Цитаты из книг автора «Николай Ободников»

Солнце тем временем величественно выныривало из далеких волн на горизонте, цепляясь лучами за левый край акватории. Море неспешно и словно с неохотой отдавало его застоявшийся огненный жар, что сейчас робко и смущенно растекался по стенам Малиниса, струился по моей бледной коже, стелился нежными клубами в голубеющей выси. Неожиданно для себя самого я поставил ладони ковшиком и набрал полную пригоршню лучистого света. Молчаливо смеясь, я одним размашистым движением плеснул свет себе на лицо.

Меня тут же принялись одолевать смутные и тревожные сновидения, не давая бежать из сковывавшей камнем позы. Мои разум и тело оказались игрушками в лапах кошмаров, бросавших меня то в коматозные провалы, то под анестезирующее дыхание открытого пространства. В конечном итоге мне стали мерещиться пугающие янтарные глаза, затаенно наблюдавшие за мной из мглистого сумрака замка. Но у меня уже не было сил – ни скрыться, ни даже пересесть, чтобы сохранить тлеющее тепло тела, что так неумело пытался раздуть ветер. В какой-то момент мне вдруг стало тепло, уютно и… спокойно. Возникло размытое ощущение того, что меня обвило нечто живое, словно между мной и миром появилась дышащая преграда – с приятно пахнущей шерстью и длинным черным хвостом. Когда это чувство становилось особенно сильным, я сонно приподнимал веки и в неверном свете звезд видел своего покровителя – Солнце, что сошло ко мне с небес в виде большого черного зверя, укрывавшего меня собой. И лишь сияние этих удивительных округлых глаз напоминало об истинной природе этого невероятного создания. Иногда мне казалось, что живое воплощение светила тихонько и осторожно изучает меня, освещая золотом лучей мой покой. В эти моменты я всеми силами старался не проснуться, боясь спугнуть этот единственный миг защиты и безмятежности…

Но даже возможная встреча с этим существом меркла перед грустью, что сейчас пронизывала меня с ног до головы. Я знал, что в этот полный меланхолии миг у меня был выбор: войти в темноту переходов Малиниса, во власть ужаса и испуга, или же остаться здесь, в плену тающей печали. И я хотел быть здесь… Я просто надеялся, что когда-нибудь печаль станет светлой… И тогда, утром, когда Солнце принесет мне тепло рассвета и займет свое положенное место в моей груди, я смогу вернуться и без колебаний взглянуть в лицо своему черному страху с золотистыми глазами.

Темные волны, к моему удивлению, наградили мое прибытие несмолкаемыми и кипучими овациями. Оперевшись на перила, я нашел последние лучи заходившего Солнца. Они прощальными лентами уходили за далекий утес, оставляя после себя кромку алого неба и чернильную синеву, насыщавшую собой небесный купол. Застенчиво и с любопытством проглядывали огоньки первых звезд, плавно покрывавших засыпающую акваторию мигающими узорами. Всё было таким чистым и откровенным, что мне захотелось разорвать это воплем отчаяния, лишь бы только это не рождало душившую меня тоску. Но ни крика, ни слова, ни даже шепота не слетело с моих немеющих губ. Всё, что мне оставалось, так это так же молчаливо, как и раньше, просить. «Не уходи…» – безысходно позвал я Солнце, вытирая глаза.

Мои ладони бесполезно сжались в жалкое подобие кулаков, в то время как мое лицо ощутимо исказилось в гримасе ужаса. Лишь мой подбородок обиженно подался вперед, словно пытаясь, запрокинув мою голову, удержать коварную влагу, что сейчас чистой пеленой не давала мне как следует рассмотреть пугающее создание. Мгновение удушливо растянулось. Внезапно ветер хлестко ударил существо, и в его на миг зажмурившихся сияющих глазах возникла новая, непередаваемая эмоция. Мощная лапа существа медленно потянулась к полосе рубинового заката и – беспрепятственно ступила в нее. Существо стало спускаться – Солнце больше не держало его.

Высившийся передо мной замок был воплощением строгого величия и изысканной свирепости. Он был сразу и агнцем, и волком. Он был похож на заснувшего стража, чье пробуждение гарантировало стремительное пленение и не менее скорую казнь нарушившего его покой. Малинис был несочетаем сам в себе, и вместе с этим он был идеален – как Рай и Ад, что наконец решили сбросить маски, признавая друг друга и сплетаясь в одно целое и неделимое. Я был в смятении. Мне хотелось одновременно убежать и нестись этому навстречу – этим угрожающим собранным башням; этим похожим на разогретую печь темно-коричневым стенам; этим открытым провалам окон, приветливо помахивавшим белоснежными занавесками, так похожими на розовеющие пузыри света. Зодчий был бесконечно прав, называя всё это симфонией, что никогда бы не зазвучала без Солнца, ветра и моря. Малинис был похож на открытую тайну, что ласково и честно шептала свои секреты, на которые ты ровным счетом не обращаешь никакого внимания, полностью отдаваясь охватывающей тебя сладкой дрожи. Достаточно было просто дремать под это нервозно-доброе бархатное бормотание – дремать и ни о чём не думать, ни о чём не сожалеть…

Я попытался крикнуть – и не смог, лишь почувствовав, как напряглись жилы на шее да обжигающе начало гореть лицо, скривившееся в бессловесном вопле. Я ухватился за край стола и едва удержал себя от желания вырвать таившиеся в горле звуки собственными руками. Необъяснимое смятение тут же наполнило мое возбужденно бившееся сердце безотчетной тревогой.

Близко-далекое море, так похожее на зеркальное покрывало, бежало дрожавшей рябью, вызванной давлением трущегося об него ветра, что был словно домашний питомец, прижимавшийся к хозяину в надежде получить от него чуточку больше желанной ласки и любви. И море давало это, вздымаясь редкими волнами, заключавшими в свои влажные объятия набегавшие воздушные выступы.

По залу мерными зернышками разносилось удивительное и ритмичное колебание – оно стелилось по нежно-изумрудному ковру под столом, скатывалось с солнечных занавесок, паривших белоснежными медузами, отражалось в осколках зеркала и хрустале люстры, грелось в невесомой золе камина.

Простиравшаяся далеко внизу бликующая гладь тянулась до самого горизонта, дерзко споря с Солнцем яркостью и блеском. Голубое бездонное небо, ошеломительно уходившее ввысь, умиротворенно дремало над бежавшими лазурными барханчиками. В звенящей хрустальной вышине выл и бесновался ветер. От глубины бесконечного, кристально-чистого простора у меня странно защемило сердце, и прохладные струи нежным шарфом успокаивающе обняли меня. И я стоял, покорно принимая заботу и ласку стихии и неумело пытаясь унять грудь, бурно вздымавшуюся в такт рокочущим волнам. В тот же миг моя одежда ласково отворилась дышащим небесам, полностью отдавая меня в их безграничные объятия. Хотелось раскинуть руки и упасть в эту солнечную перину, прячась от всех вопросов. Так, наверное, можно было стоять вечно – ни о чём не думая и ни о чём не заботясь, словно всего остального не существовало. Позволяя Солнцу нежно расцеловывать меня, я закрыл глаза, впитывая аромат непознанной свободы – соленые волны, тепло губ нагретого берега и странное ощущение истинности всего этого…