© Е. Гремина, М. Угаров, наследники, 2019
© И. Угаров, составление, 2019
© Е. Ковальская, К. Матвиенко, послесловие, 2019
© Новая газета / Анна Артемьева, фото на обложке
© РИА Новости / Артем Житенев, фото на обложке
© ООО «Новое литературное обозрение», 2019
Михаил Угаров
ВАРЛААМ, 24 лет,
монахи-книгописцы.
ФЕДОР, 19 лет,
ГРИША, крылошанин, 17 лет.
ВАРЛААМ (вздыхая). Какой лист испортил!..
ГРИША. Что? Что ты говоришь?
ВАРЛААМ. Говорю – лист испортил. Ишь – перо поехало.
ГРИША. Где? Где?
ВАРЛААМ. Да вот же. (Тычет пальцем в исписанный лист.)
ГРИША. Дай посмотреть. (Вскакивает, подходит к Варлааму и смотрит. Наклоняется к листу и мелко, часто-часто целует страницу.) Голубь, голубь!
ВАРЛААМ (колотит его по голове). Иди отсюда!
ГРИША (снова садясь на пол). Голубь, голубь… (Залезает на кровать к Федору и дует ему в лицо.)
ВАРЛААМ. Отстань! Слышишь, не трогай его.
ГРИША (печально). Нет. Не вернулся еще, голубь.
ВАРЛААМ. Не вороши! Потревожишь раньше времени – хуже будет.
ГРИША. Да разве ж я… Господи! Ни за что, ни за что.
ВАРЛААМ. Вишь ведь – рука еще с того листа не твердо шла. Как в волнении писал.
ГРИША. А вот-то, вот-то, смотри. Вишь как дернулся… Испугал его кто?
ВАРЛААМ. Кто испугал?
ГРИША. Ну, бывает. Иной раз испугаешься – так рука сама будто и прыгнет.
ВАРЛААМ. Так и есть – испугал кто. (Грише.) Не входил?
ГРИША. Ей-богу. Когда он переписывает, я не хожу. Рассердится. Ничем не задобрить. (Снова мелко целует лист.) Голубь, голубь… (Забирается на кровать, долго и пристально смотрит в лицо Федору.)
ВАРЛААМ. Кому сказано?
ГРИША. Я тихо. Ты сам кричишь. Потревожишь. Надо ласково. Из падучей лаской выводят. А если кто заругается – он снова туда уйдет. Ему там лучше покажется. Лаской и тихим голосом: здесь, мол, лучше – там хуже…
ВАРЛААМ. А ты почем знаешь – где лучше?
ГРИША (привстав, изумленно). Что ты, Варя, Бог с тобой – где лучше?!
ВАРЛААМ. Еще Варей назовешь – прибью. Вчера – прибил?
ГРИША. Прибил.
ВАРЛААМ. Больно?
ГРИША. Больно.
ВАРЛААМ. Еще Варей назовешь, прибью.
ГРИША. Хорошо, Варя.
ВАРЛААМ (шипит). Ну, хоронись!
ГРИША. Потревожишь!
ВАРЛААМ. Нет, я тихо.
ГРИША. А я закричу громко.
ВАРЛААМ. Молчи от греха!
С чего ты взял, что там хуже, а здесь лучше?
ГРИША. Как – с чего? В падучей-то – лучше? Вишь ведь как он выгибается каждый раз, как будто кто мучает его… Так и тыркают его там в бока да в спину – а нам не видно. Кровь ртом шла в прошлый раз…
ВАРЛААМ. Язык прикусил. Вот и шла.
ГРИША (привстав). Бог с тобою, Варлаам, зачем ты так говоришь? Я давно за тобой смотрю и жалости в тебе не вижу.
ВАРЛААМ. Вот муха раззуделась.
ГРИША. А жалости в тебе нет.
ВАРЛААМ. В тебе зато есть.
ГРИША. Во мне зато есть. (Ложится.)
ВАРЛААМ (читает). «Господи, помоги рабу твоему Федору, сыну Богданову. Рука ему крепка. Око ему светло. Ум ему острочен. Писать ему золотом…» Глупости!.. Кому все дано, тот еще просит…
ГРИША (приподнимаясь). А знаешь, ты худого не говори. Он все слышит.
ВАРЛААМ. Как – слышит?
ГРИША. Хоть и спит, а слышит. Если кто худое скажет, он на себя подумает. Я так раз сказал, а он подумал, что он сказал. В прошлый раз вот так же с Алексеем сидели, а он лежал. Я Алешке рассказывал, как подошел ко мне ночью черный вплотную. Приступил прямо к лицу. Я даже, что изо рта у него воняет, понял.
ВАРЛААМ. Ну?
ГРИША. Ну и через день-два Федор мне говорит: знаешь, говорит, нынче ко мне черный приступил так близко, что изо рта у него пахло. Да смалодушничал вдруг и пропал. Я ему говорю: мне был такой грех! А он рассердился: мне, говорит, а не тебе! Стали мы спорить… Ну да с ним долго не поспоришь, за волосы взял да об колено. А я, хоть и обида взяла, все равно говорю, что мне, а не ему. Тут он плюнул да и ушел. А потом приходит и говорит, что у того, мол, черного, глаз был вытечен. У твоего, говорит, глаз вытечен? А у моего, говорит, вытечен, так что вот. За волосы простить просил, раз у его черного глаз вытечен, а у моего – нет…
А я думал-думал, да и догадался. Я Алешку взял и говорю: вот, говорю, Алешка, а вот, говорю, мой ему рассказ. Уж если б ты видел, как ему тогда неприятно стало… Враз лицом почернел. Не говори, говорит, в другой раз, а то наговоришь, а я на себя приму. И за волос еще раз дернул.
ВАРЛААМ. А может, ему другой приходил? Только у того глаз был вытечен.
ГРИША. Ну?
ВАРЛААМ. Может, он про своего рассказывал?
ГРИША. Нет, про моего.
ВАРЛААМ. А глаз?
ГРИША. А что – глаз? Ну тебя к черту с глазом твоим вместе.
ВАРЛААМ. Да что же ты – кого вспоминать решил?!
ГРИША. А не выводи меня, вот я и молчать буду! (Лег и закрылся одеялом с головой.)
ВАРЛААМ (читает, потом сидит некоторое время задумавшись). Рука… Вот оно, что рука значит! Да, легка рука! Легкая рука… Большое дело. Легкая рука головы стоит. Ведь как легкой-то рукой описывает… У всех рука суше будет, а у этого…
Гриша! Потревожишь еще! Слышишь?
(Шипит.) Кому говорю?!
ГРИША. Укусил! Укусил по правде, гад. Играться играй, а по правде-то зачем? (Плачет.)
ФЕДОР (скидывает одеяло). Что вы, черти, спать не даете?!
ВАРЛААМ (шепчет). Что ты орешь? Да еще кого поминаешь?!
ГРИША (плача). Ты, Федька… ты… соба-ака!
ФЕДОР (грозно). Вы мне что спать не даете?! Ведь только заснул, только разоспался. (Пинает Гришу.) Прочь пошел! Не скули!
ГРИША (плача). Соба-ака…
ФЕДОР (наклоняется и из-под кровати достает бутылочку; Грише). Молчи, а то не дам.
ВАРЛААМ. Ну что ты, Федор… Ну что с тобой делать станешь, а?
ФЕДОР. Со мной? Со мной – много чего. С тобой уж ничего не сделаешь, а со мной…
ГРИША. Ах ты господи, хорошо-то как…
ФЕДОР (прыгает на постель). Давай полюбимся?
Чего не так?
ГРИША. Ты зачем мне язык в рот пихаешь? Зачем? Это уж пакость, знаешь…
ФЕДОР. Так надо.
ГРИША. А зачем укусил? Больной-больной, а взял и укусил!
ФЕДОР. Врешь. Не кусал я тебя.
ГРИША. В живот укусил.
ФЕДОР. Покажи.
ГРИША. Стану я тебе показывать…
ВАРЛААМ. Брось, Федор, а то уйду я… Возитесь тут сколько вам влезет, а я не охотник.
ФЕДОР. Уж будто бы?
ВАРЛААМ. Будто.
ФЕДОР (смеется). Не уходи.
ГРИША. Прокусил, поди…
ФЕДОР. Ах ты голубь мой!
ВАРЛААМ. Уйти – нет?
ФЕДОР. Поиграться уж будто нельзя.
ГРИША. Вот заладил: уйду да уйду. Уходи.
ВАРЛААМ. Я тебя, Гришка, прибью. Я на словах только обещал, а сейчас на деле прибью.
ФЕДОР. Не расходись. В последний раз поцелую, и все.
ГРИША. Только, чур, язык не пихать. У меня свой есть.
ВАРЛААМ. Федь, дай-ка мне бутыль.
ФЕДОР (с интересом). Пить будешь?
ВАРЛААМ. Чуть буду.
ФЕДОР. Пей.
ГРИША (лежа). Голубь, голубь…
ФЕДОР. Отвяжись!
ГРИША. Вот и сердится уже…
ФЕДОР. Замолчи, говорю. (Варлааму.) Еще?
ВАРЛААМ. Еще.
Тихо! Недавно лежал, а тут разошелся…
ФЕДОР. Да и ты недавно орал, когда я пил. А тут и сам прикладывается.
ГРИША. Все-то не пейте. Пьяными сделаетесь.
ФЕДОР. А чем худо?
ГРИША. Пьяный зарезать может.
ФЕДОР. Один зарезал Димитрия-царевича, а не пил…
Да что вы, ребята, примолкли?..
А? Чего всполошились?
ГРИША. Ну ты, Федька… Боюсь я тебя…
ВАРЛААМ. Ты не пей, Федор, больше.
ФЕДОР. А то пьяным сделаюсь?
И зарежу?
ВАРЛААМ и ГРИША (вместе). Федька-а! Угомонись, собака!
ФЕДОР (Грише). До чего же ты хорошенький.
ГРИША. А я в маменьку.
ФЕДОР. То я и гляжу.
ГРИША. А маменька еще лучше была.
ФЕДОР. А ласки любишь?
ГРИША. Люблю… Только стыдно потом.
ФЕДОР. А вот и дурак! Не интересно – когда не стыдно. (Помолчав.) А я вот какой уродился…
ГРИША. Да какой?
ФЕДОР. Некрасив.
ВАРЛААМ. Тебе красота-то для чего?
ФЕДОР. Так.
ВАРЛААМ. Ну и глупо.
ФЕДОР. Что нехорош – тоже не умно.
ГРИША. Голубь, голубь…
ВАРЛААМ (замер). О-о! Дошло…
ФЕДОР (с интересом). Ну? Не врешь?
ВАРЛААМ (прикрыв глаза рукой). Погоди.
ГРИША. Хорошо?
ВАРЛААМ. Да погодите вы! Во: поплыло все…
ФЕДОР (Грише шепчет). Погоди, самое приятное на него пошло. Не сбей!
ВАРЛААМ (с закрытыми глазами). Э-эх!
ФЕДОР (тихо смеется). Держи, держи. Не пущай.
ГРИША. Кабы удержать-то…
ВАРЛААМ. Ммм!.. Хорошо-о!
ГРИША (наклоняется к Федору, тихо). Федя, а в падучей – нехорошо?
ФЕДОР (хватает Гришу за волосы, таскает). Хорошо. Хорошо. Хорошо.
ВАРЛААМ (открыв глаза). Ну что вы, черти! (Пугается.) Ой! (Махнув рукой.) Ну, черти полосатые!..
ФЕДОР (замер, шепотом). Как-как?
ГРИША (приподнимаясь). Чего он, Федя, сказал?
ФЕДОР (задыхаясь от хохота). Скажи еще раз! Черти… по… по… (Хохочет.)
ГРИША (вытирая слезы). Прости нас, Боженька…
ФЕДОР (со стоном). Так и до смерти недалеко…
(Тихо.) Чего?
ВАРЛААМ. Красиво… Вот смотри ж ты… у меня пальцы короткие… Не такие. У тебя как перья птичьи… Белые.
ГРИША (приподнимаясь). Как у девушки?
ВАРЛААМ. Да ну тя… У девушки пухлые. Не такие. Эта лучше. И сильная вроде, а смотри ж ты, – как тонко сделана…
(Губами, которым мешает лежащая рука, шепчет.) У Господа нашего такие руки были…
ГРИША (сел на кровати). Где-где? Покажи!
Как у тебя, Варлаам, смелости хватит так говорить, прямо я не знаю…
ФЕДОР (тихо). Эка новость. Уж мы-то с тобой любиться не будем. Так что нечего и ухаживать.
ВАРЛААМ. Дурак.
ГРИША. Ну вот, Варлаам, вина выпил и тоску на нас навел. То-то весело было, а ты…
(Шепчет.) Варлаамка! Началось!
ВАРЛААМ. Фу ты. черт! Не умер ли…
Спит.
ГРИША. Голубь, голубь…
ВАРЛААМ. О, Господи! Еще. Еще словцо пропущено. Ай да Федор-писец! Вот вам и легка рука. Ну, сейчас видно, рука пишет, а ум далеко… Спасибо, рука у него умная, а то…
ГРИША. Варлаам, тебе скучно бывает?
Кто бы меня так спросил: есть ли хоть, мол, минутка, Григорий, когда тебе не скучно?.. Вот я бы и ответил…
ВАРЛААМ. Отвяжись.
ГРИША. Да от скуки и спросил. Нужен мне твой дурацкий ответ…
ВАРЛААМ. Отверни рожу да спи.
ГРИША. Чего это я рожей вертеть буду?
ВАРЛААМ. Фу ты… Вот навязался. Спи, говорю.
ГРИША. Вот и сплю. (Лег.)
(Шепотом.) Нынче и волки друг друга едят… Никогда такого не было. Вот только вдруг стали они друг дружку есть.
А по городу черные лисицы бегали. Поймали одну. Ничего – лисица как лисица. Один убил ее, а она и умерла. Лисица и была, не кто-нибудь. Вот скука-то…
А чего ты молчишь? Ты не молчи, а то мне страшно делается. Скажи – «ну».
ВАРЛААМ. Ну.
ГРИША. Вот. А баба урода родила?
ВАРЛААМ. Вот невидаль…
ГРИША. Да, видишь… К ней стал муж по ночам ходить. А муж-то тот давно умер. Приступил он к ней ночью. И родила.
ВАРЛААМ. Как это – приступил, если – умер? Бестелесность.
ГРИША. Она тоже думала – бестелесность одна, ну его! А уж и поздно было. И повело ее, повело, да так повело, что втридни родила!
ВАРЛААМ. В три дня?
ГРИША. Да что с тобой говорить… Родила, да глянула – рожа с черным пятном вместо глаз да рта, как раз посередине! Она его – ну кипятком! Ну палкой! Не дается. Нож принесла и приступила она его резать. А он плачет да никак в руки не дается. Скачет по дому, и все тут. Тут уж пришлось икону вынести – вот его и пробрало. Стух на глазах прямо. Варлаам, а, Варлаам, а поговори теперь ты со мной. Очень мне нехорошо делается, когда все я да я говорю. Поговорил бы.
ВАРЛААМ. Поговорил бы…
ГРИША. Вот и поговори. Только ни об чем поговори, а то мне скучно становится.
ВАРЛААМ (смеется). Вот какой ты глупый – сам уж видишь…
ГРИША. Да я с добром к тебе.
Пьяным сделаешься. И… (Испугался. Замолчал. Смотрит на Федора.) Вот какой он…
ВАРЛААМ. Чем он тебе страшен?
ГРИША. Сам он мне весь ничем не страшен.
ВАРЛААМ. Так что же?
ГРИША. Да вот глаза. На первый – они у него разные: другой глаз меньше. На второй – веки повисли. И жилка голубая в углу, от носа бежит. Нехорошо смотрит.
ВАРЛААМ. Потревожили. Молчи теперь.
ГРИША (ласково). Разбудили мы тебя?..
ФЕДОР (шипит). Еще на постелю влез…
ВАРЛААМ. Да ты еще поспи!..
ФЕДОР. Да уж наспался. (Грише.) Сапоги! Еще на постелю влез!
Не видишь, что рвань? А что несешь?
ГРИША (быстро). Да он давно, голубь, прорван, что ты?..
ФЕДОР. Глаз выткну – еще голубя скажешь! Ну! (Подставляет ногу.)
(Бормочет.) Голубь… Нашел себе голубя… Еще на постелю влез…
ГРИША. Смотри-ка, Варлаамушка, нога-то у него как хороша! Куда девушке…
ВАРЛААМ (подсел на постель к Федору). Чего ревешь? Что, голубем тебя утешать, что ли?
ФЕДОР (глухо). В жопу иди!
ВАРЛААМ. Щенок какой… Ишь что говорит…
Ну, парень, мудрен ты не по мне. Шут с тобой…
Сейчас водой стану брызгать, как девушку!
Лопнешь – надулся-то как!
ГРИША (робко). Ты, Федя, напейся, если так. Мы тебе все отдадим.
ФЕДОР (резко сел). А давайте!
Кабы знал, так сделал что-нибудь! Да что?! Как тут угадаешь? Начнешь что невпопад – еще хуже сделаешь. (Всхлипывает.) Юродивых боюсь, а то бы – честное слово! – хоть у них спросил…
ГРИША. Да что ты, Федя?!
ФЕДОР (Грише). Дай ты мне в рожу сапогом, да прости только!..
ГРИША (заревел). Федя-я!..
ВАРЛААМ. Да вы меня, ребята, утопите…
ФЕДОР (всхлипывая). Злой, злой… Да что ж к тебе моя злость, когда я… (Затыкает себе рот рукой.)
ГРИША. Говори.
ФЕДОР. Нет! Нипочем! Кончайте меня здесь, а не скажу!
ВАРЛААМ. Говори.
ФЕДОР. Да что тут говорить – как я ребенка малого – забил?! И палкою его! И кипятком! Много ли ему надо? Вмиг и уходили мы его… (Шепчет.) С девкою одною. Был грех…
ВАРЛААМ. Хорошо ль тебе, брат?! Я ведь и лучше могу!..
ФЕДОР (плача). Оставь его!
ВАРЛААМ. Федя… А ведь и я убил.
ФЕДОР (задрожав). Вруша!
ВАРЛААМ. И на мне грех этот есть. А больше – ни слова. А вы кому скажете, оба…
ГРИША. Варлаамушка, ты нарочно сказал или как? Ну, Федор – ладно, это – конечно, это – я ничего, молчу… Или вправду?!
ВАРЛААМ. Вправду. (Помолчав.) Смотрите мне оба…
ФЕДОР. Да ты же… ты же… Брат! Ей-богу!
ВАРЛААМ (обрывая его). Что не целуешь?
ГРИША. Дайте мне, ребята, вина Христа ради! А то мне боязно с вами. (Пьет.)
ФЕДОР (обнимая Варлаама). Ты не думай ничего, брат. Мне, видишь, и самому легче стало, как сказал. А уж так подпирало, уж так пекло меня… А сказал… как и не было!
ГРИША (с жаром). И не было! Не было! Винюсь я, прибей, Федя!
ВАРЛААМ. Молчи!
Что утешаешь, как бабка? Сказано – сделано.
ГРИША. Дай мне, Федя, еще вина, а то я Варлаамку боюсь… Да есть ли у тебя еще? Не одна ли она?!
ФЕДОР. Ползи под кровать.
Не одна?
ГРИША (из-под кровати). Слава Богу.
ФЕДОР. Вот ты мне, Варлаамка, руку целовал… Дай мне свою.
ВАРЛААМ. Не дам.
ФЕДОР. А тебе стыдно будет: ты мне руку целовал, а я тебе – нет. Вот завтра, как встретишь меня, так тебе стыдно и станет. А я нарочно еще смотреть на тебя буду.
А стыдно… Фу! Наперед бы знал, ни за что не стал бы… (Смеется.)
Иди-ка ты отсюда, милый друг.
ВАРЛААМ (испуганно). А чего?
ФЕДОР. А ничего. Уходи, и все.
ВАРЛААМ. Не пойду.
ФЕДОР. А я говорю – уходи. И весь мой сказ.
ВАРЛААМ. Да объясни ты толком. Чего зашелся?
ФЕДОР. А ничего.
ВАРЛААМ. А если не пойду?
А если не пойду?
ФЕДОР. Пойдешь.
ВАРЛААМ (усмехаясь). Ну, стронь.
ФЕДОР (шепчет). Господом нашим прошу, уйди. У меня ножик в постеле есть… Уйди, ты ведь добрый.
ВАРЛААМ (спокойно). Нет.
ФЕДОР (помолчав). И не надо.
ВАРЛААМ. Смотри, если о ноже думаешь… Так руку выкручу – висеть будет.
Скажи ты мне ради Бога: зачем ты меня гнал? Как скажешь, так и уйду. Честное слово.
ФЕДОР. Мне хотелось за переписку сесть. Пописать охота – рука разнылась. Честное слово, больше ничего.
ВАРЛААМ (вставая). Ладно. Я пойду.
ФЕДОР. Да мне расхотелось. Сбил ты все, а так охота было! А теперь – что же? Теперь уж я тебя не пущу.
ВАРЛААМ (смеясь). Не пустишь?
ФЕДОР. Не пущу.
ВАРЛААМ. Ножом резать станешь?
ФЕДОР (подумав). Стану.
ВАРЛААМ (садится). Это хорошо.
ФЕДОР. Разговори ты меня, брат. Скучно мне.
ВАРЛААМ. А что? И разговорю, если хочешь.
ФЕДОР. Вот и разговори.
ВАРЛААМ. Вот и разговорю.
ФЕДОР. Не вороши ты их. Они все по месту лежат.
ВАРЛААМ. Да я уж смотрел их…
ФЕДОР (оживившись). Хороша рука?
ВАРЛААМ. Да.
ФЕДОР. Другие цокают. Изумляются.
ВАРЛААМ. А я тебе зачем руку целовал?
ФЕДОР. А я догадался. Да назло тебе и вернул. Прости меня.
ВАРЛААМ. Нашло на меня – и поцеловал. Может, и зря.
ФЕДОР (смеясь). Жалей теперь… Не вернешь.
ВАРЛААМ. Жалею.
ФЕДОР. А чего пожалел?
ВАРЛААМ. Да так.
На этой странице вы можете прочитать онлайн книгу «Пьесы и тексты. Том 2», автора Михаила Угарова. Данная книга имеет возрастное ограничение 18+, относится к жанру «Пьесы и драматургия». Произведение затрагивает такие темы, как «пьесы», «современная драматургия». Книга «Пьесы и тексты. Том 2» была написана в 2019 и издана в 2019 году. Приятного чтения!
О проекте
О подписке