4

Стратег вел скример с предельной осторожностью: кусок флаттерного обтекателя, который курсанты с помощью все тех же дюбелей присобачили к корпусу вместо языка гондолы – что за извращенец так изуродовал бедную машину и, главное, зачем? – так вот этот кусок, являвшийся теперь фактически ее днищем, держался просто на честном слове. Тем не менее, машина была способна хоть как-то передвигаться, и это было самое главное. Впрочем, дырявое днище вполне устраивало парней. То есть, не то чтобы устраивало, но нет, как говорится, худа без добра. Дырки позволили Дюбелю, совершенно оборзевшему с обретением прозвища, приладить под днищем скримера "клизму" – двухзарядный гранатомет ИКГ-2 из запасов в бозе почившего флаттера, оружие, крайне популярное среди санаторной молодежи всех миров. Предназначался гранатомет для применения именно в Городах. Одна граната несла кумулятивный заряд, разносивший вдребезги – как говорилось на лекциях, "с дивной избирательностью и без повреждения инфраструктуры" – любую баррикаду, вторая взрывалась сущим фейерверком разлетающихся во все стороны вторичных зарядов, которые, взрываясь в свою очередь, выбрасывали в воздух одно за другим облака ядовитых игл. Стрелять можно было не целясь, чувствительные инфракрасные датчики сами находили живые мишени.

За то время, что парни провозились с ремонтом скримера, грузопоезда уже и след простыл. Впрочем, Стратег, на которого Виктор с облегчением возложил бремя руководства… естественно, вместе с ответственностью… так вот, Стратег о преследовании грузопоезда и не помышлял. Скример решительно свернул в сторону от центрального путепровода и через разлом в шлюзе пылесборника втиснулся в воздуховод.

– Ты куда? – всполошился Дюбель. – Воздуховод почти вертикальный, да еще и ветер навстречу. Мы ж не улитки.

Голова Стратега была задрана кверху, взгляд не отрывался от терявшегося в темноте просвета воздуховода. Пальцы, судорожно вцепившиеся в пульт управления, выдавали нешуточное душевное напряжение: вести машину вверх в узком воздуховоде было невероятно трудно. То ли из-за гранаты, то ли из-за обтекателя, то ли из-за всего разом, скример все время тянуло влево. Просвет воздуховода сравнительно с габаритами машины был относительно невелик, так что удерживать ее на нужном курсе было совсем не просто. Тем не менее, вопли Дюбеля не остались без ответа.

– Тише едешь – дальше будешь, – наставительно изрек Стратег. – Эти суки уж точно почесали по спиральному путепроводу. И за дорогой смотрят в оба, что спереди, что сзади, будь спокоен. С разницей в вооружении надо считаться. Напоремся на грузопоезд, нас разделают как мясник кролика, пукнуть не успеем.

– Да что они могут сделать! – горячился Коля-Дюбель, косясь на Виктора, глаза у парня были шалые, с сумасшедшинкой, голос напористый, агрессивный. В каком-то смысле оба парня, что называется, работали "на публику", в качестве которой он, Виктор, естественно, и выступал. – Это мы их сделаем! Не то, что Корн или Комар, Снайпер в нас ни в жисть не попадет при нашей-то непредсказуемости хода. А вот я им клизму поставлю, это точно!

– Не факт. Снайпер стрелок от бога. Да ему и не надо в нас попадать. Шмальнет в стену возле скримера парой корпускул, взрывная волна снесет нас в шахту, что твою пушинку.

– Вдоль дороги энергетический барьер!

– Вот как раз через него-то и будем кувыркаться, это я тебе гарантирую. Да еще и энерговоды он нам перекорежит. А шахта – она глубо-окая!

– А в воздуховод ты чего полез? Мало того, что вертикальная скорость у нас улиточья, тут еще, говорят, пауки с элефанта ростом. И скорпионы.

– Не боись, паря, где наша не пропадала! Подумаешь, пауки. Ты их сам-то видел, пауков? Вот и я не видел. А что Снайпер с лазеркой вытворяет, мы оба видели. И паукам этим сейчас, я так думаю, тоже не до нас. Им, я так думаю, сейчас со скрыплами бы разобраться. А вот мы себе путь сократим насколько?.. То-то и оно. Мы еще и обгоним этих падл. Да и вообще, нам сейчас нужен не Корн, а комт, – Стратег заржал, крайне довольный собственным каламбуром. – И кончай обсуждать мои действия, Дюбель. Я тебе сейчас не кореш, я тебе сейчас командир.

Чем больше Виктор присматривался к Стратегу, тем больше этот парень ему нравился. Он был собран, внимателен, насторожен и, в то же время, выглядел абсолютно спокойным. От него исходила такая несокрушимая уверенность в своих силах, такая бризантная энергия, такая готовность к мгновенной – и, без сомнения, абсолютно адекватной! – реакции на малейшую угрозу, что Виктор впервые не умозрительно, а всей, так сказать, кожей почувствовал, что значит в критической ситуации ощущать себя "как за каменной стеной".

Стратег выжимал из растерзанного скримера все возможное и даже больше, отчего запасы энергии таяли на глазах. Нормальный для машин такого типа еле слышный шелест двигателей перешел в пронзительный свист. Красные искры на концах энерговодов превратились уже чуть ли не в факелы фиолетового цвета и совершенно противоестественной длины. Но своего Стратег все-таки добился. Скример на вполне приличной для этих условий скорости упрямо лез вверх.

Воздуховод, по всей видимости, был сугубо технологический, временный, и обеспечивал техническим неочищенным воздухом шахтные разработки. С одной стороны, это было даже и неплохо, поскольку на пути не возникало никаких препятствий в виде очистных сооружений, всяких там энергетических силовых захватов для крупного мусора и фильтров тонкой очистки воздуха. Построен он был крайне неряшливо, вкривь и вкось, с использованием выработок и всяческих заброшенных тоннелей. К тому же, он сильно пострадал в инциденте – где-то тут подорвались ракеты, которые хотели запустить по Гнезду, и именно на Северный шахтоквартал дождем валились сбитые боевые машины гвардейцев. Можно было представить, что творилось на верхних, предназначенных под жилье, уровнях шахтоквартала, если даже здесь, в магистральном воздуховоде, из раздрызганных мощных когда-то стен во все стороны торчали здоровенные обломки бетонных плит. Стратегу то и дело приходилось менять направление движения, а машина управления слушалась плохо, вести ее приходилось не вперед, а вверх, она шаталась и раскачивалась из стороны в сторону как пьяный люмп на гидропонном Бродвее. Стратег начал заметно нервничать, дергаться и ругаться сквозь зубы, что отнюдь не способствовало спокойствию Виктора. Корявые бетонные плиты скользили вниз, иногда придвигаясь так близко к энерговодам, что у Виктора замирало сердце. Фары скримера, направленные не в сторону движения, а в стену воздуховода – как только Стратег умудрялся управляться с чертовой колымагой в таком диком положении? – на мгновение выхватывали из темноты длинные овальные нашлепки на его грязных и даже на вид омерзительно липких стенах. Нашлепки были похожи на волдыри или опухоли и покрыты шевелящимися перепутанными волосами, если за таковые можно было считать нитевидные образования в палец толщиной. Местами нити образовывали между двумя нашлепками что-то вроде обрывков настоящих паучьих сетей. Вот только сеточка такая, существуй она на самом деле, увеличена была бы сравнительно с привычной не в одну тысячу раз. И тут Виктор вспомнил, что о пауках – мутантах в воздуховодах он как-то раз уже слышал еще в доконфликтные времена, совершенно случайно оказавшись на совещании у Ховрина. Ростом они были, разумеется, не с элефанта, но питались крысами, так что тесное общение с этими очаровашками вряд ли могло кому-нибудь доставить удовольствие.

Слышал он и объяснение этой удивительной мутации, причем из первых уст, от наимудрейших азерских высоколобых. Все дело было, вроде бы, в скорости воздуха. У насекомых легких нету, вместо легких какая-то хрень, названия которой Виктор не помнил, какое-то производное от слов "ахинея" и "трахать", трахинея, что ли, какая-то или трахтея. Очень, кстати сказать, это словечко всех совещантов тогда развеселило… Так что дышат букашки весьма хитроумно, можно сказать, телом дышат, потому и не вырастают в нормальных условиях, что кислород внутрь тела пролезает с трудом. Называется это у яйцеголовых премудрым словом "диффузия". Но в воздуховодах-то совсем другое дело. Скорость движения воздуха там сумасшедшая, диффузия многократно ускоряется, а если просто по человечески, то ветер в воздуховодах буквально загоняет им в тело кислород. Вот они и растут. Как на дрожжах.

Тогда, на совещании, обсуждалось резкое падение воздухообмена в нескольких шахтокварталах Западного сектора. Чтобы люди стали задыхаться, до этого дело, естественно, не дошло. А вот промышленность и особенно гидропоника, которая воздух жрет тысячами кубометров на ферму в день, просто взвыли. Сперва-то грешили на Старую Даму, а когда разобрались, то оказалось, что это как раз мутанты – пауки просто-напросто перекрывали воздуховоды своими сетями. Сети собирали на себя всю дрянь, которую засасывало в воздуховод, и, в конце концов, затыкали его чуть ли не как пробки.

Представить себе паука, пищей которому служат не мухи, а крысы и прочая подобная живность, было жутковато. Слава богу, эти пауки жить могли только в воздуховодах. Совершенно не понятно было, кстати, как это они охотятся на крыс? Крысы в воздуховод не полезут, дуры они, туда лезть, да и что бы им там делать? А для пауков выходить в обычные штольни, что для людей нырять… нырять?.. а почему бы и нет? Вон, дельфины всякие еще как ныряют за рыбой, жрать захочешь – нырнешь. Правда, если охотясь на крыс, пауки "ныряют" во всякие там штреки и штольни, нахрена им тогда сети? Кого они в эти самые сети станут в воздуховоде ловить? Скорпионов, что ли?

За несколько часов движения они забрались уже довольно высоко и находились, как понял Виктор из разговора парней, уже где-то близко к выходу. Похоже, именно эта, верхняя часть шахтоквартала, уже отстроенная и практически подготовленная к заселению, больше всего пострадала при конфликте. Cтены воздуховода были покрыты трещинами, в них зияли огромные щели, местами плиты выпирали внутрь вовсе уже безобразно и кошмарным образом, а в одном месте в воздуховоде зияла преогромная дырища, в которую их машина при всей своей расхлябности могла бы проехать безо всякого труда. Двигались они быстро, дыру проскочили за какую-то секунду, но хаос и дикие разрушения, которые Виктор успел за это время рассмотреть, прямо скажем, выглядели более чем убедительно.

Скример затормозил так резко, что Виктор с размаху впечатался лицом в твердую, как кирпичная стена, спину Дюбеля. Наверное, он на какое-то время просто отключился, потому что когда способность соображать к нему вернулась, Дюбеля на сидении перед ним уже не было. Скример, потрескивая разрядами энерговодов, замер в неподвижности, Дюбель чуть ли не висел на плечах у Стратега, головы у обоих парней были задраны кверху, и оба они напряженно вглядывались в темноту воздуховода.

– … оно конечно, только это всем хреням хрень! – сдавленным голосом говорил Дюбель. Виктор, как и парни, задрал голову и тоже увидел это. Нет, – сказал он себе, – такого не может быть. Пауки живут поодиночке. Одна штука на паутину. Так пауки не живут.

Огромный мешок из паутины – гнездо, что ли? – когда-то, очевидно, был растянут от стены до стены. Но одна из плит, к которой он был прикреплен, вылетела из воздуховода к чертовой матери, так что сейчас мешок висел вдоль другой стены буквально на честном слове. Взрывом, небось, шарахнуло, а может, уже и после обвалилось. Мешок был весь облеплен многоногими тварями настолько кошмарного облика, что принимать их за пауков сознание отказывалось. Напрочь. Твари торопливо вытаскивали из мешка большущие белые шары, наверное, яйца, и куда-то волокли их, а на смену тут же являлись новые твари, и тоже лезли в мешок за шарами. Процесс шел непрерывно и очень быстро.

– Стратег, живее, рвем когти, пока не засекли! – возбужденно прошипел Дюбель.

– Поздно! – в полный голос проорал Стратег.

Пауки с яйцами вдруг куда-то пропали. Твари забегали по мешку, потом сбились в кучу, будто советуясь, и стремительно разбежались по стенам, как бы окружая… при этом они – казалось Виктору – поблескивали на скример маленькими, злющими, красными глазами… хотя как бы это он разглядел на таком расстоянии? И тут вдруг один из пауков прыгнул на скример. Энергия, хлеставшая с энерговодов, разорвала его в клочья, но он успел плюнуть… ну да, иначе это и не назовешь, именно плюнуть в скример сгустком какой-то дряни с витаминный шарик величиной. Сгусток смачно шлепнулся на прозрачный обтекатель скримера, и Виктор с ужасом увидел, что обтекатель в этом месте тут же потемнел и подернулся сеткой мелких трещин.

Как будто по сигналу, пауки набросились на скример со всех сторон – сверху, с боков и даже снизу… когда они успели там оказаться? Они гибли десятками, но плевки их градом сыпались на машину. Обтекатель на глазах терял прозрачность и, казалось, вот-вот должен был рассыпаться к чертовой матери.

– Дюбель, гранаты, – орал Стратег истошным голосом. Дюбель, не заботясь о прицеле – какой тут, к чертовой матери, прицел? – шарахнул игольчатой в божий свет, как в копеечку. От раскатистой череды взрывов у Виктора заложило уши, и на мгновение ему показалось, что от мельтешения мириадов игл померк свет.

– Кумулятивной, быстро, – скомандовал Стратег, – влево, над трещиной, держись, братва!

И вот тут-то вокруг началось сущее светопреставление. Слева на стене вздулся до нестерпимости яркий огненный шар, а стена воздуховода, и без того державшаяся на честном слове, рухнула, к счастью, в основном, наружу. Взрывная волна подхватила скример как пушинку, и со страшной силой шмякнула его о стену, сокрушая стержни энерговодов и корежа гондолу. Неконтролируемый поток энергии хлынул из разломанных энерговодов с такой силой, что скример, будто ракета, а точнее, как проткнутый иголкой воздушный шарик рванулся в противоположную сторону, и через свежеобразовавшийся пролом вылетел из воздуховода наружу.

– Бюллера, Бюллера страхуй, – орал Стратег, терзая бесполезный пульт управления.