5

В центральном шлюзе Разрушителя беглецы предстали пред светлые очи того же самого вездесущего пучеглазого начальства, пребывание, впрочем, изволившего иметь по-прежнему не в истинном теле, а в фантоме. Начальство находилось в окружении весьма высоких флотских чинов, включая шип-коммодоров первого ранга, и мордатых громил в штатском, обладавших на редкость скверной внешностью, манерами и мерзким взглядом вприщур. Пост, который занимало пучеглазое начальство, был, видимо, просто запредельным. Шип-коммодоры пританцовывали вокруг него на пуантах, готовые лететь (исполняя) и исполнять (летя) на лету же подхвативши руководящее указание. Пучеглазое начальство, безошибочно выделив в толпе Эни, тихим голосом сказало, будто бы видело ее впервые в жизни:

– Леди Боди, я Ответственный Секретарь Верховного Координатора по делам колоний. Его Имперское Сиятельство ждут Вас. Пройдемте со мной… О ваших телохранителях позаботятся, – добавил Секретарь, увидев, как Эни бросила нерешительный взгляд на своих гвардейцев, после чего перевел глаза, ставшие вдруг жесткими и неприязненными, на Ану. – Эй, Вы, э-э… как там Вас… Вы тоже следуйте за мной.

Макрослип встрепенулся.

– Простите, а я?

– Вами займутся. Его Имперское Сиятельство полностью в курсе Ваших дел, – не оглядываясь, буркнул сэр Ответственный секретарь и двинулся к выходу из шлюза. Макрослип пискнул ему вслед что-то невнятное, но тут один из шип-коммодоров, одетый, по счастью, не в черный мундир санации – были тут к его ужасу и такие – а в голубой летный, цыкнул зубом и, глядя на сэра Макрослипа как скрыпл на крысу, поманил его к себе пальцем.

Палуба под ногами Аны неприятно подергивалась, идти с непривычки было непросто. То с одной, то с другой стороны наваливались перегрузки, небольшие, но неприятные своей неожиданностью и резким ускорением. Видимо, абордажный сегмент совершал обратную трансформацию, встраиваясь вместе с захваченной им "Лиловой Звездой" в гигантское тело "Разрушителя".

Место, в которое они вышли, совсем не походило на рум космического корабля. Оно напоминало, скорее, какую-нибудь оживленную развилку городского путепровода. А вот транспорт, на котором им предстояло передвигаться, вообще не походил ни на что на свете… разве что вот если бы флаттер был обстоятельно изнасилован скримером, тогда, конечно, могло бы появиться на свет что-нибудь подобное.

Машин на стоянке было три. Две из них – первая и третья – более всего напоминали перевернутые вверх тормашками и утыканные иголками ботинки с торчащим из каблука гвоздем. Ботинки стояли каблуками в разные стороны, а между их носками находилась третья машина, маленькая и очень похожая на свернувшегося клубком ежа… есть на Азере такой смешной колючий зверек.

Пучеглазый секретарь вместе с Эни Боди уселись в гондолу средней машины. Ану биопы охранники, не церемонясь, зашвырнули в заднюю – на месте подошвы в "башмаках" был глубокий… как бы это сказать… кузов, что ли, а в нем сиденья для охранников со всякими явно смертоубийственными приспособлениями, даже названий которых Ана не знала. Каблук при ближайшем рассмотрении оказался орудийной башенкой, а торчащий из него гвоздь лазерной пушкой.

Кортеж с огромной скоростью мчался внутри дредноута. Пассажиров немилосердно швыряло и дергало в разные стороны. Ана оказалась насмерть зажата между двумя охранниками, мужиками зверски мускулистыми и твердыми, как доски. Несмотря на то, что Ана всегда была неравнодушна к таким парням, она не чувствовала ни малейшего сексуального возбуждения. Вся ее интуиция подсказывала, что – увы – и на этот раз ей повезло вляпаться в нечто, не сулящее ничего хорошего. И что же это за судьба досталась такая? Жизнь перла, будто по спирали какой раскручивающейся. Что бы она ни делала, после краткого мига счастливой надежды неизбежно приходило сокрушительное падение, и чем слаще была надежда, тем больнее было падать. Это не случайность, говорила она себе, нет. Это следствие решений, принятых при остром недостатке информации. А как же интуитивизм твой этот самый, пресловутый, ни при чем, что ли?.. А вот так вот как раз и ни при чем! Чем он тебе поможет, если влезаешь в игру, где твои противники играют краплеными картами, да еще и по правилам, которые сами в процессе игры устанавливают и меняют? Где все игроки, кроме тебя, связаны круговой порукой? Где законы если и действуют, то всегда сверху вниз, и никогда снизу вверх? Нет, в принципе-то, Ана ничего против этого не имела, просто она сама хотела находиться среди тех, а не среди этих. Вот только те этого ее желания разделить категорически, так сказать, не разделяли.

Путешествие закончилось так же стремительно, как началось. Когда Ана выбралась из башмака, секретарь с леди Боди уже исчезли. Ана беспомощно оглянулась, но тут один из охранников со ставшей ей уже привычной бесцеремонностью тутошних "официальных лиц" ухватил ее за плечо и подтолкнул к диафрагме маленького портала в темном углу ангара с обратной стороны башмака. Прорезь для карты доступа перемигивалась красным и фиолетовым огоньками – для входа требовался ключ серьезней некуда.

– Туда, – прорычал биоп, засовывая в прорезь карту аж с двумя нулями на идентификаторе, и, поскольку Ана испуганно медлила, толкнул ее в раскрывшийся портал с такой силой, что, влетевши внутрь, она еле удержалась на ногах.

Биоп протащил Ану по нескольким пустынным коридорам, над входными порталами в которых перемигивались исключительно красно-фиолетовые огоньки, и затолкал ее в небольшое отделение, сплошь уставленное аппаратурой самого зловещего вида. Весь центр рума занимало огромное кресло для ментоскопирования.

– Нет… нет… – забормотала Ана в ужасе, но биоп сгреб ее огромной лапищей и швырнул в кресло. Кресло, несмотря на свою массивность, жалобно застонало.

Из-за кресла вывернулся маленький косоглазый человечек в кипенно-белом халате.

– Не надо пугаться, – пропищал он, жизнерадостно потирая руки. – Идиотку из тебя пока делать не планируется. То есть, специально мы этого делать не будем, я хочу сказать. Разве что, ты сама. Если ей, – человечек любовно погладил аппаратуру своими цыплячьими лапками, – не понравятся твои ответы, она ведь переспрашивать не будет. Она тебе тут же устроит глубинное ментоскопирование принудительно. Так что сожжешь свои мозги сама, собственными своими красивыми ручками, точнее бабским брехливым языком… Ах, какая прелесть, – человечек еще больше прищурил свои и без того узенькие глазки, – какая прелесть, да мы, оказывается, оконтакторенные! Тем лучше, цыпочка, тем лучше, возни меньше.

В мгновенье ока Ана оказалась распята в кресле в самой унизительной позе, какую только можно себе представить, всюду утыкана датчиками и подключена к ментоскопу. Боль в позвоночнике, не оставлявшая ее с момента начала памятного разговора с новоявленной хозяйкой, стала совершенно нестерпимой. От этой боли, хотелось выть в голос, она почти теряла сознание. Между тем, коротышка властным движением руки отослал биопа прочь и еще раз внимательно проверил все соединения. Потом он издевательски потрепал ее цыплячьей лапкой по щеке, вздел кверху указующий перст и выкрикнул с издевательским же пафосом в голосе набивший оскомину всей Империи слоган Старых Миров: "наше будущее в наших руках", после чего вышел в соседний рум, лязгнув запорами толстого стального люка. Ана осталась одна на растерзание боли и страху. И тут в ее мозгу зазвучал голос Эни Боди. "Я говорю тебе "прощай", а не до свидания, милочка, – сказал голос, – поскольку ты у нас, я заметила, особа, не расположенная откровенничать со своими хозяевами, а напротив того, стремишься утопить истину во мраке неизвестности. Впрочем, ты можешь еще попытаться исправиться". Голос хихикнул и отключился.

Шок, который испытала Ана при звуках этого голоса, был чудовищным. Переживаний подобной силы еще не выпадало на ее долю за всю многогрешную неправедную жизнь. Ужас, который до сих пор ей, пусть и на пределе сил, но все же как-то удавалось сдерживать, разом вырвался наружу. Даже когда перед отправкой в санаторий пьяные биопы-санаторы насиловали ее прямо на металлическом полу, раздирая в кровь беззащитное тело и вдавливая рубчатые металлические прутья настила в ее голую спину, даже тогда она не чувствовала такой беспомощности и такого всепоглощающего страха. В уши Аны ворвался истошный визг, и ей не сразу удалось понять, что это визжит она сама. Она пыталась просить пощады, умоляла помочь, пыталась объяснить, что не виновата, что до вживления контакторов была самой обыкновенной девушкой, даже невинной… почти… Что садизм, жажда убивать появились в ней только потом, только после операции, что она больше не будет, но изо рта ее вырывался только хриплый невнятный рев. Потом ее мозг заволокло душным вязким туманом – будто тяжелое ватное одеяло навалилось – и сознание покинуло ее окончательно.

– … все? – спросил Координатор.

– Так точно, Ваше Имперское Сиятельство, – полуобморочно прошелестел кипенный халат.

– Это радует, – задумчиво пробормотал Координатор, рассматривая на экранах инфора данные ментоскопирования. Потом медленно повернулся к Эни, и некоторое время разглядывал уже ее с выражением подчеркнуто снисходительного удивления на лице. Впрочем, снисходительность эта выглядела явно нарочитой, и потому имела, как невольно отметила Эни, несколько комический оттенок.

– Браво, – сказал он, наконец, и беззвучно похлопал в ладоши. – Эк ты ее просекла. Безо всякой аппаратуры, без… э-э… что значит – контакторы. Браво, браво! Ты делаешь большие успехи, девочка. Это, как бы сказать, весьма…

Эни, скромничая, потупила глазки. Впрочем, ее скромности хватило ненадолго.

– Ну, так и что, берем крыску к ногтю? – деловито спросила она.

– Почему? – удивился Координатор.

– Но не лечить же ее, в самом деле?

– Зачем лечить? – еще больше удивился Координатор. – С какой стати? Да ей цены нет. О-о, ты мне сделала отменный подарок, это радует. Из нее выйдет прекрасный исполнитель для … э-э… в особых случаях. За примером не надо далеко ходить. Взять, хотя бы, Рекса Азерски. С ним надо разобраться в ближайшем будущем, причем кардинально. Попробуем подвести ее к нему.

– Но Рекс, как я это понимаю, уже отверг девку один раз. Почему ты думаешь… он такую и на десять шагов к себе не подпустит, а чтобы улечься с нею в постель? Да никогда!