На Парвус Медея вернулась расстроенная и обеспокоенная. До этого она долго блуждала по улицам Внешнего города. Чуть в лоб не столкнулась с бегущими апперами. Любопытство не дало ей пройти мимо. Они привели ее к двум трупам. Медея не была уверена, что эти люди погибли от рук Пса. Но чутье подсказывало, что он заметил возобновившуюся за ним слежку и устранил опасность, пока те не доложили о нем своему боссу.
Переодевшись в обычную одежду, Медея долго сидела на полу в штабе. Она не хотела возвращаться в академию, но не знала, куда еще податься. Она вертела серебряную подвеску и размышляла, хватит ли этого, чтобы предъявить Лою. Раздражала мысль, что он с этой подвеской может быть никак не связан. «Если бы мне удалось поговорить с Псом, то я узнала бы у него насчет Грязного», – крутилось в голове.
Медея не хотела признаваться себе, что просто беспокоится за жизнь Пса. Ощущение, что они серьезно поссорились из-за ее маленькой лжи про подвеску.
«Как ребенок. Ушел и ничего не сказал! Мог бы хоть попрощаться». Из-за его молчаливого ухода Медея не понимала, увидятся ли они еще.
Живот проурчал. Она мало того, что не ела миллион лет, так еще и не купила еды на рынке, будучи занятой поисками следов мясника, Пса или Хакки. Медея поднялась. Сидеть и страдать смысла не видела. Набросив на голову капюшон, она вынырнула в холл.
– Поесть не хочешь? – поинтересовалась Медея у пожилой проститутки.
Кларисса выпустила дым изо рта и кивнула. Через десять минут поручение встречать клиентов было передано новенькой черноволосой девушке.
Медея с Клариссой потопали на рынок трущоб. Всю дорогу Медея морщила нос. Запахи, по мере приближения к торговым лавкам, стояли не самые приятные.
– На моей памяти ты впервые покинула притон в выходные, – сообщила свои наблюдения Медея
Ее под локоть держала Кларисса:
– Клиентов стало меньше, нужно узнать, что держит их на этих вонючих улицах.
Медея рассмеялась.
Кларисса возмутилась ее радости:
– Это не шутка, то ли мужики все поумирали, то ли вдруг решили хранить верность своим женам.
– Может, твои девушки плохо работают? – выдала Медея подкол.
За это она получила подзатыльник.
– Поговори мне тут, – процедила Кларисса. – Я в них уверена. Тут дело в другом!
– Неужели считаешь, что мужчин насильно удерживают дома, не пуская в притон за деньги полапать женщин или спустить весь семейный бюджет на яд? – Медея наигранно возмутилась: – Вот же негодяйки их жены!
Второй подзатыльник сопровождался смешком, который Кларисса не сдержала. В хорошем расположении духа двое оказались в толпе. Цветные плащи мелькали с разных сторон, захватывая в поток идущих за едой. Медея потянула Клариссу к более-менее сносному запаху выпечки.
Лепешки, лежащие на каменном прилавке, выглядели отвратительно. Их словно поваляли в грязи, и лишь после этого разогрели и выставили на продажу. Кларисса завела разговор с торговцем, выясняя ненароком, не было ли недавно полицейских облав. Медея не слушала. Ее взгляд бегал по рынку в поисках еды получше.
Внимание привлек человек в широком капюшоне. Из-за собравшихся вокруг людей Медея не видела, на чем он стоит, но тот возвышался над слушающими. Обступившая его толпа внимала каждому слову. «Непривычно тихое сборище для такого количества народу», – подумала Медея.
Любопытство не дало устоять на месте. Ноги понесли к человеку, вещающему что-то. Кларисса остановила Медею, купила две лепешки и проворчала тихо:
– Погоди, тоже хочу послушать этого сумасшедшего.
Она сунула еду Медее. Та вежливо отказывалась.
– Ешь давай, все тощее становишься, – прохрипела Кларисса.
Медея брезгливо разглядывала лепешки. Даже прессованные тараканы выглядели аппетитней, чем эта еда. Сдавшись, она приняла пищу, оплаченную Клариссой. Привыкшая есть быстро, чтобы не тратить время попусту, Кларисса откусила лепешку прямо на ходу, пока они приближались к человеку в капюшоне. Медея, так и не притронувшаяся к лепешке, и жующая Кларисса встали сбоку от слушающих. Человек, возвышающийся на камне, медленно развел руками и произнёс:
– Наши помыслы определяют, какие мы люди и куда попадут наши души после смерти. Создатель, он все видит! Все наши дела! Следит за людьми безотрывно, но взор его не всесилен. Под землю он проникнуть не может, оттого здесь множится грязь! Поэтому на помощь нам он послал Пророка, чтобы мы стали лучше, чище!
Кларисса с Медеей переглянулись. По мнению Медеи, грязь множилась, потому что люди не убирали за собой мусор, а чтобы быть чище, нужно мыться, чем жители трущоб часто пренебрегали.
Немного послушав речь человека в капюшоне, Кларисса, доевшая лепешку и вытершая руки о плащ, махнула Медее на переулок, ведущий обратно в притон. Медея покосилась на говорившего непонятные вещи человека, затем пробежалась взглядом по толпе. Все настолько внимательно слушали, что на ее блуждающие по чужим лицам красные глаза никто не обратил внимания.
Это выбивалось из обычной реакции. Медее казалось, что сбрось она сейчас плащ, никто на нее не посмотрит.
– Его светлый лик поможет нам пройти сквозь тьму вместе. Никто вас не осудит за прошлое, но Пророк подарит вам будущее!
Дальше двое, пришедших на рынок поесть, не слушали. Кларисса с Медей удалялись от толпы.
Скрывшись в переулке, Медея недоумевала:
– Что еще за Создатель? И Пророк?
Кларисса неодобрительно покачала головой:
– Есть люди, что отрицают эволюцию и верят, что нас создал высший разум. В архиве об этом почитаешь, когда получишь хорошую должность в цитадели.
Медея старой проститутке про свои планы особо не рассказывала, но не удивилась, что та догадалась самостоятельно.
– Не рассказывай мне про цитадель, – тихо произнесла она, прижимаясь поближе к Клариссе.
За разглашение информации из цитадели следовало наказание. От большого штрафа до тюремного заключения. Все зависело от серьезности данных, переданных третьим лицам. Даже сотрудникам нельзя делиться между собой информацией, связанной с их работой, если на это специально не выдали разрешение сверху. Об этом всем Медея узнала во время обучения в академии. Стало понятно, почему Силия никогда не рассказывала о своей должности.
Клариссе же эти правила были известны. Бывшая работа врачом и проживание во втором секторе в прошлом подразумевали нахождение на должности в цитадели.
– Детка, если меня в таком возрасте накажут за то, что я тебе рассказала о существовании религии, когда та уже появилась на улице, то правительство лишь обречет налогоплательщиков кормить лишний рот.
– Религия, – протянула Медея новое слово. – Это как вера?
– Не совсем, но очень похоже. Верить ты можешь во что угодно просто так, а у религии есть законы, за несоблюдение которых можно получить наказание.
– А кто наказывает? – хмурясь, поинтересовалась Медея.
– Религиозные фанатики, кто еще, – ворчала Кларисса.
Погрузившаяся в раздумья, Медея не заметила, как они вернулись в притон. Вывеска «У мамочки», начерченная на плотной мешковатой ткани, свисающая над входом, вернула в реальность.
– Ты почему не съела ничего? – указывая на лепешку, спросила Кларисса.
Медея перевела взгляд на еду и поморщилась.
– Она грязная какая-то, повар ее что по полу валял?
Кларисса звонко рассмеялась и забрала еду себе:
– Избаловала тебя хорошая жизнь. Глядишь, совсем от трущоб отвыкнешь. Оно и к лучшему, нечего тебе здесь делать.
Медея недовольно потянулась к лепешке в попытке доказать, что она совсем не изменилась за время проживания в чистых районах Парвуса. Кларисса цокнула языком и остановила ее:
– Ну и зачем?! Иди домой и поешь нормально. Нечего стыдиться приличной жизни. Никто в трущобах не хочет есть эти лепешки, у них просто выбора нет, а у тебя есть.
– Но ведь я случайно там оказалась, а могла и в трущобах жить, – возразила Медея.
– Но ведь не живешь. Да и в трущобах люди по-разному живут. Не все так питаются.
Медея сощурилась:
– Так и ты хорошо зарабатываешь, зачем тогда лепешки эти ешь?
– Перебои в поставках яда, а жить в минус я не люблю, – деловито сообщила Кларисса. – Вот и приходится экономить, пока торговля не возобновится.
Укол совести в груди Медеи был болезненным. Она старалась сохранить нормальное выражение лица. В штабе на полке холодильника лежали две пробирки с ядом.
Медея неловко переступила с ноги на ногу и уткнулась взглядом в каменную стену. Она не хотела продавать яд никому, кроме аптекаря, но совесть душила. В конце концов, Кларисса не чужой человек, и не хотелось, чтобы та голодала.
Медея обреченно вздохнула перед тем, как пойти в штаб.
– Не нужно, – остановил сиплый голос. Медея перевела удивленный взгляд на Клариссу. Та продолжила: – Детка, не сто́ит помогать, если тебя после этого будет мучить совесть. Поганая помощь получается. – Кларисса подмигнула. – И поешь нормальной еды. Будешь нищей, – будешь плохо питаться. А пока возможность есть, пусть организм копит полезности. Но лучше всегда нормально питайся.
Кларисса по мере наставлений оказывалась все дальше. Она обворожительно улыбнулась на прощание и с лепешками скрылась за дверью притона.
Медея стояла на улице, глядя под ноги. Мимо проходили люди. От большей части пахло отсутствием душа в их домах. Раньше Медея этого не замечала так сильно. «Неужели настолько привыкла к хорошей жизни?» Ей было противно от самой себя. Она знала, что многие в пятом секторе жили в бедности, а некоторые и за ее чертой.
– Какой уж тут душ, – сказала Медея себе под нос. – Им приходится есть эти уродливые лепешки.
Она хмурилась и топала к остановке. В кармане лежала серебряная цепочка. Хоть шел вечер шестого дня недели, и Лоя в академии не должно быть, но Медея переживала о будущей встрече.
В академии она не встретила ни Юнии, ни Нила, ни Лоя. Судя по всему, те вернулись с «Калейдоскопа» только на тест, а затем в выходные разошлись по делам.
И все же, ночь Медея провела беспокойно. Она ругалась на себя, что вместо обдумывания, как отвязаться от Лоя, она придумывала, как помириться с Псом.
Медея проснулась от настойчивого стука в дверь. Включая свет, она хмурилась сквозь отступающий сон. Чувствовала себя достаточно выспавшейся. Кому она понадобилась в последний выходной, Медея не знала. Лишь надеялась, что это не Лой.
Дверь она открывала без энтузиазма, стоя в пижаме. Голубые глаза неизвестного уперлись в Медею. Мужчина в белой форме перевел взгляд на планшет.
– Медея Хоув? – равнодушно уточнил прибывший.
Она кивнула, не понимая, для чего неизвестный пришел. Появилось нехорошее предчувствие.
– Прошу пройти за мной, – сказал мужчина, сразу начиная движение.
Медея недоуменно высунула голову в коридор, следя взглядом за удаляющимся мужчиной. Прежде чем идти куда-то с неизвестным, она собиралась одеться. Мужчина остановился и, словно ему было лень полностью оборачиваться, бросил через плечо:
– Я не намерен вас ждать. Если вам плевать на ваше будущее, то можете не идти.
Медея на секунду опешила от прилетевшей грубости. Все же вышла в коридор. Судя по освещению, было раннее утро. Почти все учащиеся, оставшиеся в выходные в академии, еще спали. По длинному коридору Медея с неизвестным шла без посторонних взглядов.
Она напряженно всматривалась в спину человека, ведущего ее в непонятном направлении. Один светлый коридор сменился другим, затем двое вновь повернули. Металлическая дверь, возле которой они остановились, отъехала. Множество взглядов с любопытством направились на Медею. Она сложила руки на груди. В пижаме вдруг стало холодно и неуютно.
Большинство из присутствующих в комнате Медея узнала. За металлическими столами сидели преподаватели. Дальняя часть помещения напоминала рабочую зону, где они могли готовиться к лекциям, а у двери стояли светлые диванчики. Рядом на столике чай и вода в свободном доступе.
На единственном кресле, у противоположной стены от входа, одиноко восседал седовласый мужчина. Бесцветные глаза бегали по экрану планшета. Он поднял их на вошедшую, а затем без интереса опустил обратно.
– Медея Хоув, на вас поступило много жалоб.
Медея улыбнулась. Она не была на лекциях с прошлого года и пересекалась с присутствующими только на еженедельном тесте и изредка в коридоре. Она молча, дожидалась, пока озвучат суть претензии.
Седовласый вздохнул и размеренно произнес:
– Вы исключены.
Из груди Медеи вырвался нервный смешок. Ситуация была слишком абсурдной, чтобы в нее поверить.
Седовласый вновь поднял взгляд от планшета:
– У вас час, чтобы собрать вещи, сдать браслет и покинуть академию.
Медея осмотрела людей, что пялились на нее. Некоторые из них отводили глаза. Включая преподавательницу по механике.
– И что я сделала, что меня решили исключить? – спросила Медея, уставившись на женщину, что нервничала больше всех.
– Я не обязан вам объяснять. Вы и сами с таким количеством нарушений должны догадаться, – проговорил седовласый, махнув небрежно на выход.
Медея прямо посмотрела на него:
– Вы уж объясните.
Она внешне спокойно встретила бесцветный взгляд. В душе же негодовала. Она сдерживала порывы отвешивать всем пощечины или кричать ругательства. Медея не представляла, что присутствующим пообещал Лой, но была уверена, что без его вмешательства не обошлось.
– Многократные нарушения дисциплины. Полное отсутствие посещаемости. Связь с зависимыми. Драки. – Седовласый почти шептал, словно боялся вслух делать столь громкие заявления.
– Никаких нарушений дисциплины не было. Лекции необязательно посещать, я изучала устав академии. Главное, сдавать вовремя тесты. Зависимому я лишь пыталась помочь выжить, это моя единственная связь с ним. Если за попытку не дать умереть одному из учеников меня выгоняют, то у меня большие вопросы к этому заведению. Драки с кем? Колотить людей в тренировочном зале – это часть тренировки. – Медея понимала, что все уже решено, но напоследок высказалась.
Она всегда оставляла шанс на удачу.
О проекте
О подписке