Едва рассвело, как все были в сёдлах и уже спешили на восток. Край был разорён войной; богатейшие земли Острова, словно свежие раны, зияли пожарищами. Ближе к Фьяллару, где восстанавливались замки, деревни, пашни, всё выглядело уже вполне пристойно, но чем дальше, тем более запущенным становился край. На реке Омь, где сделали ещё одну ночёвку, были уже совершеннейшие дичь и глушь, а на озере Зеркальном было просто жутковато: здесь разгорелась самая страшная битва, за всю историю Острова. Здесь находился дворец эльфийских королей – когда-то, и драконы выжгли местность эту практически дотла. Дома и крепости превратились в оплывшие и обугленные скалы странных очертаний, ни на что не похожие, которые медленно, очень медленно зарастали травами и деревьями. Карл с большим волнением всегда смотрел на эти места, потому, что это была его история, его семья. Если бы не его дед, Карл Первый, драконы бы победили, и сейчас вся история Острова шла бы совсем иным путём, и Карл очень гордился этим. Теперь он думал, что сейчас расскажет это неведомой принцессе, и против воли чувствовал приятное волнение от этого, которое всё возрастало по мере того, как приближалась их встреча. Зеркальное ещё не скрылось из глаз, а Карл уже увидел двигавшуюся навстречу большую процессию и узнал Скульда. Сердце Карла бешено забилось. Не оглядываясь, он пришпорил коня и помчался вперёд, уже на скаку пытаясь рассмотреть принцессу.

Она ехала рядом со Скульдом. Карл увидел её, и больше не видел какое-то время уже больше никого. Моргауза была дивно красива! Тонкая, узкая в кости, изящная, белокожая и черноволосая, с чёрными тонкими бровями вразлёт, большими карими прекрасными глазами, с пухлыми губами, она сидела в седле, выпрямившись, как язычок пламени, и тоже не сводила с него глаз. Первой мыслью Карла даже было: «Не может быть, чтобы она приехала сюда из Ирландии для меня!».

Моргауза смотрела на него почти с таким же самым чувством. Всю дорогу Скульд интриговал её, ничего не рассказывая о женихе, как ни старалась она, как не пыталась выпытать всякими хитростями, и совершенно её измучил за время пути. Но теперь она всё поняла: Скульд дразнил её, потому, что Карл оказался молод и красив, и Скульд заставил её понять это вот так, сразу, просто огорошив принцессу его внешностью. Это вышло, как удар, как вспышка! Ей понравилось именно то, что не нравилось другим: его большой, капризный рот, его выражение высокомерного и избалованного мальчишки. Горячий конь под ним гарцевал и крутился, и Карлу приходилось поворачиваться в седле, словно нарочно, рисуясь перед Моргаузой, которой ещё не приходилось видеть такого красивого юноши. Эльфийская кровь давала себя знать: Карл был стройный, гибкий, но уже сильный и мужественный.

– Познакомься с принцессой Моргаузой, Карл. – Усмехнулся Скульд, довольный произведённым эффектом. Девушка улыбнулась, и у Карла мурашки побежали по спине, столько вызывающей чувственности было в дрожании её изящных ноздрей, в том, как шевельнулись и раздвинулись её пухлые тёмные губы, обнажив ряд белых зубов… Но в тот же миг она и потеряла его, потому, что Карл не любил слишком чувственных женщин, и не выносил женщин доступных. Ему нравились женщины, пусть даже глупые и вздорные, но чтобы их нужно было добиваться, с которыми нужно было воевать. Моргауза обещала сразу так много, что Карл утратил к ней интерес, даже не прикоснувшись, не смотря на всю её красоту.

Поехав рядом с дядей, которого столько не видел, Карл сразу же начал с вопросов, и тут стало ясно, что Моргауза обладала и ещё одним совершенно невыносимым недостатком: она не давала рта открыть без того, чтобы не высказать своё мнение и не перебивать окружающих самым бесцеремонным образом. Правда, Скульд умел её держать в руках, -Скульд умел держать в руках кого угодно, – но это неприятно задело Карла, который не выносил, когда его перебивали. Мгновенно заметив недовольство, Скульд отвлёк Карла разговором об Ирландии. Оглядываясь на свиту Моргаузы, Карл заметил трёх странных женщин. Одна из них была ровесница его матери, а две другие – совсем юные, в одинаковой коричневой одежде, в платках…

– А это кто? – Спросил Карл.

– Монашки. – Пренебрежительно фыркнула Моргауза. – Они прослышали, что большинство здешних – язычники, и собираются основать здесь женский монастырь.

– Кто такие монашки? – Искренне удивился Карл, и Скульд суховато засмеялся:

– Ну же, Карл! Это невесты Христа. В этой жизни они не знают греха, чтобы нетронутыми уйти в рай.

Карл с новым интересом оглянулся на женщин, и встретился взглядом с одной из них. У девушки, совсем юной, едва ли не моложе Моргаузы, были удивительные глаза, синие, как небо осенью, чистые, большие и очень блестящие. Карл увидел только глаза, лицо совершенно потерялось перед дивной красотой этих глаз. Миг, и она, покраснев, низко потупилась, спряталась за своих товарок, а Карл продолжал видеть внутренним взглядом сияющие эти глаза, и на какое-то время совершенно выпал из реальности.

Справа и сзади осталось огромное Зеркальное озеро, и удивительная история этого места. Равнодушие Моргаузы, с которым принцесса отнеслась к ней, Карла оскорбило. Она не сочла нужным даже сделать вид, что ей интересно, и очень скоро Карл понял, что Моргауза презирает королевство, которым собирается править, считает их всех дикарями, и очень гордится своим происхождением.

– Хлоринги происходят от бога Тога, полюбившего смертную женщину. – Обидчиво заявил Карл. – Скульд подтвердит!

– Он уже рассказывал. – Пренебрежительно фыркнула Моргауза. – И про три дара, которые больше на проклятия похожи! Что там?.. Меч, который вы потеряли, неуязвимость в бою, которая больше на бешенство похожа, и что ещё?.. Ах, бессмертная любовь! А я слышала, что Хлоринги прокляты. Правда, я в это не верю. А ты любил, Скульд? Если всё это правда, ты должен был любить.

Карл с любопытством глянул на Скульда. Представить этого хитрого, хладнокровного и равнодушного человека влюблённым – это было что-то!

– Я Хлоринг. – невозмутимо возразил Скульд. – Я любил… Только давно. Она умерла, и больше я не встречал достойной женщины.

– Как в песне! – Смех Моргаузы, на взгляд Карла, прозвучал как-то обидно. – Только нельзя забывать, что ваш Тор – просто деревяшка, а значит, вся эта история – чушь и бред для последнего слова. Вот великие короли в Таре…

Карл и часа не провёл рядом с Моргаузой, но уже не мог слышать про великих королей в Таре, а потому просто отвернулся и вновь оглянулся на синеглазую девушку. Она явно пряталась от него, и ему было досадно… Так хотелось взглянуть хоть разочек ещё на эти удивительные глаза! Девушка была худенькая, хрупкая, с выступающими ключицами, тонкими запястьями, обычная тоненькая девушка – подросток, светлокожая, с редкими веснушками, и очень тёмными бровями и ресницами. Бесформенное коричневое платье и передник делали её некрасивой, да по большому счёту, ничего сильно красивого в ней и не было, если не считать глаз и удивительной, пронизывающей нежности. Карла обволакивала эта нежность, окружала в его глазах девушку каким-то удивительным сиянием, которое он постоянно ощущал, даже не видя её. Ему хотелось защитить эту девушку от всего зла мира, от обид и страхов, и это чувство, такое новое для него, делало его другим. Карл чувствовал себя старше, взрослее; благодаря этой нежности и стремлению защитить он вдруг ощутил себя мужчиной в самом лучшем смысле этого слова. Это было такое удивительное ощущение! Только что он был мальчишкой – так ему казалось, – и вдруг он в один миг сделался взрослым! Карла не оставляло ощущение происходящего прямо теперь, с ним, чуда, он даже напрочь забыл, куда и зачем едет. Всё стало каким-то неважным. Ведь с ним такое произошло!

– Совсем забыл. – Скульд заметил, что общаются только он и Моргауза, а Карл витает бог, весть где. – У меня есть подарок для тебя лично от короля Коля, Карл. – Он сделал знак рукой, и слуга, взяв в одной из повозок корзину, подал её Карлу. В корзине оказались два толстых сонных щенка; ещё пару часов назад Карл был бы счастлив, как мальчишка, но теперь лишь усмехнулся довольно. Новые переживания совершенно затмили то, что когда-то ему было так важно.

– Это настоящие ирландские волкодавы? – С тенью прежнего интереса поинтересовался он.

– Кобель и сучка от двух лучших помётов! – Гордо подтвердила Моргауза. – Король сам выбрал их для тебя! – И это слегка растопило его лёд в отношении невесты.

После обеда Карл заметил далеко на северо-западе, примерно над Лосиным Островом, на котором располагался город Лионес, стаю птиц в чистом небе. Скульд проследил за его взглядом и спросил серьёзно:

– И кто же, по-твоему, их спугнул?

– Не знаю… – Задумчиво произнёс Карл. – Они гнездятся на юге острова, сам знаешь, там люди не бывают, там нечисто.

– Что там?! – Тут же услышала Моргауза, испуганно глядя на чёрные двигающиеся точки.

– Захоронение. – Пояснил Скульд. – Мёртвых эльфов нельзя зарывать в землю; их надо либо сжигать, либо оставлять лесу, но не зарывать. А этих зарыли, и теперь они не могут найти покой.

Моргауза быстро перекрестилась. Суеверная, она сильно боялась всего потустороннего, хоть сама баловалась колдовством, и это была одна из причин, по которой ирландский король выдавал её замуж в неведомый Элодис. Вторая причина была ещё серьёзнее: она заключалась в мёртвом младенце, которого Моргауза родила от норвежского наёмника. Она клялась, что это было насилие, но поговаривали, что этот младенец был не первым её грешком. Колю едва удалось замять огласку, но не без крови. Моргаузу нужно было срочно сбыть с рук, и простаки из Элодиса подвернулись как нельзя более кстати: Моргауза думала, мечтала и говорила только о мужчинах, и вела себя так, что краснели самые раскованные и бывалые бабы. Король Коль справедливо считал, что некая сумма золотом и серебром, украшения, ткани, дорогая посуда, породистые лошади и два щенка были не такой уж большой ценой за возможность сбыть с рук это красивое и червивое яблочко.

С виду, конечно, всё выглядело очень пристойно. С Моргаузой прибыла достойная её положения свита: кормилица, горничные, отряд воинов в тридцать человек, даже два мавра – пажа, совершенно диковинная вещь для Нордланда, на которых с боязливым удивлением поглядывали местные воины.

А Моргауза не сводила глаз с Карла. Её жених оказался привлекательнее, чем она ожидала, чем могла предположить, и это было всё, что её интересовало. Она не замечала дикой красоты мест, по которой они ехали, не видела благородных оленей меж деревьями близкого леса, стада зубров вдалеке, исчезнувшего в высоких серебристых травах… А здесь было дивно красиво! Ближе к Фьяллару шрамы, оставленные войнами, были уже почти не видны, и здесь было удивительно хорошо. Из серебристых трав на равнине вставали известняковые скалы, на вершинах которых находили приют коршуны; а с лева под порывами тёплого ветра вздыхала листва огромного леса.

– Какая огромная и дикая земля! – Вздохнула матушка Анна, оглядываясь. Две её спутницы, уставшие от жары и езды в тряском возке, тихонько вздохнули. Потом Мэг сказала:

– Здесь прекрасно… Как в сказке. Мне просто не верится, что мы уже здесь. А знаете, что мне сегодня снилось?

– Что, Мэгги?

– Мне снилось, что я вынула из силков хорошенькую синюю птичку. На крыльях её была кровь. Я грела её в своих ладонях, но она всё равно умерла. И мне так её жалко, и так печально было весь день! Тяжело на сердце. Мне так жаль, что это был мой первый сон в Элодисе!

– Почему жаль, дорогая?

– Не знаю, матушка. Мне кажется, что это вещий сон, и что эта птичка – это моя жизнь.

– Ты просто устала, милая. – Ласково пригладила Анна волосы Мэг, влажные у висков. – Голубая птичка – это добрый знак. Не переживай!

Мэг вдруг залилась краской: это Карл неожиданно подошёл к монашкам и спросил:

– Это правда, что вы хотите основать здесь монастырь?

– Чистая правда, принц. – С певучим акцентом ответила Анна. – Говорят, что здесь много язычников.

– О, этого здесь сколько угодно, и каких хотите! – Весело улыбнулся Карл. Улыбался он ярко и весело, как-то даже трогательно, опасной улыбкой… Очень опасной. – Как вам нравится Элодис, леди?

– Такой дикий, роскошный край! Здесь так легко дышится.

– Я уверен, вы полюбите Элодис, когда поживёте здесь подольше. И можете рассчитывать на меня, если нужны будут помощь и защита, ведь… – Карл загляделся на склонённую макушку Мэг, на миг утратил нить разговора, но нашёлся:

– Ведь я христианин, как и вы.

Мэг упорно не смотрела на него, но принц видел, что она полна внимания и сильно напряжена. Было такое ощущение, что ей очень-очень страшно, но чего она боится, Мэг не понимала. Она только знала, что более красивого и удивительного мужского лица она никогда в жизни не видала, но дело было не в красоте. Как Карл с ума сходил от разлитой во всём существе Мэг нежности, так Мэг казалось, что Карл наделён всем, что только могло быть лучшего и привлекательного в мужчине. И просто удивительно, как она разглядела всё это, ведь смотреть на него ей по-прежнему было страшно! Карл заговорил с Анной, не смея обратиться к Мэг, но в мыслях его, сердце и языке была девушка – ангел… Иногда он начинал чуть-чуть заикаться от волнения, и это было так мило, так мило! «Он, наверное, переживает от того, что картавит. – Думала Мэг, почти не дыша слушая, как говорят Анна и Карл. – Интересно, кто-нибудь говорит ему, как чудно звучит его голос именно из-за картавости, и каким удивительным образом порок становится…достоинством?..». Ею овладела опасная иллюзия: девушке казалось, что никто не понимает и не чувствует его так, как она. Мэг погибала просто катастрофически быстро, у неё просто не оставалось ни единого шанса. И оба они не думали, что всё, что происходит, опасно и не нужно им обоим. Они вообще ни о чём не думали. Ему было восемнадцать, а ей – только-только исполнилось пятнадцать…

А вот Анне было тридцать три, и голова у неё на плечах была толковая. Но случилось так, что она не поняла Карла, не разглядела истинной причины того, что он краснеет, заикается и пользуется любым предлогом, чтобы очутиться рядом с монашками, причём это мигом заметили все, кому не лень. При этом Карл на Мэг не смотрел, не обращался к ней и не спрашивал про неё. Как Анне было не обознаться?.. Она была ещё не стара и довольно красива. В первые минуты она ещё отказывалась сама себе верить, и строго разбранила себя за суетные мысли, но всё складывалось так, что мысли эти крепли и подтверждались сотнями мелочей. Ведь поверить в это было так соблазнительно и лестно! Принц был так красив и молод… Так молод!

4.

К ночи все устали от жары и духоты, и вечер не принёс облегчения. Духота только ещё сгустилась; неровный ветер, налетающий порывами, был горячим и душным. Горячими были вода и даже тень; все просто попадали на привале, люди двигались вяло и то и дело огрызались друг с другом.

– Здесь всегда так? – Простонала Моргауза, которую обмахивала веткой кормилица Морлан. – И комары… Мерзость!!!

– Только перед грозой, моя леди. – Ответил Скульд. Ответил несколько рассеянно: Карл и Олле были на ногах, и вновь следили за птицами и рекой. Не смотря на юность, они были уже опытными бойцами – война, которую вели Элодис и Анвалон, превращала мальчиков в мужчин очень быстро и очень рано.

– Да всё нормально, Карл. – Говорил Олле вполголоса. – Зверь или охотник…

– Король говорит, что Одноглазый такого случая не упустит. – Возражал Карл. – И я так считаю, и Скульд.

– Ты же хотел что-то в этом роде! – Не упустил случая, подковырнул Карла Олле. – А тут такой случай!

– Дурак ты. – Фыркнул Карл. – Вот теперь ты чушь несёшь, а не я!

– Что, красивая, а? – Подмигнул Олле. – Юна ей и в подмётки не годится! Я такой красавицы в жизни не видел!

– Слишком красивая. – Карл нахмурился. Заметил, что монашки уже устроились на ночлег, и вновь направился к ним – это провожали уже усмешки и подмигивания, и Скульду это не нравилось. Но он пока делал вид, что ничего не происходит. Скульд не мог поверить, что Карлу может понравиться женщина возраста его матери – принц слишком почтительно относился к возрасту. Скорее всего, думал Скульд, Карлу понравилась Моргауза, но принц был слишком своенравен и самолюбив, чтобы просто признать это; он мог делать это просто на зло, чтобы позлить дядю, заставить невесту ревновать. Мало ли.

– У вас всё есть, что нужно? – Спросил Карл, приветливо улыбаясь. – Душновато, а?.. Гроза будет, после этого будет легче.

– На всё воля Божья. – Бодро улыбнулась Анна. – И гроза – только одно из проявлений Божьей воли.

Олле остановился рядом с Карлом, молчаливый и неслышный, как тень. Он тоже думал, что Карл просто дразнит Моргаузу и Скульда; только, в отличие от Скульда, был полностью на стороне брата и друга, и готов был поддержать любую его игру.

– Я послал за ключевой водой. – Пообещал Карл. – И как только её принесут… А, вот! – Он взял кувшин с водой, протянул Анне. Та спросила, у всех ли есть вода, и только после этого дала пить Мэг и Пегги, второй девушке. Карл, замирая от сладкого страха, рискнул взглянуть на Мэг, пока та пила, быстро, очень быстро, но ему хватило впечатлений на всю ночь. Он заметил и влажную кожу ключиц, и блеск воды на губах, и чуть учащённое дыхание… Всё это было так важно, так необыкновенно, так ему нравилось! Девушки смочили виски и ключицы, переглядываясь и чему-то тихо смеясь, и Карл, вновь испугавшись чего-то, отвернулся к Анне.

– Скажите, – сказал он, присев на траву рядом с Анной, – ведь Ирландия – в самом деле очень большое и сильное королевство?

– Да, принц. Союз с ним…

– Да, я уже понял. Я слышал, что у короля Коля есть ещё дочери?

– Двое, принц.

– Они такие же красивые, как Моргауза?

– Они хороши, но твоя невеста была самой красивой!

– Она же не старшая дочь?

– Она младшая из всех детей короля.

– Наверное, она очень сильно захотела поехать в Элодис, а? – Вдруг прямо взглянул на Анну Карл. – Такую красивую дочь, да еще и младшую, Коль мог выдать за кого угодно?

– Я не настолько хорошо… не настолько… – Растерялась Анна, закашлялась:

– Эти комары!.. Я хотела сказать, что не могу судить, как там, в королевской семье… Одно могу сказать: Скульд просто очаровал всех в Маллингаре. Мы просто влюбились в него, и король – не исключение.

– Да… – Рассеянно подтвердил Карл. – Скульд – это нечто.

– А правда, – поспешила Анна, – что женщины Элодиса живут не венчанные, не крестят детей и меняют мужей?

– Правда про венчание и крестины, но не про мужей. – Покачал головой Карл. – Женщины Элодиса обязаны хранить верность мужу даже после смерти. А на севере женщину и вовсе закапывают живьём в землю вместе с мёртвым мужем.

Монашки ахнули, все трое, но Карл услышал лишь один возглас, и посмотрел лишь на одну девушку, когда улыбнулся нежно и ободряюще:

– Вам бояться абсолютно нечего. Мы здесь христиане, и законы наши – христианские.

Мэг впервые посмотрела на Карла прямо, и он ощутил острую, на грани мучения, радость от того, что увидел, наконец, опять её взгляд. Глаза Мэг показались ему даже более блестящими, синими и прекрасными, чем ему помнилось!

– Но разве вы не пытаетесь что-то сделать, чтобы это изменить? – Воскликнула Анна. – Это же чудовищно, принц!