– В ее собственном теле, конечно же, не подпустит, – Координатор согласно покивал головой. – Когда я говорю – нет цены, я имею в виду ее фант, тело мне без надобности, тело у нее – тьфу. А если мы подведем ее к Рексу вот в этом теле? – Он пробежался пальцами по клавиатуре и с победительным видом ткнул пальцем в экран инфора.

На экране возникло изображение коридора, как две капли воды похожего на тот, в котором Эни, еще будучи старой перечницей Лайзой, некогда через прозрачную стену выбирала себе донорское тело. Изображение развернулось, укрупнилось, наезжая на экран, стена исчезла, и… Эни невольно вскрикнула. В камере, вжавшись в угол и обхватив руками прижатые к груди колени, прямо на полу сидела Сурия Бюллер, уставившись в противоположный угол камеры неподвижными огромными глазами.

– Перед самой своей смертью там, на Азере, твой камердинер выполнил совет, который ты ему дала, и украл-таки эту девку. Впрочем, он и до твоего совета к ней приглядывался. Роскошное тело, да еще и контакторы. Полезный был тип, твой камердинер. У меня в чистилище сидит его фант. Вот, подумываю, не подарить ли ему шанс на еще одну жизнь?

– Где-где сидит?

– Э-э… Не бери в голову. Потом разберешься в хитросплетениях нашего здешнего существования.

– Я не поэтому ему советовала, – возразила Эни. – Подумаешь, тело… контакторы… Эта сволочь была любовницей Рекса. Потом-то между ними черная кошка пробежала, но у каждого на морде было написано, что у них – чуйства.

– Ревнуешь? – усмехнулся Координатор.

–Я?! – с горячностью чуть ли не заорала Эни, но, наткнувшись на его иронический взгляд, улыбнулась смущенно и призналась: – ну, может быть, самую малость. Он, видишь ли…

– Не смущайся. Я все понимаю. Эти твои гвардейцы неплохи, но, естественно, я полагаю, с Рексом никакого сравнения не выдерживают даже вместе. Отменное тело. Впрочем, перефразируя одного древнего приматского философа, можно сказать, что секс есть смысл, цель и способ существования белковых тел, – Координатор извернулся в кресле и потрепал Эни по колену, – так что под этим телом ты еще, пожалуй, имеешь шанс оказаться. Даже, пожалуй, наверняка окажешься.

– Под Рексом?!

– Кто говорит о Рексе? – удивился Координатор. – Я говорю о теле, а не о Рексе.

– Ах, вот оно что, – протянула Эни.

– Именно, – улыбнулся Координатор, и вдруг спросил: – Кстати, давно хотел полюбопытствовать, вот ты Ольгерда пустила в расход. Тебе его ни капли не было жалко?

– Кого? – поразилась Эни. – Ольгерда? С какой стати мне жалеть этого болвана? Ах, вот ты о чем… так не я же его рожала, его произвело на свет тело старой перечницы Лайзы, а не мое. Сыночек, прости господи!

Координатор с задумчивым видом покивал головой.

– И вот еще. Ты получила тело готового инта. Ты долго привыкала к этому телу, или сразу же заделалась интуитивисткой хоть куда? И насчет боли в позвоночнике, сильно она тебя мучила?

– Интом я стала, конечно же, не сразу. Я долго просто не понимала, что со всем этим делать, с контакторами и вообще. Нет-нет, понимание и особенно умение пришло не мгновенно. Что до боли, это очень специфическая вещь. Тому, кто не испытал, не объяснишь, ты уж извини. К ней привыкаешь. Ее даже ждешь. Это как бы сигнал, что ты развиваешься, совершенствуешься. Это как месячные… впрочем, ты мужик, ты этого тоже не поймешь. Когда боли долго нет, даже нервничать начинаешь.

– Терпеть боли не могу, – пробормотал Координатор себе под нос. – С детства.

Эни удивилась.

– Да нет в ней ничего такого уж особенного. Рожать куда больней. Ну а не можешь… не хочешь терпеть, – поправилась она, – так и не терпи. Вели высоколобым придумать обезболивающее. А нельзя лекарство, так аппаратуру какую-нибудь.

Координатор оживился. Видимо, он так свыкся с мыслью, что интуитивизм неотделим от боли, что мысль об аппапратуре просто не приходила ему в голову.

– Может быть, может быть. Почему бы и нет? Но вернемся к нашим баранам. Да. Вот в теле этой самой Сурии мы Рексу фант твоей стервочки и подсунем.

– А натаскать-то ее сумеем? Сурия – та еще штучка. Интеллектуалка, и даже того хуже. Причем, заметь, несмотря на весь свой зеленый демократизм, аристократка высокомерная надменная из нее так и прет.

– Не знаешь ты мужиков, дорогая, при всем твоем немалом опыте, – покровительственно усмехнулся Координатор. – Что ли она Рексу нужна для прогулок и бесед философской заумности? Для этого у него есть разные Кулакоффы и прочие профессора. Нормальная мужская реакция на эту стервочку такая: насадить ее на кол, да так, чтобы кончик оного изо рта высунулся. Как только Рекс ее увидит, сразу же потащит в постель. Чтобы трахать, трахать и трахать во все дырки. Вот во время оргазма она его и прикончит.

Эни изо всех сил старалась не показать, насколько ее покоробила вульгарность человека, которого она как-то уже привыкла полагать Правым Всегда.

– Я их обоих прекрасно знаю. Ей один на один Рекса никогда не прикончить, даже если свяжет его или к койке наручниками прикует. Сам подумай, сможет ли какая соплячка прирезать элефанта, пусть и связанного? А Рекс еще и инт. Оргазм, фигазм! Он будет знать про это ее желание убить раньше, чем она сама его осознает, уверяю тебя.

Координатор картинно вздернул бровь.

– Ну, что ж. Работы по созданию киллера для Азерски ведет мой Советник от Науки. Отправляйся к нему, проведи… э-э… ревизию. Заодно передай фант твоей хакерши, пусть использует. Вот тебе, кстати сказать, прекрасный случай проверить дар твоего собственного предвидения. Устрой соответствующий эксперимент. Так сказать, полевые испытания киллера – клона этой девки Бюллер с инсталлированным в него фантом хакерши. Научнику скажешь, я распорядился клонбоди не жалеть и биопов на роль Рекса подобрать покрепче. Результаты доложишь.

Эни встала.

– Нет-нет, не спеши. Я хочу с тобой обсудить еще один вопрос. Я хочу знать, всем ли ты довольна в своем новом теле.

Эни на секунду замялась, но тут же поспешно зачастила:

– Да, о, да, конечно! Я даже не сказала тебе спасибо, кажется? Так это я одурела от счастья. Это я просто от одурения, а не от…

–Я тебя ни в чем не обвиняю, тем более что ты меня благодарила, и очень даже пылко. Просто мой ментоскопист говорит, что тело, которое я тебе дал, имеет в твоих глазах один существенный недостаток. Твои конечности биомеханические, так что в тебе наличествует некая доля… э-э… транслюдии. Конечно, не как в киборге, которые киборги есть крайняя степень, поскольку органического тела не имеют вообще. Но в твоих конечностях нет органических нервов, одни электронные цепи. Они лишены эрогенных зон, и это, конечно, недостаток, причем не только в твоих глазах. Отнюдь. Да и волосы вот тоже…

Эни криво усмехнулась.

– Нельзя иметь все. Ты дал мне молодость, красоту, здоровье, новую личность.

– Прекрати болтать глупости, – нетерпеливо перебил ее Координатор. – Ты хотела бы вернуть себе эрогенные зоны на конечностях, в кожу под волосы, ну, и все такое? Да или нет?

– Да, – тихо прошептала она.

– Зайди к моему ментоскописту. Велишь ему обследовать себя и взять кровь для клонирования. Быстро не обещаю, но для следующего воплощения прикажу изготовить для тебя полноценную копию с этого твоего тела. Полноценного клона, сама понимаешь, можно изготовить с любого инвалида, даже если он не чуточку биомех, как ты, а на сколько угодно процентов. Транслюдия это все-таки не постлюдия.

– Чего-чего?

– Не чего, а что. Чего – это родительный падеж от слова что. И употребляется, главным образом, с отрицанием: "ни чего", поняла?

– Да-да, конечно. Но причем здесь постлюдия? Постлюдия – это же что-то из музыкального шоу-бизнеса, ну там, прелюдия, интерлюдия… когда фьютят всякую музыку и вообще.

– Ну, приматы, ну… это что то! Никакого представления о собственной культуре, и вообще! Разве словами транс и постлюдия… э-э… используют только лабухи? Это термины из науки. Из эволюции. Транслюдия – это когда эволюционные изменения накапливаются в отдельных, так сказать, персоналиях, но еще окончательно, как бы это, не у всех, словом. А постлюдия… Здесь тонкая игра слов, поскольку слово означает следующий за транслюдией этап, когда изменения уже на генетическом уровне. По наследству, понимаешь? Хотел бы я уверенно знать, что представляет собой ваш Рекс – транс или уже постчеловека? Очень может быть, что и пост…

Эни озадаченно похлопала ресницами и покопалась пальцем в затылке… что-то тут было, воля ваша…

– А дальше? – спросила она, чтобы просто не молчать. – Какой будет следующий этот самый этап этой самой эволюции?

– Следующий этап – это Бог. Бог! Но мы отвлеклись. Иди прямо сейчас, ментоскопист получил все необходимые распоряжения. Но учти, хотя твое новое клонбоди не будет иметь сегодняшних недостатков, оно, естественно, окажется лишено и всех достоинств биомеха, хотя бы, к примеру, твоей теперешней физической силы и неутомимости.

Эни вскочила и, не прощаясь, опрометью помчалась к диафрагме портала.

– Стой, стой, подожди минутку.

Эни, будто споткнувшись, замерла на месте и медленно повернулась.

– На Азере тебе, похоже, сильно досталось. Когда раскрутишь с ревизией у научника, можешь отдохнуть на Земле. Я предоставляю в твое распоряжение одно из своих земных поместий. Лайвадию. Располагайся со всем… э-э… с максимальными комфортностями. И, как ты выражаешься, оттягивайся на всю катушку. Попутно сделаешь для меня еще одно дело. Попробуй разобраться, как Рекс Азерски сумел провернуть с разгромом тамошней лаборатории. Он способен и дальше… боюсь, что именно он подсунул мне Шульца. Мои люди в Корпусе докладывают, что между ними, я имею в виду Азерски и этого Шульца, отношения чуть ли не сплошной вась-вась. А тут, как на грех, и еще один их общий дружок прорезался, некий Кулакофф. Такая гремучая смесь, знаешь ли, сделает как детей приматов и покруче Фукса. Я распорядился, чтобы всю необходимую информацию тебе предоставляли по первому требованию, каким бы индексом секретности она ни обладала.

Эни кивнула головой и пулей вылетела из рума.

Координатор с ленивой, чуть презрительной улыбкой проводил ее глазами и, не успела диафрагма схлопнуться за нею, вызвал по инфору ментоскописта.

– Встречай. Ты помнишь, что обязан сделать? Любовь должна не просто проявиться или, там, усилиться. Она у нее должна быть стойкая, слепая и абсолютно… э-э… без рассуждений. Все мыслимые блоки поставь.

– А как насчет страха? Другим Ваше Сиятельство приказывали поставить еще и страх ослушания.

– Если бы мне нужно было, чтобы она боялась, я бы тебе сказал. Я тебе говорил про страх?

Ментоскопист испуганно сжался, но все-таки нашел в себе силы продолжить.

– Она сильная интуитивистка, ваше Имперское Сиятельство. Она может понять, в конце концов, что любовь эта инсталлированная.

– Чтобы у нее и мыслей таких не появлялось. Не приведи тебе господь… тем более, что господь – это я. Шкуру спущу.