Дорогой маме

и светлой памяти

сестрички Оленьки

и бабушки Анастасии

Дедушкина истина

Из всех, ушедших в бесконечный путь,

Сюда вернулся разве кто-нибудь?

Хоть капля доброты сильнее моря зла,

Смотри, об этом ты не позабудь.

Омар Хайам

Стояло раннее летнее утро. Солнце едва взошло. Еще стелился по низинам туман, и его молочная пелена казалась безбрежно разлитым морем. От ночной прохлады было зябко и свежо, но уже доносились с неба песни жаворонков, этих вестников наступающего дня. Мокрые травы блестели от падающих на них первых солнечных лучей. Вдалеке, у самого горизонта, еще сохранялся серп молодого месяца, и со стороны запада лес казался темной полосой. Но природа уже пробудилась после ночного сна. Вслед за жаворонками подхватили утренний гимн скворцы, зачирикали вечно суетливые воробушки, кое-где стали подавать голоса кузнечики.

…Мы с дедушкой шли в сторону дальней лесополосы на утренний покос. Дедушка нес две косы: большую для себя и маленькую, предназначавшуюся мне. Моя же поклажа состояла из небольшой холщовой сумки с провиантом: нарезанного мелкими ломтиками сала, хлеба, выпеченного накануне бабушкой, лука, утреннего парного молока в бутылке да отварного яйца со свежими огурцами с домашнего огорода. Я уже находился в том возрасте, когда подросток начинает приобретать первые признаки мужского характера. Мне хотелось ощущать себя взрослым, и то, что дедушка брал меня с собой на утренний покос, переполняло мою душу гордостью и чувством собственного достоинства. Я старался идти с ним вровень, растягивая шаг, время от времени, расправляя плечи, чтобы казаться пошире. Порой, прямо из-под ног, в густой траве, взлетали нечаянно потревоженные птицы, но не видя для себя опасности, возвращались к своими гнездам. Придя к заранее облюбованному дедом месту, мы останавливались, складывали свои вещи и приступали к работе. Дедушка выбирал, в каком направлении будем косить, смотрел, в какую сторону наклонены травы, чтобы срезать ее чисто и ровно. Затем брусками подтачивали косы и со словами: «Ну, с Богом внучек!» начинали первый покос.

Трава утром косится легко. Набравшие за ночь влагу дикие клевера и тимофеевка мягкие и податливые. С легким шорохом от срезающего их железного лезвия они ровно укладываются в валки, оставляя на прежнем месте чистые покосы. От работы все тело быстро согревается. Приятно в такие часы находиться на природе. Воздух, напоенный луговыми ароматами, дополняется неповторимым запахом свежескошенных трав. Мы косим, двигаясь друг за другом. Дедушка впереди, я – сзади. У него прокос получается широкий и валки потолще, хотя я стараюсь поспеть за ним изо всех сил: забираю косой пошире, явно не рассчитывая свои физические возможности, чтобы валки у меня получались такие же ровные и толстые как у деда. Дедушка время от времени меня за это журит, приговаривая: «Ах ты, глупыш, гляди – у меня сил не хватит, а домой еще не скоро.» Тем не менее, я вижу в его глазах гордость за мои маленькие успехи, когда мы после каждого прокоса возвращаемся, чтобы начать новый.

Обычно дедушка не любит разговаривать, когда занят делом, но со мной он нет-нет да и перекинется словцом: скажет что-нибудь ободряющее или подзадоривающее меня. В этих по-мужски немногословных фразах угадывается забота и поддержка, а в сильных движениях плеч, кряжистой походке ощущается крестьянская мудрость и сила. Я знаю, что пройдет немного времени, и он, как бы невзначай, проговорит: «А не отдохнуть ли нам, внучек? Чай, работа тяжелая». Дедушка не хочет меня обидеть, «уличив» в усталости, и поэтому говорит как бы для двоих. А еще через час-полтора, когда уже начнет припекать солнце, будет отправлять меня к бабушке за питьем, приговаривая: «Вот мы с тобой попить забыли взять, а день жаркий нынче будет», – сделав при этом вид, что совсем ничего не знает про молоко, которое лежит в холщовой сумке. Я с радостью разоблачаю эту его маленькую хитрость и в который раз отвечаю: «Деда, мы же все взяли, ты, наверное, просто забыл».

Когда становится совсем жарко, мы забираемся в тень под растущие недалеко кустарники или деревья, достаем из нашей сумки снедь и с огромным аппетитом кушаем. После трапезы дедушка начинает рассказывать о своей жизни: о роде-племени, о семейных преданиях, о том, откуда и как они пришли в эту местность, как осели здесь, основав поселение, о войнах и сражениях, которые не единожды прошли через эту землю, о легендах и былях, запечатленных в памяти живших здесь поколений. Я слушаю его рассказы, затаив дыхание. В моем воображении проплывают древние исполины, герои, храбро сражавшиеся с ними и побеждавшие этих великанов, знахари и колдуны, жившие в соседних селениях, русалки, которые прятались в тихих заводях и поджидали одиноких путников. Все эти красочные образы и чудесные фантазии потом часто проявлялись в моих цветных снах. Но были и серьезные рассказы. По мере моего взросления дед все чаще и больше рассказывал о людских судьбах, о жизни и смерти, о Боге и воздаянии человеку за грехи его. В такие мгновения я чувствовал, как что-то доселе неизвестное и пока необъяснимое зарождалось в глубинах моего юношеского сознания. Какие-то тончайшие струны, соединяющие душу и сердце, начинали звучать во мне. Он говорил, и я слушал его проникновенные, простые речи, наделенные необычайной житейской мудростью, направленные на чистоту помыслов и справедливые поступки.

Рассказывая о трудной жизни, о лихолетье, дедушка никогда не сетовал на судьбу. Наоборот, чем старше я становился, тем чаще он повторял, что трудности закаляют мужчину, а праздная жизнь ведет к потере добродетели и распущенности нравов.

– Виноватому неизмеримо сложнее доказать, что он не виноват, нежели невиновному оправдаться, – наставлял меня дед. – В каждом из нас тлеет уголёк раздора, но нужно научиться не раздувать его в пламя. Поэтому, прежде чем ты решишься на что-либо серьезное в жизни, много раз подумай. Каждый твой необдуманный шаг будет, словно привязанный к ногам груз, тормозить и сковывать движение вперед. Не зря в народе говорят – «семь раз отмерь – один раз отрежь». Многие люди в жизни совершают поступки вопреки своей воле, часто поддавшись влиянию или научению других. Они оправдывают себя сложившимися обстоятельствами и во всем ищут причину, из-за которой пошли на этот шаг. А причина всегда одна – человек предает сам себя. Он давно уже не заглядывал внутрь себя, ибо боится увидеть там сотворенное самим собой чудовище. Растерянные им добродетели освободили место для пороков, и они взрастают у него в душе не золотыми злаками, а черными сорняками. Вначале в одном месте, затем в другом, а потом всецело завладевают и господствуют в нем, превращая человека в раба страстей и желаний. Такие люди, мой внучек, способны на все. Берегись таких и подобных им! Годы пролетят быстро, ты возмужаешь и уйдешь в большую жизнь, но никогда не забывай о том, что ты Человек…

«Не забывай, какого ты роду племени и всегда оставайся человеком. Ошибку легко совершить, но очень трудно ее исправить», – такими словами обычно дед любил заканчивать наши беседы.

Но лишь спустя многие годы, став зрелым мужчиной и поведав всякое в жизни, я по-настоящему осознал мудрость и философию своего деда. Подлость и коварство, предательство и лицемерие, обман и унижение, презрение к чужой жизни, абсолютное неуважение и потеря веры друг к другу – вот далеко не полный перечень людских пороков, с которыми мне пришлось столкнуться с первых дней самостоятельной жизни. Порой мне казалось, что люди навсегда сделали своим смыслом жизни – стремление к власти и обогащению. Был период, когда я искренне уверовал в это, видя, сколько зла происходит вокруг, ежечасно, ежеминутно. Но тогда, словно услышав через годы голос деда, вспомнил его рассказы о том, что есть много людей хороших и плохих, добрых и злых, отличающихся стремлением к справедливости и наоборот, живущих во лжи и кормящихся ею. «И ты встретишь на своем пути и тех и других и третьих, – говорил дед. – Не важно, какой человек, важно, каков ты сам. Потому, что хорошее тянется к хорошему, а злое притягивается к злому. Наступит время, когда тебе придется сделать выбор, может быть, самый главный в твоей жизни, и, чтобы сделать его правильно, не совершив ошибку, из-за которой впоследствии придется расплачиваться душой и сердцем, нужно сохранить чистую совесть и чистые руки. Время, мой внучек, неумолимо приближает каждого из нас к тому дню, когда мы все будем отвечать перед Богом. Чистота души, любовь и доброта к людям, может быть, и станут тем чистым листом бумаги, по которому и будут читать о нашей жизни».

…К полудню мы возвращались домой. В натруженных мышцах чувствовалась приятная истома. Мы шли рядом, и нам было хорошо от выполненной работы, от синего, без единого облачка, неба, от разноголосого пения птиц, неугомонного жаворонка, неутомимо стремящегося ввысь, к солнцу, воздающего гимн всему светлому и чистому.

– Дедушка, а что самое главное в жизни? – спрашивал я у него, подходя к дому.

– Доброта, внучек, – отвечал такой дорогой и близкий моему сердцу старый человек.