Глава 4

Проработать на шахте пришлось до конца месяца. Сначала весть о беглом студиозе всколыхнула посёлок, наставники прочёсывали его вдоль и поперёк, но людей здесь было много – пришлых, искателей удачи, наёмных работников в шахту и на выварку рассола, и Йан скромно затерялся в толпе. Слухи ходили самые невероятные. Йан узнал, что он украл главную реликвию Церкви, то ли Чашу с кровью Авы, то ли тиару Главы Совета наставников, изукрашенную драгоценными каменьями. После пары кружек пива Йан сам включился в игру и поведал, что студиоз этот – редкий уродец, карлик со шрамом через всё лицо, а драгоценность украл, чтоб купить любовь ведьмы.

За пятой кружкой сошлись на том, что ведьма съела незадачливого любовника и сделала из его черепа чашу для зелий.

Когда наставникам надоело тратить силы на пьяный бред, заставы на дорогах сняли, и Йан радостно простился с шахтой. Конечно, обольщаться нечего – о нём ещё не скоро забудут, но он и не собирался напоминать.

Новая одежда, судя по нашивкам, раньше принадлежала купцу, а судя по аккуратно заштопанной дырке на груди, купец расстался с ней не добровольно. Йан купил вещи на базаре с рук, у заросшего пронырливого мужичка, и теперь гадал, сколько неприятностей навлёк на себя, дважды облачившись в вещи покойных людей, причём умерших насильственной смертью. Верная мантия лежала в котомке, а котомка и сам Йан лежали на телеге, гружёной солью. Обоз шёл в Марцих – крупнейший город Ваймера.

Нимуанс был большой и сильной державой, Ваймер – маленькой и гордой, но входил в мощный военный союз соседей, поэтому между двумя странами уже пару десятков лет сохранялся мир, и торговля шла вовсю. Дорога была запружена всадниками и обозами. За воротами города Йан оглянулся и удивлённо заморгал: ему почудилась в толпе чёрная копна кудрявых волос.

«Чему я радуюсь, – мрачно подумал он, – эта колдунья, буде она жива, ещё попортит мне крови».

***

За городом, в глубоком урочище, поросшем тёмным лесом, в самом сердце бурелома, Йера забилась в шалаш. Она дрожала, но не от сырости. Трясущейся рукой достала из сумки грубо вылепленную глиняную фигурку размером с ладонь. Собралась с духом и дёрнула нить, ведущую через сердцевину фигурки, через воздух, землю, скалу, стены к крепкому черноглазому мужчине.

– Крес? Слышишь меня?

Фигурка шевельнула грубо вылепленными губами.

– Что у тебя? Нашла Грань?

– Она была у студиоза, я его поймала, но… На нас напали «жнецы», Крес… Он… ударил меня камнем и сбежал! Я провалялась в пещере два дня… Крес?

Долгое молчание.

– Кто кого ударил… неважно. Они схватили мальчишку?

– Что? А, нет. Он как сквозь землю провалился.

Молчание. Всхлипы.

– Я… я могу как-то искупить свою вину?

Фигурка скривила и так безобразное лицо.

– Разумеется. Продолжай наше дело, объезжай столицы всех сопредельных стран. Нам нужны маги. Много магов, мужчины, женщины, дети – все, кого найдёшь. Ищи. И мальчишку тоже.

– Слушаюсь, – прошептала Йера.

Негодник жив, она уверена, ей шепчут о том все нити земли. И он ещё попляшет. Простой смертный не должен обдуривать властителей сил земных и потусторонних!

***

Тидер скрючился над грубым деревянным столом, длинная неровная челка раздражающе лезла в глаза. Но некогда отвлекаться на мелочи. Донесения со всех концов страны перед ним: из кабаков и из замков, из дворцовых кухонь и купеческих домов, от бесталей и «пауков»… Но не это главное. О самом важном не пишут, лишь шепчут жарко на ухо, под большим секретом, немногим избранным, которым можно довериться. За две седьмицы его отсутствия интрига в Первом круге «пауков» стянулась в тугой клубок.

– Ульцих отказался объяснить Арестису, о чём говорил с королём? Это точно, Вальц?

Верный адъютант подобрался.

– Так точно.

– Это сказал тебе сам Арестис…

– Его секретарь Митьи и настоятель монастыря Священной Ивы присутствовали при разговоре и подтвердили подлинность этих слов.

– Надеюсь, ты их спрашивал не при Арестисе?

– Разумеется, нет!

Тидер выжал скупую улыбку.

– Вальц, ты лучший помощник, что у меня был когда-либо.

«Жаль только, что без Святой Искры. Но с этими беда… Как сказал философ Вевраг – норовят не только заместить, но и сместить».

– Подытожим. – Тидер встал, потянулся до хруста суставов и подошел к узкому окну в каменной толще стены. – Глава дознавателей Арестис – за нас, глава нимуанской Церкви Ульцих – против нас. Что он замышляет, догадаться нетрудно. Хочет ослабить влияние нашей партии через немагическую часть Церкви и светскую власть…

– Никогда не думал, что в Церкви может быть такой раскол, – сокрушённо вставил Вальц.

– Мы тоже.

Тидер задумчиво оглядел вид из окна. Кабинет на большой высоте, и узкого внутреннего дворика под окном не видать. Три ряда толстых стен каскадом опоясали Авс – твердыню Ордена Паука, его штаб, его сердце. Говорят, фундамент закладывали ещё букколийцы, и он обладает удивительными, неизученными свойствами. Должно быть. Даже в те древние времена, задолго до того, как все маги под крылом Церкви объединились в Орден, они уже много чего знали и умели.

Церковь объединила всех магов, чтобы они не злоупотребляли своей силой, а использовали ее на благо общества. Все, кто владеет Даром, либо состоят в Ордене Паука – либо являются отступниками и подлежат сожжению. И это правильно: великая сила влечёт великую ответственность. Об этом говорит их символ – паук, что очищает мир от вредных мошек. «Раздавим пауков!» – кричали ведьмы в магических войнах прошлого…

Укрепления возводились веками, разными поколениями властителей Церкви, поэтому вид крыльев Авса мог разительно отличаться цветом, формой окон и дверей, теснотой коридоров. Когда Тидер стал дознавателем, он выбрал кабинет в самой старой башне, с суровыми стенами безо всякой отделки и украшений. Зато здесь так и веяло мощью древности. Из этого окна шумная столица Лестеция видна, как на подносе – с серебристыми протоками и мостами Инкурсы, разрезающей город надвое, как лезвие режет пирог; со всеми королевскими дворцами, аббатствами, монастырями, пышными храмами, рынками, перепутанными нитками улиц и пестрыми жилыми кварталами. Крепость на самом высоком холме столицы словно парит над всем, как и должно Церкви-властительнице.

– Моя миссия была неудачной. Артефакт не найден. Студиоз, унесший его, исчез. С ним была ведьма, возможно, она завладела искомым, и она также исчезла. Никуда не годный отчёт.

– Вы неправы, – Вальц поднял руки, будто протягивая Тидеру решение. – Старец-колдун уничтожен! Опасного артефакта не обнаружили! Или он тоже уничтожен… И студиоз с ведьмой развеяны в прах! Вы успешно справились.

– Можно положить это на стол Арестису. Но те, кто копают под нашего главу, обязательно найдут в этом отчёте неточности, и используют их против него, меня, нас… Нет. Мы опишем всё как есть. И этот провал должен стать провалом Ульциха. Результатом его бездарного руководства. – Тидер прищурился, нашел взглядом острый сверкающий шпиль раззолоченного особняка Верховного Наставника.

– И тогда даже неудачи послужат на пользу делу! Гениально! – Вальц восхищённо следил за Тидером.

– Ульцих ещё поплатится за то, что предал Святой Канон, – сказал Тидер так мрачно, что Вальц невольно утих и съёжился.

Глава 5

Студиозы – племя, обитающее обычно в крупных городах. Также встречаются в окрестных полях этих самых городов; после учебы могут найтись при замках, Церквях, при короле, на службе у купцов – в общем, в любом месте, служащем оплотом культуры и цивилизации. Между этими оплотами они путешествуют по дорогам и трактам.

Йан трясся в телеге уже вторые сутки. Застава на ваймерской границе не обратила на парня никакого внимания. Стражники долго препирались с купцом о размере пошлины за обоз, наконец сошлись и покатили уже по ваймерской земле. Йан вздохнул свободней – может быть, в Ваймере от него отстанут. Хотя бы на какое-то время. Дознавательская служба у Церкви, конечно, общая во всех странах – теоретически. Но практически они всё равно не ладят, как и светские власти. В городе можно будет даже рискнуть и надеть снова мантию – универсумовское братство международное, прикрывает всех студиозов.

Но до Марциха ещё надо добраться. Приткнувшись между кулями с солью, Йан благодушно смотрел на сельские пейзажи. Поля, горстки домиков там и сям, перелесок над речкой, и снова поля… Совсем как в детстве. Правда, как и в детстве, жить и работать здесь совершенно не хочется. Тяжкий, неблагодарный труд, ежедневно-унылый, не то что пёстрая городская суета…

Впереди послышались треск, скрежет, ругань, и подвода остановилась. Возницы, сбившись в круг, так громко и смачно обсуждали ситуацию, что Йану даже не надо было подходить, чтобы узнать, что произошло: сломалась ось одной из телег, а единственный посёлок в пределах видимости – несколько дворов на горизонте.

– Посмотрим, Вершитель, для чего ты подкинул мне это испытание, – досадливо буркнул Йан, видя, что весь обоз сворачивает на обочину и лошадей распрягают. – Эй, Ладзь!

Седой возница телеги, на которой ехал Йан, оглянулся.

– Чего тебе?

– Мы что, надолго здесь?

– Ось так быстро не починить. Видно, ночевать тут будем. Ежели ты, конечно, не плотник.

– Я человек книжный, – вздохнул Йан, озирая поля вокруг. Издали были видны маленькие фигуры людей.

– Ну и что с вас толку, таких? На что оно пригодно, твоё ученье-то? – Ладзь за разговором умело распряг лошадей, стреножил. – Когда сеют, пашут – это я понимаю, дело, есть хотят все, хоть король, хоть писарь, хоть бедняк. Купцы ещё понятно, хоть и мошенники они все до едина…

Возница огляделся, дабы убедиться, что купец-хозяин обоза его не слышал.

– А умственность ваша – обман один, всё равно что ярмарочный балаган. Кричат много, а что делают – руками не пощупать. Разведи костёр хоть, что ли, к ужину.

– Я лучше пойду в деревню, поспрашиваю плотника, – Йан кивнул на домики. – Там и еды возьму.

– Тоже дело…

Ладзь застучал кресалом, а Йан подхватил котомку и побрёл через поле, молча негодуя. Не впервые в жизни он слышал такие разговоры. Конечно, пререкаться с человеком, который его везёт, глупо, и что он докажет тёмному работяге?

– Да учёному человеку самое главное в этой жизни доверено! – привычка репетировать диспуты крепко въелась за годы учёбы, и Йан спокойно обращался с речью к молчаливым полям и небесам, к прыснувшему из-под куста зайцу и певчей птице. – Вершитель дал нам слово, чтобы нести мудрость людям, разгонять тьму невежества и строить храм истины в людских душах! На что мы пригодны… Кто больше всего знает о той же самой земле, из которой всё растёт? Мы! Кстати, о земле…

Йан выудил из котомки истрёпанный лист, рассмотрел и сунул обратно. Его карта заканчивалась аккурат по границе с Ваймером. Спешно нужна бы новая, но где взять? Йан критически осмотрел кривобокие домики, расползшиеся по холмам, и направился к невысокой деревянной церквушке. В таких местах единственный грамотный человек обычно – местный наставник.

В полутёмной церквушке ароматно пахло смолой и травами. У входа сидя дремал тощий мальчик-служка. Йан тряхнул его и сразу перешел к делу:

– Мне нужен наставник, где я могу его найти?

– В город уехал, к больной тётке. За три дни вернётся. А вы кто?

– Купец. Обоз у нас… – Йан спохватился, что в таких случаях не молятся, а работают. – А плотник у вас есть? На дороге обоз стоит, в телеге ось сломалась.

– Не, плотник надысь помер, покоя ему при Вершителе…

– На всё воля Его… А у вас карта есть?

– Карда? Не… – служка опасливо покосился на Йана. – А чё это?

– Карта! Рисунок места, где вы живете… – Глаза мальчишки не спешили проясняться пониманием, и Йан разозлился. – Где нарисована ваша страна, города, посёлки, леса… Ты когда-нибудь в жизни карты видел?

– Не… – тупо сказал мальчик, пялясь на Йана уже с опаской. – Дьяволицких штучек не держим.

– Молодцы…

Йан хотел плюнуть в сердцах, но спохватился, что в церкви за это точно сожгут, и просто от души попотчевал недобрым словом темную и необразованную провинцию.

Выйдя из церкви, он спохватился, что так и не спросил о названии села, но возвращаться не стал, побрел среди оград, вяло размышляя о честности ваймерских крестьян. Возможно они, не чета нимуанским, не растаскивают дорожные указатели на дрова, не соблазняются мелочной выгодой заманить в свое село путника, сбитого с толку и вместе с ценными советами продать ему что-нибудь. Зачастую от щедрости покупателя зависело, по хорошей ли дороге он отправится или через волчью чащу. Но надеяться на подобную честность Йан не рискнул бы.

Ветер, гулявший над полем, донес обрывок звонкой девичьей песни. Йан глотнул воды из фляги, прикинул, что где голоса – там и целые девушки, и решил потратить остаток сил, двигаясь в их направлении.

За домами пошли низенькие общинные сараи, за ними пышные стога, а за ними и певунья.

Все неприятности разом вылетели у Йана из головы. Да и вообще все мысли.

Возле воза стояла статная девица, и, ловко орудуя вилами, перебрасывала на него сено из стога. У девицы были сильные руки, пышные волосы медового цвета, навевавшие мысли о пасеке и гудении пчел… И округлости столь значительных масштабов, что Йан засомневался – если ее обнять, сможет ли он сомкнуть руки у нее на спине? Эту задачу совершенно необходимо было проверить на практике, и Йан, подойдя поближе, заговорил:

– О прекрасная дева, подскажи, как называется та деревня, которую ты сейчас озаряешь сиянием своей красоты?

Девушка заливисто рассмеялась, но ответила:

– Лопушки это. А почему ты так чудно говоришь?

– Я сказал то, что увидел, – долго плести велеречивые фразы Йану было скучно. – А как тебя звать?

– Биантарина, – девушка снова ухватила вилы, с такой энергией, что Йан даже попятился, и вонзила их в стог. – По-простому – Бина, значит.

– А меня Йан.

– Ты откуда такой чудной?

– Я странствую… – Йан запнулся, глядя на бюст, которому позавидовала бы любая придворная красавица.

– …в поисках драконов и подвигов? Знаем, проходили, – насмешливо сказала Бина. – А в итоге находят драку в трактире и ящериц овраге, куда героя после драки выкинут.

– Еще чего, – обиделся Йан. – Драконов не существует, это любой образованный человек знает. А подвиги… Мне их и так хватает.

Видимо, он сказал это таким тоном, что Бина поняла: не шутит.

– Случилось что у тебя? – сочувственно спросила она, опираясь на вилы.

Йан махнул рукой. Не рассказывать же, что на родине его обыскались. Напугает еще девчонку.

Он вздохнул и зашел с другой стороны:

– А кому ты грузишь сено?

– Так господину нашему, – Бина махнула мощной дланью в сторону, где смутно виднелся замок.

– Может, помочь тебе?

– Сиди уж, болезный.

Воспользовавшись моментом, Йан сбросил котомку на землю и растянулся на стогу.

– А не едет ли у вас кто-нибудь по Ваймерскому тракту? Мне бы подъехать.

– Только завтра уже, с рассветом. Ну-ка вставай!

Йан не дрогнул перед вилами:

– А не встану.

– Я кому сказала!

– Мне, бедному студиозу, который обречен ночевать в холодном поле. Лучше я буду заколот прекрасной девой.

Бина снисходительно усмехнулась и принялась загребать сено с другой стороны.

Солнце медленно тонуло в пыльном жарком мареве на горизонте. От теней повеяло лёгкой прохладой, но Йан прикинул, что ночка выдастся тёплая, и решил не проситься на ночлег в душный крестьянский дом. Бина же засобиралась – закинула вилы на плечо, оглядела напоследок стога, и в крайнем снова увидела хитрого улыбчивого паренька.

– Прекрасная дева! Не сжалишься ли ты над бедным путником, не вынесешь ли ему чуток хлеба?

– Вынести вынесу, но слова свои чудные можешь не тратить, – Бина нацелила вилы Йану на грудь. – Тронуть меня даже не пытайся.

– Ого! – Йан пригляделся к лицу девушки, озарённому последними лучами солнца, и оттого ещё более румяному. – Понимаю, охочих много… Не бойся, я только по согласию! Сам не люблю, когда на меня наскакивают малознакомые женщины и что-то требуют!

Девушка хохотнула и ушла, но вскоре вернулась с хлебом, крынкой молока и пареными клубнями. Пока её не было, Йан интенсивно размышлял, и теперь, щедро поблагодарив, спросил:

– Бина! Я понимаю, когда пристаёт кто попало, это неприятно. Ну а если по любви? Неужто если придёт человек с открытым сердцем, ты и на него вилы наставишь?

– Ежели любовь, так он не на сеновал придёт, а к родителям, свататься. – Бина поколебалась, но всё-таки села рядом. Вил при ней уже не было, и Йан поздравил себя с маленьким успехом. – Чтобы честную девушку не обижать.

– А вот если бы я пришёл свататься – согласилась бы? Вдруг Вершитель не случайно нас свёл?

В сумерках уже трудно было разобрать выражение лица, но голос девушки звучал насмешливо:

– И кто ж ты такой? По говору слыхать – из Нимуанса. Если у тебя есть там дом, чего тут забыл? Я хочу, чтоб был дом, и детки, а не за проходимца какого.

– А если деньги и должность хорошая? Дом купим.

Бина откровенно развеселилась.

– Вот когда заработаешь свои деньги, тогда и приезжай. Только поспеши, ежели хочешь деву получить – у нас господин право первой ночи затевает.

– Н-да, на этого вилы не наставишь…

– Так что бывай, путник. – Бина встала, щедрым силуэтом загородив полнеба. – Не проспи, на рассвете наши в Марцих едут.