Прирученный

Мы в ответе за тех, кого приручили…

Антуан де Сент-Экзюпери

…Этот рассказ я услышал от одного человека, с которым когда-то рыбачил, будучи на отдыхе. Закончив ловлю, мы расположились у огня. Теплая августовская ночь располагала к воспоминаниями. Подбросив хворосту в костер, он начал свою историю…

В одном из отдаленных уральских лагерей отбывающие сроки заключения люди подобрали молодого орленка. Однажды, работая в горах, они услышали жалобный клекот и, подойдя на звуки, увидели в гнезде птенца орла – самой грозной и сильной из птиц, что обитают в тех краях. Орленок находился в том птичьем возрасте, когда у него только-только начинали расти перья. Было видно, что малыш давно находится без присмотра. Внимательно поискав вокруг гнезда, люди не обнаружили пернатых родителей орленка, в воздухе их тоже не было.

Осужденный за разные преступления, в том числе и тяжкие, лагерный люд являл собой собрание далеко не сентиментального коллектива. В этой среде жестокость и черствость души и поступков проявлялись, как нечто обыденное и нормальное. Хотя, конечно, среди заключенных были разные персонажи, и по своему влиянию друг на друга делились на отдельные категории. В целом же образ жизни в любом лагере гуманным никак не назовешь: здесь нередки случаи и убийств, и издевательств, и извращений. И вот эти люди решили забрать птенца к себе, чтобы выкормить, спасая таким образом от голодной смерти. Вероятно, что-то произошло в душах заключенных при виде беззащитного орленка и они решили, на свой страх и риск, оставить его себе на воспитание. Может быть, суровая жизнь без так необходимой любому человеку нежности и ласки повлияла на их решение. Ему даже имя дали совсем не лагерное, святое – Ангел. Вскоре орленок стал всеобщим любимцем. О нем заботились как о собственном ребенке. Каждый считал своим долгом оставить из своего скудного лагерного пайка кусочек мяса для общего питомца. И птица отвечала привязанностью и лаской, чувствуя исходящую от этих людей любовь. Орленок рос, с каждым днем прибавляя в весе и размерах. В скором времени он изменился настолько, что уже нельзя было узнать в нем того брошенного и беззащитного птенца, когда-то подобранного заключенными в горах. Широкая грудь, мощные большие крылья, когтистые сильные ноги, царственная осанка и смелый взор – все свидетельствовало о его превосходстве над остальным птичьим миром. Иногда он взлетал и парил в небе, величественно созерцая с высоты небес бренную людскую жизнь. Видя орлиную свободу полета, заключенные завидовали в такие минуты своему воспитаннику и часто говорили: «Все! Больше не вернется.» По этому поводу даже несколько раз собирали собрание, на котором обсуждали один единственный вопрос, – обрезать Ангелу крылья или нет. Но больше всего на свете эти люди ценили свободу, каждый из них знал ей цену, поэтому никто из них не посмел бы в конечном счете посягнуть на то, что даровано Богом. Впрочем, Ангел и сам не собирался никуда улетать. Орел действительно соответствовал своему имени. Нрав у птицы был кроткий и добрый. Полетав немного на свободе, он неизменно возвращался в лагерь и по-прежнему расхаживал среди своих человеческих друзей, словно говорил им: «Ну, вот, видите, я снова дома, куда мне без вас…» Бывали минуты, когда он подходил к кому-нибудь и терся об него шеей, что-то нежно клекоча на своем птичьем языке. Когда наступал вечер и лагерь готовился ко сну, Ангел заходил в барак к заключенным и вместе с ними укладывался спать на отведенную специально для него кровать. Порою создавалось впечатление, что он отличается от людей всего лишь внешним обликом и неумением говорить по- человечески. Заключенные, которые по окончанию срока покидали лагерь, возвращаясь к долгожданной свободе, плакали, прощаясь с Ангелом. Казалось, он понимал, что пришли минуты расставания и взгляд его больших глаз некоторое время после прощания оставался грустным и задумчивым. Когда освобожденный выходил за лагерные ворота и отправлялся в путь, Ангел взлетал и долго парил в небе, издавая свои гортанные клекочущие звуки, словно говорил: «Прощай, друг! Прощай!»

Вскоре весть о прирученном орле, который живет в лагере вместе с заключенными, разнеслась далеко за его пределы. Когда к месту отбывания наказания прибывали вновь этапированные заключенные, они уже заранее знали из сообщений «своего» радио, что будут находиться «в гнезде Ангела». И уже одни мысли об этом в какой-то мере облегчали им трудности этапа и предстоящей лагерной жизни.

Так прошло несколько лет с тех пор, как люди впервые принесли маленького птенца в лагерь. Они по-прежнему делили с ним кров и пишу. Ангел спал на своей кровати, кушал из рук и время от времени взлетал в небеса и парил там, кружась над местом заключения своих братьев в человеческом обличии. Птицы и животные замирали и прятались, увидев в царственном полете этого императора воздуха, готового в любую минуту низринуться на свою жертву. Но он не делал этого, подобно молнии, ибо не знал, как добывать пропитание себе самому. Похоже, свобода небес не радовала его и была ему не нужна. Орлу было хорошо с людьми, и, взлетая ввысь, он никак не мог понять, почему его «братья» не присоединяются к нему. Паря в свободном полете, он звал их к себе, но, видя свое одиночество, возвращался к ним снова. Ангел никак не мог понять, что большая часть из них с тоской и печалью наблюдали за его полетами. Они многое бы отдали, чтобы воспарить туда, где только Бог может спросить с них и потребовать ответа. Часто наблюдая за полетами Ангела, люди говорили: «Счастливый, неужели он не понимает, что он свободен и волен лететь, куда пожелает его душа.» И лишь один старый вор, по кличке Старик, больше всех любивший орла, повторял: «Эта птица приручена с рождения и без людей жить не сможет. Не приведи Господь нам расстаться с ним, иначе он погибнет. Ангел дан нам в утешение Всевышним за грехи наши, и мы все отвечаем за него. Ему неведом охотничий инстинкт, потому что с детства он был отлучен от отца с матерью. Он не преследовал с отцом лисицу, не вонзал свои острые когти в быстрого зайца, не поражал мощным клювом летящих гусей, – все эти годы он жил вместе с нами и получал пишу из наших рук. Он прирученный».

Старый вор имел огромное влияние на весь уголовный мир зоны, не являлось исключением и лагерное начальство. Конечно, Старик не руководил офицерами и не отдавал им распоряжений, но с его мнением считались и к нему прислушивались. Все в лагере знали, неофициально его слово – закон. Старик был неким «верховным судьей» среди заключенных: рассматривал тяжбы и конфликты между ними. Вынесенное им решение уже не возможно было опротестовать, оно вступало в силу сразу и навсегда. Одинокий, не имеющий семьи, несколько раз судимый, он отбывал в лагере очередной срок. Уже весь седой, в возрасте, когда нормальные люди получают пенсию и льготы, Старик довольствовался тюремным бытом. И, видимо, чувствовал, что на этот раз тюремные нары станут для него последним пристанищем. Может быть, по этой причине он так полюбил птицу, привязался к ней словно к человеку. Даже ложе орла находилось рядом с кроватью Старика и больше всех нежности от Ангела доставалось именно ему. Старик часто разговаривал с ним, как будто с другом беседовал. В такие минуты создавалось впечатление, что птица действительно понимает, о чем идет речь. Но однажды Старика с обострившимся туберкулезом легких увезли в санчасть¹…

По странному стечению обстоятельств в это же время приехала в лагерь какая-то серьезная комиссия. Начальство, как это обычно бывает, кинулось наводить везде порядок. Орла было приказано из барака убрать и запрятать подальше, а то ведь могут не весть что подумать о тюремной администрации, которая допускает такие вольности среди заключенных. Как говориться, делать нечего, ибо спорить с начальством – все равно, что плевать против ветра.

Решили сделать так, чтобы Ангел сам убрался до приезда проверяющих. Придумали держать орла на улице и не давать ему пищи, дескать, в конце концов, сам улетит. Голод не тетка, смотришь, и охотиться начнет. Принимавшие такое решение люди, конечно, не задумывались над тем, что попросту обрекают своего птичьего друга на голодную смерть.

Прошло больше суток, но Ангел не улетал, он подходил к бараку и неподвижно стоял у входа. Ему было не понять, чем он провинился перед теми, с кем прожил столько лет вместе, под одним кровом кушая одну пищу.

На второй день «отлучения» Ангела от людей скончался в тюремной больнице старый вор. После его смерти в лагере не осталось больше никого, кто мог бы сказать весомое слово в защиту этой огромной, но такой «человеческой» птицы. Так прошло три дня. Ангел ничего не ел, вновь и вновь подходил к бараку и стоял перед запертыми воротами. Из страха перед начальством заключенные отгоняли его, но орел, взлетев, делал круг и снова возвращался на прежнее место. Им было жаль птицу, но боязнь наказания пересиливала чувство жалости.

К концу четвертого дня Ангел умер от голода и тоски. Когда вечером заключенные возвращались с лагерных работ, они увидели своего питомца, бездыханно лежащего у входа в барак. И только тогда люди поняли, какое кощунство совершили!

По «тюремному» радио разнеслась весть – Ангел умер!

Его хоронили как человека. Каждый хотел в последний раз посмотреть на гордую птицу, которая все эти годы была с ними рядом. Осужденные плакали как дети, ведь со смертью Ангела уходила часть их жизни, ее прекрасная часть, уходил друг, приятель, питомец и всеобщий любимец. Может быть, в это мгновение они осознали в глубине души, что совершили предательство. Ведь однажды подобрав орленка, люди приручили его к себе, разделив с ним пишу и крышу над головой. Ангел не знал другой жизни и другого общества, кроме человеческого и, конечно же, не смог быть отвергнутым, предпочтя изгнанию смерть.

…Потрескивали брошенные в костер сухие ветки валежника, от воды тянуло ночной прохладой. Мы сидели у огня молча, хотя с тех пор, как рассказчик закончил, прошло много времени. Каждый из нас был под впечатлением только что поведанной местным рыбаком необычной истории. Я думал о верности, преданности и привязанности орла к людям, о безответственности человеческих поступков, о той легкости, с которой человек иногда предает дружбу, подстраиваясь под обстоятельства или угождая чьей-то воле. Что за странное существо этот человек, который часто способен, нисколько не задумываясь о последствиях, цинично и холодно отказываться от тех, с кем связан был многие годы узами дружбы, братства и любви. Почему именно людям присуще приручить к себе живую душу или тварь, приблизить ее, а затем легко отказаться от нее, бросив на произвол судьбы. Ведь те, с кем мы проводим жизнь, привыкают к нам и живут вместе с нами, подстраиваясь под наши привычки и устои. Что же происходит с нашими душами, если мы не несем ответственности за тех, кто зависит от нас, кто живет с нами одной жизнью, ибо мы их к этому приучили? Для чего мы тогда и зачем существуем на этом свете, если не умеем заботиться ни о друг о друге, ни о живых тварях?!

Погруженные в эти мысли сначала никто из слушателей не обратил внимания на странное поведение рыбака. И только спустя некоторое время мы заметили – наш рассказчик ПЛАЧЕТ?! У него вздрагивали плечи, и он размазывал руками стекавшие по обветренным щекам слезы:

– Ведь это я нашел Ангела.