Цитаты из книг автора «Николай Ободников»

К моему ужасу, весь мир был противоестественно застывшим и потемневшим; цвета и запахи в нём были едва заметны. Оцепеневшая Бивид всё так же пыталась раздавить босой ступней пустое место, где недавно была моя рука; на ее белом лице гремучей палитрой смешались удивление, испуг и гнев. Над разорвавшейся изнутри грудью лежавшего Цифиандера в воздухе блестели капли темной крови, осколки костей и частички доспехов. Лишенный кожи Секрус понуро стоял на окровавленных коленях, окоченело и пораженно вытягивая из себя собственные кишки. И только упавший Вархириус и голова Леиф на его руках выглядели умиротворенными и счастливыми. Я перевел зачарованный взгляд на неподвижные клубы дыма над городом и темно-гранатовый закат, в котором пушистым монолитом остолбенели облака. – Похоже, мир без меня дальше не тикает… – растерянно сглотнул я

К своему изумлению, я внезапно заорал от чудовищной боли и увидел, что моя рука была зажата сомкнувшимися ребрами и доспехами Цифиандера. Я с ужасом почувствовал, как сраставшиеся кости грудной клетки Цифиандера немилосердно сдавливают мое запястье, а рваные края его доспехов постепенно разрывают мне кожу, вены и сухожилия. Послышался влажно-глухой звук, словно гигантский рот наконец захлопнулся, и моя кисть добытым куском мяса осталась внутри Цифиандера. Я захлебнулся криком и, жалко прижимая к себе обрубленную культю, исступленно завыл, не в силах терпеть обжигающую пульсацию в месте оторванной конечности.

Вархириус натужно закричал, разводя руки в стороны. Нагрудник Цифиандера рвано разошелся, словно жестянка под консервным ножом, а его мощная грудь с влажным хрустом брызнула рубиновыми каплями и – раскрылась. Цифиандер хрипло взвыл. В его распахнутой грудине пульсировал ослепительный ярко-белый шар – суть и сила Цифиандера. – Давай, парень! – распорядился Вархириус. Я бездумно сунул руку внутрь Цифиандера и что было сил сжал сферу. Я почувствовал, как моя рука словно коснулась куска сухого льда. Крик Цифиандера тут же превратился в исступленный рев. – Теперь только бы вынуть! Только бы вынуть! – вполголоса затараторил я, начиная тянуть. – Только бы… – Смерть и Хаос! Заткнись и тяни уже!

Кружившие над нами птицы снова спикировали на проспект. Галдящий черный поток, отсвечивая кровавым закатом, ударился об меня и Мирту. Десятки бесновавшихся птиц облепили меня, путаясь в волосах и хватая за одежду. Хлопанье жестких крыльев и пронзительные вскрики дезориентировали; частые и болезненные удары толстых клювов по голове вызывали мигрень и слезы; антрацитовые когти целились в плотно зажмуренные глаза.

– В-всё? Всех дождался? – с сарказмом поинтересовался я, пытаясь подавить животный страх. – Что теперь? Угостишь их пенициллином? Или будем и дальше просто стоять, закаляя сфинктеры? – Ничего, будешь потом своим сфинктером орехи щелкать, когда зубы выбьют, – отмахнулся Вархириус. После этого он нагло оперся об мою голову лапой, приосанился, выпятив шерстистый живот, и громко крикнул: – Э, конелюбы! Выходите уже и познайте мое лучезарное благодушие! Обещаю использовать ваши полые черепушки только для безалкогольной шипучки, а ваши скальпы – только для утепления стульчака!

Вархириус остервенело почесал шею под подбородком и обернулся ко мне. – Ну а куда бы ты забился, будь ты сукой с потрясающими грудями? – Под скамейку. И груди бы тряпкой обмотал – чтобы никто не увидел.

– Да ладно! – удивился Вархириус. – Ты серьезно? Ты почему сразу не сказал?! – Потому что ты уснул, отправив меня перед этим в пешую эротическую прогулку! – не выдержал я. – А если бы на нас напали?! Ты бы тогда что, так и дрых, пуская слюни?! – Коты даже во сне остаются крайне благовоспитанными и благонравными животными, – непреклонно отрезал Вархириус и незаметно попытался прикрыть хвостом мокрое пятно на сиденье.

– Темное пиво с сиськами… – задумчиво протянул Вархириус, изучая этикетку на своей бутылке. – Ну почему в комплекте никогда не бывает настоящих? – Думаешь, тебе пойдут? – Хорошие сиськи любому пойдут, – философски заметил Вархириус.

Внезапно мертвая свиная голова моргнула и истошно завизжала. Сквозь ее визг послышался нараставший топот ног и надрывное мычание. – Эта свинья сейчас весь дурдом на ноги поставит! – крикнул я Секрусу. – Мрак! Что теперь?! Секрус проворно протянул мне большой нож для разделки мяса, едва не выронив его из кошачьих лап, и запрыгнул на столешницу к кухонному молотку. Чутко водя белыми ушами, Секрус задумчиво начал есть свиной пятачок. Свиная голова успокоилась и удовлетворенно хрюкнула. В двух единственных входах кухни показались изувеченные обитатели этого места. У них были мутноватые глаза, с черными разводами в уголках, и раззявленные рты со спиленными зубами и аккуратно срезанными губами. Их было около двадцати, и они всё напирали и напирали друг на друга, не решаясь войти: вид белого кота, увлеченно евшего свиной пятачок, странным образом очаровал их.

Зажав нос – пахло так, словно машинным маслом заправили фруктовый салат, – я подошел к соседней палате с едва читаемой табличкой «Палата чаепития» и осторожно заглянул внутрь. На полу безликой комнаты я обнаружил троих мертвых мужчин, одетых в грязные робы; вместо колен у неизвестных были кровавые ямки. У обитой мягким войлоком стены я с ужасом заметил столик с закипавшим цветастым чайником, чашкой недопитого чая и тарелкой окровавленных коленных чашечек, одно из которых было надкусано – словно печенье.