– Не «может быть», а обязательно, – поправил его Гуров. – Потому что наши соперники понимают, что я не столько преступника буду искать, сколько компромат на Порошина и остальных, тем более что мы все вместе на его вертолете прилетим.

– Я все понял, – кивнул Никитин.

– Ты еще ничего не понял, потому что я еще ничего не сказал по существу, – жестко продолжал Гуров. – Итак, по приезде я четко определяю круг твоих обязанностей, и упаси тебя боже даже попытаться перейти через него, потому что этим ты можешь подставить меня. Я понимаю, что ты будешь делать это из самых лучших побуждений, но ведь все равно подставишь. Поэтому действуешь четко в рамках инструкций. Дальше, со мной такой номер не пройдет, а вот тебе попытаются подставить бабу. Я не имею в виду старую и толстую торговку с базара, а молоденькую, симпатичную, и повод для знакомства придумают такой, что не придерешься, но ты должен помнить, что ты на территории врага, и держать ухо востро. Вот, например, идешь по улице и вдруг видишь, как пьяный хулиган к девушке пристает. Что ты будешь делать?

– Ну, вмешаюсь, конечно, – недоуменно ответил Володя.

– Слушай, Стас, а может, лучше его действительно здесь оставить? – задумчиво спросил Лев. – У меня же там от него, кроме головной боли, ничего не получится.

– Вот и я тебе о том же! – поддержал его Крячко. – Рано ему еще в таких делах участвовать!

– Да что я не так сказал? – чуть не взвыл Никитин.

– Да все! – рявкнул на него Стас. – Тебе русским языком было сказано – ты на территории врага! И в этом случае тебе нужно всего лишь набрать коротенький номер «ноль-два», после чего очень громко сказать, что на твоих глазах совершается преступление! И будь уверен, что после этого ни хулигана, ни девушки даже близко не окажется! Растворятся, как дым, как утренний туман! А вот если ты вмешаешься, то хулиган, конечно, убежит, предварительно тебе накостыляв, а девушка вцепится в тебя, своего спасителя, мертвой хваткой, и ты от нее уже не отделаешься. Она потащит тебя к себе домой, чтобы оказать первую помощь, постирать рубашку и так далее, и тому подобное. Ты будешь мямлить и отнекиваться, а она плакать счастливыми слезами, тянуть тебя за руку и все такое до тех пор, пока ты не сдашься и не пойдешь с ней, потому что грубо послать ее далеко и надолго, а этот единственный вариант в данном случае, тебе воспитание не позволит. А уж как женщины умеют из мужика информацию выуживать, дай бог тебе подольше не знать!

– Вообще-то, я был женат, – хмуро заметил Володя.

– Значит, этот горький опыт тебя ничему не научил, – буркнул Крячко.

– Я все понял! Я ни во что вмешиваться не буду! – торопливо заговорил Никитин. – Буду действовать строго в соответствии с инструкциями, без всякой самодеятельности.

– Посмотрим, – вздохнул Гуров. – Дальше. Я знаю, ты иногда покуриваешь. Так вот, будешь время от времени выходить в курилку, на лестничную площадку… В общем, туда, где курят, чтобы нас уже совсем бирюками не считали. С тобой, естественно, познакомятся и начнут расспрашивать о том о сем. Скажешь, что я тебя с собой взял исключительно потому, что Крячко заболел, а мне нужен человек на подхвате, типа подай-прими. Будешь бурчать, что я тебя держу в черном теле, до серьезной работы не допускаю – мол, соплив еще. Но бурчать будешь в меру, потому что к тебе не дураков подведут, и, если ты начнешь крыть меня последними словами, они тут же поймут, что это подстава, потому что не стану я держать возле себя человека, который ко мне так относится.

– А дифирамбы петь можешь сколько угодно – лишним ничего не будет, – вставил Стас.

– А вот информацию… – начал Гуров.

– Точнее, дезинформацию, – поправил его Крячко.

– Ладно, пусть так, – согласился тот. – Так вот, ее ты будешь давать строго дозированно, и только ту, которую я тебе разрешу. Пьянки-гулянки невозможны по определению – если тебе чего-нибудь сыпанут и потом заснимут в голом виде с бабой на коленях, мне это ни к чему, да и тебе тоже, а самое главное, это всерьез помешает делу.

– Теперь самое-самое главное, а точнее, основное, – вздохнул Гуров и посмотрел на Крячко. Поняв, о чем сейчас пойдет речь, тот тоже вздохнул и понурился. – Когда-то у нас со Стасом был ученик. Он погиб. Формально нашей вины в его смерти нет, но вот тут, – приложил руку к груди Лев, – навсегда осталось такое чувство, словно это мы его убили. Значит, не всему мы его научили, чему было надо, не до конца подготовили, что-то недодали, недосказали. И после этого мы дали себе слово, что больше никогда учеников брать не будем. Но нарушили его ради тебя. И поэтому, если ты погибнешь, получится, что, не знаю, как Стас, а вот я свою жизнь прожил зря! Поэтому тебе теперь уже даже не инструкция, а прямой приказ: как хочешь, но останься живым! Не рискуй жизнью! Будь осторожен и, еще более главное, не бросайся спасать меня, что бы ни случилось. Я уже сбился со счета, сколько раз меня пытались убить, но до сих пор как-то обходилось, а вот если ты рванешь мне на выручку, то вполне можешь подставить под пулю, потому что тогда я буду уже не о собственной безопасности думать, а о том, как тебя уберечь. Ты все понял?

– Я все понял, – твердо ответил Володя.

Гуров и Никитин достали из сейфа пистолеты с наплечной кобурой, а Лев еще и запасной телефон с зарядным устройством. Он проверил сотовый и, убедившись, что тот в рабочем состоянии, сказал Крячко:

– В случае чего, звонить будешь на этот, и я тебе с него же. До вечера он продержится, а потом я его заряжу. – Крячко согласно кивнул, и Гуров, вставая, завершил разговор: – Ну, раз так, то по коням.

– Я вас сейчас провожу, а завтра прямо с утра к врачам. Пусть делают с моей поясницей что хотят, но вернут мне возможность нормально двигаться, – решительно заявил Стас, со стоном поднимаясь со стула.

В вертолете Порошин, как и положено руководителю в присутствии подчиненных, обрел былой начальственный вид, а Никитин с интересом смотрел вниз на землю. Гуров же сидел, вытянув свои длинные ноги, с закрытыми глазами, и вовсе не думы о предстоящем деле волновали его – он просто-напросто спал, и не только потому, что не успел выспаться, но и потому, что, когда начнется настоящая работа, будет не до сна.

В аэропорту их уже ждали. Когда они приземлились и спустились на землю, там уже стояли и машина губернатора с сопровождением, и машина начальника областного управления внутренних дел, да и он сам присутствовал, сияя самой радушной улыбкой.

– Познакомьтесь, генерал, это полковник Гуров Лев Иванович, – сказал Порошин – о капитане Никитине он как-то начисто забыл, да и стоит ли тот его губернаторского внимания? – Ну-с, господин полковник, я оставляю вас в надежных руках нашего генерала, а у меня, извините, дела, но я присоединюсь к вам попозже. В случае необходимости прошу обращаться ко мне немедленно по любым вопросам и лично, и по телефону. – Он протянул Гурову визитку, которую тот небрежно сунул в карман, буркнув при этом:

– Обязательно, – и повернулся к генералу.

– Наслышаны! – радостно приветствовал тот Гурова. – Да вот жаль, что по такому грустному поводу познакомиться пришлось, – и представился: – Генерал-майор Сафронов Олег Александрович. – После традиционного рукопожатия он приглашающим жестом указал на свой «Мерседес». – Прошу! А вот капитан Никитин, если вы, Лев Иванович, не возражаете, вместе с вашими вещами во второй машине поедет.

– Возражаю! – резко ответил Гуров, и Сафронов удивленно посмотрел на него. – Нас с вами, генерал, объединило очень непростое дело, так что не погоду в Москве мы будем обсуждать, а именно его. Но так как я с детства не люблю играть в испорченный телефончик, то совсем не горю желанием пересказывать потом капитану наш разговор.

– Как скажете, – согласился генерал.

Покрасневший до корней волос Никитин занял переднее сиденье рядом с водителем, который был почему-то в штатском, а Гуров с генералом сели сзади.

– Вы как хотите? Сначала в гостиницу, а потом в управление, или наоборот? – спросил Сафронов.

– А где вы собираетесь нас поселить? – поинтересовался Лев.

– Есть гостевой домик за городом, можно люкс в «Центральной», можно…

– Домик за городом – это, конечно, хорошо, но так мы потеряем кучу времени на разъезды, а люкс мне никто не оплатит, – усмехнулся Гуров.

– Полковник! – укоризненно сказал генерал, намекая на то, что уж они сами как-нибудь.

– Генерал! Если вы обо мне наслышаны, то должны знать, что подарков я не принимаю ни в каком виде, так что организуйте нам нормальный двухместный номер в какой-нибудь приличной гостинице рядом с управлением, и достаточно.

– Хорошо, Лев Иванович, – согласился Сафронов. – Что-нибудь еще?

– Да, машина нам потребуется на первое время с водителем – город-то незнакомый, а посмотреть нужно будет многое.

– Считайте, что она уже ждет вас возле подъезда, – заверил его генерал.

– Кроме того, я хотел бы ознакомиться с заключением экспертов, со всеми съемками с места происшествия за последние четыре месяца – я так понял, что журналисты постоянно сопровождали Королева во время его инспекционных поездок по городу, вот и давайте мне все, что найдется по этой стройке. А также все уголовные дела, которые вел Королев с самого начала своей работы, и если вдруг что-то сохранилось, то материалы доследственных проверок. Я, конечно, знаю, что они в архиве только три года хранятся, но вдруг что-то случайно уцелело.

– Только не в нашем архиве, – усмехнулся Сафронов и в ответ на удивленный взгляд Льва Ивановича объяснил: – У нас там Пахомыч работает. Порядок у него идеальный, а главное, он все материалы доследственных проверок хранит черт знает с какого года. Приказы на уничтожение и я, и предшественники мои регулярно подписывали, а он все это не уничтожал, как положено, а в отдельное помещение складывал. Когда я это обнаружил, то сказал ему, что это нарушение, а он мне в ответ – выкинуть легче легкого, а вот, когда припечет, куда кинемся, где искать будем? Потому что нет человека без прошлого, у него всегда что-нибудь за спиной да имеется! Спорить я ним не стал. Да и как мне с ним спорить, если он в свое время меня, сопляка, пришедшего в органы сразу после школы милиции, ремеслу учил? Его же в архив после серьезного ранения перевели! А опером он был классным, и память у него лучше, чем у молодого! Он, можно сказать, живая энциклопедия всей криминальной жизни Чернореченска.

– Ну, и что ваш мудрый Пахомыч сейчас говорит?

– Как всегда – что в прошлом надо следы искать. Только это мы и без него знаем, – вздохнул генерал.

– Ладно. Разберемся, – коротко произнес Гуров и тут же спросил: – Вы пытались определить место, откуда был послан сигнал?

– Лев Иванович, это нереально, – удивился Сафронов. – Это могли сделать откуда угодно. Такие устройства работают на частоте 433 мегагерца на расстоянии полкилометра, а если антенна хорошая, то и больше.

– Да-да, – вздохнув, согласился с ним Гуров.

– Я сказал что-то не то? – всполошился генерал.

– Нет, это я своим мыслям. Кстати, как там пострадавшие?

– Врачи прилетели еще вчера и сегодня утром взялись за Королева – операция еще идет. А потом будут оперировать Багрова – он пока в реанимации в искусственной коме, но, как мне шепнули, надежд никаких.

– Все в руце божьей, – философски заметил Гуров, глядя в окно, а потом недоуменно произнес: – Чем дольше я смотрю на ваш город, тем больше удивляюсь. Он у вас кукольный какой-то! Тут только Барби с Дэнами и жить.

– Он просто чистый, – улыбнулся Сафронов и предложил: – Хотите, я для вас короткую экскурсию проведу? Точнее, вы будете смотреть и спрашивать, что вам непонятно, а я буду отвечать.

– Вообще-то, я в Интернете уже все прочитал, – хотел, было, отказаться Гуров, но Сафронов продолжал настаивать:

– Лучше один раз увидеть собственными глазами, чем сто раз прочитать. Я вам очень рекомендую посмотреть сейчас хотя бы центр нашего города, хотя, уверяю вас, его окраины выглядят ничуть не хуже.

– Ну, если только недолго, – согласился Лев.

– Останови на Митрофановой, – приказал генерал водителю.

Проехав немного, машина остановилась, и Гуров с Никитиным и Сафроновым вышли. Увидев табличку: «Улица имени Елены Митрофановой», Лев заинтересованно спросил:

– Это какая-то ваша местная героиня?

– Нет, так звали девушку, которую двадцать лет назад сынок Порошина и его дружки изнасиловали. Раньше улица «Революционной» называлась, а когда Королев мэром стал, он ее и переименовал, – объяснил Сафронов. – А вон это, – показал он рукой, – дом, где наш губернатор живет, и на его доме, прямо возле его подъезда, такая же табличка.

– То есть, чтобы, возвращаясь домой, он каждый раз видел, за что расплачивается, – понял Гуров. – Да уж! Жесткий мужик Королев! Я бы даже сказал: жестокий! – Неожиданно он круто сменил тему: – Генерал, а вы мне не покажете ту волшебную палочку, с помощью которой вам удалось навести в области такой порядок, что по показателям она практически первая в России.

– А вон она идет! – ответил тот, махнув трем крепким мужикам в камуфляже, которые неспешно шли по улице, но при этом внимательно смотрели по сторонам. – Их в области называют «королевская гвардия».

– То есть создал ее Королев? – уточнил Гуров.

– Да! Он привлек Полякова, а тот уже собрал остальных – авторитет-то у него в армии огромный. Королев для них всех – бог и царь. Это же он пробил и инвалидные коляски, и лечение, и все прочее.

Мужчины в камуфляжной форме подошли, и Сафронов показал на шеврон на рукаве одного из них, где было написано: «Наш город. Кто, если не мы».

– И часто вы патрулируете? – обратился к ним Гуров.

– Круглосуточно и ежедневно, – кратко ответил один из них и в свою очередь спросил: – Это вы приехали, чтобы найти того, кто на Иваныча руку поднял?

– Я, – подтвердил Лев.

– Зря, мы его сами найдем, – криво усмехнулся мужик.

– Если устроите самосуд, ответите по закону.

– Ответим, – кивнул мужчина. – Если вы что-нибудь докажете.

– Оружие боевое? – кивнул полковник на их кобуры.

– Травматика, но если с ней умеючи обращаться, то очень действенная вещь.

Патруль пошел дальше, а генерал значительно проговорил:

– Вот так-то! Потому и национальный вопрос у нас закрыт раз и навсегда! И уличная преступность у нас нулевая! Как и подростковая! Задержат гвардейцы развеселую пьяную компашку, по рации нашу машину вызовут, и всех дружно в «обезьянник», а родителей – на ковер! Первое предупреждение, второе, а потом – дело о лишении родительских прав!

– И что, действительно лишали? – недоверчиво спросил Гуров.

– Да! Пять таких случаев было. Конечно, детей в семьи вернули, но те несколько месяцев, что в детдоме провели, они на всю жизнь запомнили! А всем другим подросткам и их родителям – урок! Так что вы ни одного подростка без родителей на улице после десяти часов вечера не увидите. И никаких дворовых компаний с гитарой и бутылкой пива по кругу.

– Да у вас ее здесь и купить-то сложно – ни одного киоска нет, – оглядевшись, заметил Лев. – И если это одна из центральных улиц, то где супермаркеты? Уж они бы такое место не пропустили.

– Прошу! – Сафронов показал на вывеску: «Муниципальный магазин», рядом с которой соседствовала «Муниципальная аптека». – Давайте зайдем – это надо видеть!

Вообще-то, не для того Гуров приехал сюда, чтобы по магазинам ходить, но заглянуть все-таки решил и, войдя, буквально обалдел: прилавки и витрины были завалены всевозможной продукцией местных перерабатывающих заводов, причем цены до того смешные, что просто не верилось.

– Потому что перекупщиков нет, это прямые поставки, причем сделанные все по ГОСТу! – поняв его недоумение, объяснил Сафронов. – Ну, и кто пойдет заморскую просроченную снедь покупать, если в муниципальном все свое, экологически чистое и гораздо дешевле! Кстати, если выпить захотите, то здесь можно брать все без опаски, ничего паленого днем с огнем не найдешь. И в аптеках такая же картина, потому что заключены договора на прямые поставки с заводами-производителями, минуя посредников и всякие оптовые базы. Купленные там лекарства гарантированно, – подчеркнул он, – помогут, и, опять-таки, в разы дешевле! И промышленные товары у нас процентов на пятьдесят, если не больше, свои. Одежда – не Карден и мебель – не Италия с Испанией, но вся эта продукция имеет спрос, ничего по складам не залеживается! У меня, между прочим, внучки в кроличьих шубках ходят! И довольны до соплей! А то, что мех не ноский, так и цена у них такая смешная, что каждый год можно новую покупать, тем более что ребенок растет! И, самое главное, у нас безработицы нет! Все люди делом заняты! А когда они работают, им пить и хулиганить некогда.

– И все это держится на одном Королеве? – изумленно произнес Гуров.

– Да! И если он умрет и сюда губернатором назначат какого-нибудь варяга, то все это ёкнется к едрене фене! И сюда рванут обратно все те, кто тут раньше благоденствовал, и начнут снова область на клочья рвать! Научно выражаясь, передел собственности, а на самом деле – драка за сладкий кусок. Заводы обанкротятся, тут же встанут, а люди окажутся на улице, и все в этом духе. Появятся посредники, перекупщики и прочая шваль, а, значит, цены взвинтятся в разы. Вот тогда-то народ и возьмется за вилы с топорами! Второй раз превратить себя в быдло они уже не дадут! Почувствовав себя снова людьми, они за свое родное будут стоять насмерть! Ты про дубину народной войны случайно ничего не помнишь? – зло говорил Сафронов, незаметно перейдя на «ты».

– Льва Толстого я читал и согласен, что это сравнение здесь вполне уместно, – согласился Гуров и, усмехаясь, предложил: – Давай на улицу выйдем, а то на нас уже все смотрят. – Когда они вышли из магазина, он спросил: – А может, нужно искать среди тех, кого он отсюда выжил?

– В том-то и дело, что он никого не выживал! – уже спокойнее объяснил генерал. – Это называется: здоровая конкуренция! Тут у нас от супермаркетов, аптек и салонов сотовой связи не продохнуть было! Весь центр скупили! А он стал все муниципальное открывать! И сотовый оператор у нас свой, местный, и минута копейки стоит! Вот они все и загнулись!

– Ну, киоски-то можно было оставить, – заметил Лев.