по телевизору.

Бабу Варю не оторвать от просмотра, даже чай не стала пить, Кирилл тоже посмеялся вместе со всеми над шутками Юрия Никулина, послушали несравненных Иосифа Кобзона, и Майю Кристалинскую, было много звонков с поздравлениями от родных и знакомых. Впервые за много лет он чувствовал себя, как дома…

Опять вспомнил, как еще до наступления Нового года он зашел по пути к метро в телефонную будку, дома звонить не стал, чтобы не смешить соседей, и позвонил Надежде, поздравить ее с детьми, но нарвался на скандал:

«Ты что, не приедешь к нам погостить? Тебя ждут дети, особенно Славик. Как я понимаю, нашел себе другую бабу?! Смотри, если не приедешь, больше с детьми не увидишься, так и знай. Я тебе этого, Николай, не прощу никогда!»

Он попытался ей что-то сказать в свое оправдание, но она не стала даже слушать, бросила трубку. Выйдя из телефонной будки, пошел по вечерней улице, коря себя за то, что позвонил.

Позже надо было звонить, мол, был опять в командировке, то да се. Ну да ладно, поживем-увидим.

А сейчас он поедет к своей Ольге, там никто не будет его строить и командовать, и ему не придется терпеть и мучиться, наоборот, он будет счастлив и весел. Так и случилось.

Снова контрольные

Еще в конце старого года Николай получил рецензию на свою контрольную работу по политэкономии с оценкой зачтено.

С 13 января до 12 марта он был в простое, и с утра до ночи корпел над контрольными. Главное, соблюдать сроки, поэтому еще до 15 января он сам отвез на кафедру первый вариант сценария в 3-х экземплярах. Машинка у него была слабая, более 3-х экземпляров не пробивала, поэтому он берег ее, как мог.

– Вы, как всегда, в первых рядах, – одобрительно улыбнулась Чавушьян, регистрируя его сценарий в журнале.

– Так вы же сами учили, главное, методичность в работе, – он знал, кому что сказать, и никогда не ошибался.

«Все бы сценаристы так рассуждали, а то сдают работы когда попало, канючат с просьбами, и чего это Валентин Петрович так придирается к своему лучшему студенту, хотя у него в любимицах Шегаль Ирина ходит. Та еще лиса, строчит непрерывно, вредная, завистливая», – вздохнула методист, глядя вслед обаятельному парню. Она знала, что Ежов Валентин Иванович ценит его больше других, и была искренне рада этому факту.

Николай в это время в институтской библиотеке отбирал по списку нужную литературу, и настроение его было отменное.

Сейчас домой, закончу рефераты, сдам их, тогда можно будет и передохнуть слегка…

Новая картина. Сюрприз

С 12 марта его прикрепили к картине «Попутчик», режиссер И. Киасашвили. Режиссера он лично не знал, зато сработался с художником Павлом Илышевым, который пришел на Мосфильм после защиты диплома во ВГИКЕ, это была его первая картина, а Николай знал все и всех на студии, и был для него находкой.

Да и сама картина была еще в подготовительном периоде, свободного времени море. Сближало их и то, что Николай тоже учился во ВГИКЕ, поговорить было о чем помимо работы.

Летом предполагались командировки в Пущино, затем в Таганрог, но это уже без его участия, так как с 15 апреля по 13 июня у него сессия во ВГИКЕ, а это святое.

На этот раз им не суждено было работать вместе, зато через пять лет они встретятся вновь на картине «Футболист», Павел снова художником, Николай в качестве кинорежиссера, но это уже другая история…

А пока до сессии надо еще дожить, и он продолжал корпеть над контрольными, понимая прекрасно, что без Олиной заботы придется тяжко, и тут от матери из Мурманска пришло письмо.

«Коля, мы едем в Алатырь в гости, у Игорька каникулы, ему надо отдохнуть от учебы. Погостим немного, на обратном пути заедем к тебе на недельку. Володя рассказывал, какая у тебя хорошая новая комната, большая, лучше старой, с балконом», – читал он, радуясь и страшась одновременно.

Ничего. Справимся. Утешал он сам себя, все равно деваться некуда. Да и матери он всегда рад. Не так уж часто они видятся в этой жизни: мать с братьями в Мурманске, отец с дядьями в Алатыре, ну а он в Москве бьется за место под солнцем.

– Вот, мать письмо прислала, – протянул он письмо Ольге, когда они после ужина сидели на диване в большой комнате. Кирилл умчался гулять после уроков, баба Варя млела перед телевизором, а Тамара Федоровна строчила на швейной машинке «Зингер» какой-то срочный заказ в маленькой комнате.

– Хорошо. Встретим как следует, заодно и познакомимся, – улыбнулась ему Ольга, прочитав письмо.

– Тишка, иди сюда, – погладила песика, и тот был на седьмом небе от счастья, даже запрыгнул к хозяйке на диван. Тут взгляд Николая наткнулся на пишущую машинку в футляре, стоящую возле письменного стола Кирилла, у стенки.

Почему он раньше не замечал ее, удивительно.

– Это что там такое, никак не пойму, – кивнул он в ту сторону, Ольга засмеялась: – Пишущая машинка. Разве не видно?

– Вот это сюрприз так сюрприз. Ты печатаешь на машинке?

– Да нет, просто захотелось иметь ее, получила премию, пошли с Кирюшей и купили. 140 рублей отдала. Так, постучали немного по клавишам, пару листов испортили, и бросили. Надоело.

– Можно я попробую, как она работает?

– Конечно, вдруг пригодится тебе.

Николай отнес машинку в их комнату, вынул из футляра, поставил на стол, постучал по клавишам:

– Пишущая машинка «Москва». Совсем новая. На моей «Унис» клавиши того и гляди провалятся, сейчас эту проверим.

Он схватил листы бумаги, проложил их копиркой, и вставил в машинку пять экземпляров. Затем решительно набрал текст:

«Машинка, миленькая, пробей пять экземпляров, выручи!»

Вынув листы, проверил все пять страниц: на всех четко читался текст, а машинке хоть бы хны. Сразу понятно, она и больше пробьет, если понадобится.

– Олька, теперь я спасен! Могу печатать по пять экземпляров все свои тексты, – он схватил ее в объятья и закружил по небольшой комнате в полном восторге, не забывая и о полной безопасности своего сокровища.

– Выходит, не зря я ее купила. Пригодилась.

Еще как не зря, еще как пригодилась, дорогая ты моя!..